Камеристка

Тувэ прикусила губу, зажмурилась. Сделала ещё один вдох и попыталась отстраниться. Как-то это слишком. Пусть она и его невеста. Он ведь, наверное, такого же притяжения не чувствует.

Король прижал её к себе. Жар ладоней чувствовался через рубашку на пояснице.

Сильные руки держали крепко. Тувэ попыталась ещё раз дернуться, для приличия. Лейхгарки же вроде так себя ведут.

Он не ослаблял хватки.

Очередная маленькая победа узелком удовольствия завязалась в животе. Элиот всё-таки хотел к ней прикасаться, значит, всё-таки она нравилась ему.

Тувэ подняла глаза. Их лица были так близко друг к другу, как тогда, в день схватки. Только теперь они были совсем одни. Она мазнула взглядом по прямому длинному носу, губам, подбородку.

Красив. И запах мужчины туманил разум, как дурманящая трава. Она помнила, что он мерзавец, который пренебрегал ею, оскорблял, ни во что не ставил, всё понимала, но притяжение, без всяких там чувств, отрицать не могла. Его Величество гад, Тувэ знала. Но была уверена, что совладает с этим. В конце концов, это почти как с Иром, ничего не значит, просто отклик плоти на другую плоть.

— Вы… — тихо заговорила. Собиралась немного его подразнить. Пока никто не смотрит. — Только если в этот раз соберётесь целовать, делайте это как следует.

— Прошу прощения? — Элиот усмехнулся, но прижал её теснее. Тувэ пальцами босых ног коснулась носок его сапог. По спине пробежали мурашки. На ней не было всего-то обуви, но казалось, будто уже это делает её чуть более беззащитной, открытой перед ним, даже доступной… ему.

— В прошлый раз… — руками уперлась в грудь. Под ладонью чувствовала ровное спокойное биение сердца. Элиот не волновался, был уверенным, словно контроль над ситуацией полностью принадлежал ему, — ваш поцелуй был сущим разочарованием. Мне казалось, вы более опытный…

— Признаться, до вас мне ещё не доводилось разочаровывать женщин, — Элиота совсем не возмутили её слова. Наоборот, он хмыкнул и, кончиком носа мазнув по щеке, склонился к уху. — Позволишь исправить это недоразумение, Тувэ?

Горячее дыхание щекотнуло ухо. Её имя прозвучало так интимно, так… чувственно… С Иром было по-другому. С ним было просто весело. Он возбуждал её ласками, но не одним только шепотом.

Тувэ сама прижалась теснее… Ещё ближе. Чтобы можно было потерять равновесие, чтобы он полностью завладел всем вокруг неё. Потому что это по-другому, по-новому, так с ней не было никогда. Так с ней не поступал никто.

— Полагаю, это значит «да»? — прикосновение губ за ухом отдалось почти забытым жаром в животе. И ещё одно чуть ниже, а потом на шее. Тувэ не сопротивлялась. Затаила дыхание. Пальцами неловко смяла ткань камзола.

Элиот провел руками вверх по спине, продолжая целовать ухо, схватил её за концы волос и потянул вниз. Тувэ послушно откинула голову, совсем сраженная властным жестом. Он просто прижимал её к себе, просто тянул за волосы, а её дыхание сбивалось, всё тело подавалось навстречу.

Тувэ не должна была испытывать подобного желания. Она Нер-Рорг, дочь вождя, она станет Роргом. Её люди ждут, что она будет сильным правителем. Но в то мгновение, когда язык Элиота медленно прошелся по коже у ключицы, Тувэ была готова послать всё к демонам. Ей хотелось, чтобы он подчинил ее. Вот так, властно взял. Не как Ир, играючи и весело, а грубо, требовательно подмял её под себя, чтобы она забыла обо всём.

Дыхание сбилось. А Элиот всё дразнил ее неспешными поцелуями. Шея, уши, ключицы, грудь, проглядывающая в вырезе рубахи. Она не стесняясь шумно выдыхала, призывно прижимаясь к нему. Еще чуть ближе. Еще. Еще. Еще запаха, еще тела… Еще его рук, везде. Но он был сдержан. Полностью ее контролировал. Держал волосы, не позволял слишком сильно извиваться.

