Оборона Лиепаи (июнь 1941)

Во время начавшейся бомбардировки пострадало много военных, часть из них была тяжело ранена. Машины, в том числе санитарный автобус, сгорели. Закончились медикаменты и перевязочные средства. В это время она встретила председателя Лиепайского горисполкома В. А. Билевича. Он отдал ей свою машину и шофёра, чтобы доставить тяжелораненых в Лиепайскую городскую больницу. Однако велел после получения медицинской помощи вернуться вместе с ранеными обратно на фронт, так как надеялся на успешный прорыв.

Раненых доставили в больницу, где их сразу положили на операционный стол. Самой Л. Балоде, тоже раненой, оказал помощь доктор Зандбергс и отправил в палату. На её слова, что она получила приказ не оставлять раненых, а вернуться с ними на фронт, и их ждёт машина, доктор Зандбергс ответил, что настолько тяжело пострадавшие не могут быть выпущены из больницы. После прихода немцев больницу и пациентов взяли под охрану, а в середине июля она стала тюремной.

Из воспоминаний З. П. Заволоки и А. А. Соловьёвой (к началу войны они работали в госпитале № 2427 и учились на курсах медсестёр при доме флота): «…Ночью на 27 июня мы все грузили раненых на санитарные машины, автобусы и автомашины для отправки на пароход. И весь персонал выехал вместе с ранеными, чтобы прорваться к своим, но прорваться к своим нам не удалось, так как немцы нас обстреливали из минометов и бомбили по нашим машинам, часть машин с ранеными загорелись, и