— Ваше величество, вы верно боитесь дважды опозориться. Почему же избегаете моих губ? — Тувэ, цепляясь за его плечи, шептала на ухо, хриплым голосом. Её до дрожащих колен возбудили невинные, неспешные ласки.

Он будто пробовал её. Кончиком языка, влажными губами…

— А вы заслужили настоящий поцелуй, Тувэ? — он усмехнулся. Дыхание коснулось уха.

Она прикусила губу. Почти обиженно. Что значит заслужила? Будто бы он не хотел этого, будто только ее волновало всё это. Но ведь это не так. Она могла поспорить — он тоже хотел. Может быть, даже больше, чем она.

Элиот чуть отстранился. Скользнул взглядом по лицу. От лба до подбородка. Словно прицениваясь. Тувэ знала, что ее щеки полыхают румянцем. От холода, от прилившего к ним жара, от желания… Она догадывалась, как выглядит в его глазах, и совсем не стеснялась.

— Просто поцелуйте, — нетерпение просочилось и в голос. Тувэ попыталась надавить на шею, заставить его наклониться чуть ниже, поцеловать её. Она уже не смотрела.

Закрыла глаза. Очень хотела. Просто хотела эти губы. Хотя ведь помнила, что в прошлый раз ей совсем не понравилось. Но может в этот раз… Нет, в этот раз точно.

Тувэ потянулась за желанным поцелуем.

Элиот вдруг отстранился совсем. Разомкнул руки, выпустил из объятий. Тувэ опешила. Не сразу поняла, что это всё…

Разозлилась.

Какого демона он творит?! Что за игры такие!

Но Элиот хмуро смотрел куда-то под ноги. Тувэ проследила за его взглядом.

— Это… что? — у их ног из земли рос лысенький куст. Из его середины тянулся прямой стебель. Через пару мгновений распустился идеальный алый бутон. — Роза? Как это…

— Камеристка. Нужно возвращаться в замок. Это срочно.

Тувэ несколько мгновений пыталась сообразить, что король имел в виду. И как Камеристка связана с цветком, распустившимся на её глазах.

Элиот уже пристегивал одеяло к задней части седла. Тувэ продолжала пялиться на чудо-цветок.

— Обувайся, — он грубо сунул ей в руки сапоги.

Туман в голове окончательно рассеялся, и до неё дошло. Камеристка! Это. Сделала. Кая! Да быть того не может! Она что, где-то рядом?

Тувэ стала озираться. Но нет. Они у озера были одни. Совершенно точно одни.

Даже если колдовство, невозможно сотворить вот такое, не будучи поблизости. Но Кая была в замке. А замок демон разбери где!

— Как она… Это невозможно! — Тувэ присела напротив цветка. Бутон отцвел, лепестки поблекли и стали опадать. Внезапно цветок рассыпался в пепел. Ветер разметал серую кучку. Даже упоминания о том, что на этом самом месте только что была роза, не осталось. Ни ямки, ни корней.

Элиот схватил её за локоть и потянул.

— Быстрее, Тувэ! Она бы не стала нас отвлекать по пустякам! — король казался обеспокоенным, нервным.

Она отряхнула ноги от песка, кое-как натянула чулки и сапоги. Элиот подвел её лошадь. Тувэ молча забралась в седло. Он нервничал, торопился. И она решила не расспрашивать. Потом. Сейчас не это было важно. По поведению короля Тувэ рассудила: в замке и правда случились неприятности.

— Не отставай, — скомандовал Элиот, разворачивая лошадь. Волнение на секунду схлынуло с лица, появилась усмешка. — Если поспеешь за мной, обещаю в награду поцелуй, которого ты так желаешь.

Тувэ ухмыльнулась. О, да! Такие игры очень ей по вкусу! Азарт вскипятил кровь не хуже магии. Она тронула бока лошади и двинулась по направлению к замку.

Если поспеет — поцелуй. А если обгонит?

Откровенная мысль пощекотала живот.

Она добралась первой. Запомнила дорогу и гнала как сумасшедшая. Положившись на милость Богов, срезала и приехала к конюшням первая. Хорошо, что лошадь утром она взяла ньялову. Обычному зверю такая прогулка была бы в тягость.

Тувэ натянула поводья. Лошадь остановилась.

У конюшен толпились конюхи. Висело какое-то непонятное напряжение. Тувэ не сразу поняла, что именно почувствовала. Ей просто стало неспокойно. Словно воздух вокруг натянулся, наполнился чем-то неприятным.

А потом она увидела их. Синие плащи с золотым солнцем во всю спину.

Она сжала челюсти. Стала рукой щупать пояс.

Меч, перевертыш раздери это всё! Ей нужен был её меч!

— Демоны! — тихо прошипела сквозь сжатые зубы. Камеристка утром велела оставить оружие.

Синее море плащей. Оно звенело. Амулеты. Эти проклятые солнца, висящие на их шеях, при ходьбе стучали о металлические нагрудники. Звенели. Так звучали битвы на границах.

Тувэ до скрипа сжимала поводья. Она готова была и голыми руками сражаться с ними. Но не сдаваться, биться до последней капли крови, пока глаза не сомкнутся от полного бессилия.

Святые рыцари посмеивались, шутили, отдавали указания мальчишкам-слугам. А потом наконец один из них заметил её.

Конечно, догадался. Тувэ не изменяла себе. Носила вещи северян, волосы заплетала как северянка, даже на её лошади висели обереги северян.

Один мужчина ткнул другого, тот ещё одного.

Смех и разговоры стихли. Они смотрели друг на друга. Заклятые враги. Она своими руками убила не меньше сотни синих плащей. Отрубала головы, пронзала. На глазах у их товарищей отсекала им конечности. Была беспощадна и жестока. А они убивали её людей. Сжигали, насылали проклятия, разили молниями, втыкали свои копья в их сердца. Двое из её братьев были убиты именно так.

Всё её естество требовало хватать кинжал и биться. Мстить. Но она была невестой их короля. Она не могла.

Её разрывали противоречия.

Какое-то время она будет их королевой. На их условиях. Какое-то время она должна будет думать о них как о своих.

Внутри всё сжималось. Тувэ снова и снова чувствовала, как предавала всё, за что сражалась. Не хватаясь за оружие, она предавала память предков, предавала север, попирала смерти своих братьев. И всё равно она, замерев, просто смотрела на них. Нер-Рорг Тувэ не просто северянка на поле боя. Тут она невеста короля.

Уроки Камеристки усвоила хорошо и потому сохраняла холодное выражение лица, потому не бросалась на них, потому не стала поднимать своих людей.

— Вы хорошо справляетесь, — придерживая юбки, к ней приближалась Камеристка. Прав был Его Величество — она всегда приходила вовремя.

— Что они тут делают? — Тувэ спешилась. Мальчик-конюх тут же поспешил к ней. Поклонился и увёл лошадь. Синие плащи отступили на несколько шагов, когда он проходил рядом. Догадались, что это те самые лошади…

— Прибыли к Молитве Полной Луны. Завтра полнолуние.

— Почему не сказала, что они приедут сегодня? Почему никто мне ничего не сказал? — Тувэ сжимала кулаки. Старалась не выказывать всего своего гнева и раздражения.

— Король должен был сообщить сам. В последнее время я и так делала слишком многое по своей собственной инициативе.

Просто прекрасно. То, что действительно было важным, ей не сообщили. Но о всякой ерунде докладывали постоянно.

Синие плащи расступились. Вперед вышел седовласый мужчина. Но лицом он едва ли дотягивал до сорокапятилетнего. Высокий. В синих одеждах, как и прочие, только в отличие от рыцарей на нем не было доспехов. Он больше походил на церковника, чем на воина. В разрезах его верхнего одеяния мелькали высокие коричневые сапоги и черные штаны. На талии поблескивал золотой пояс.

— Леди Кая, — он расплылся в улыбке. — Мир вашему сердцу.

— Мир вашему сердцу, Благой Наставник Тимей, — он протянул ей руку. Камеристка склонила голову, сжала его ладонь и коснулась ею своего лба. Выпрямилась и сделала книксен. Одно приветствие церковное, другое светское. Тувэ решила, что скорее удавится ношеными панталонами, чем прикоснется к его руке.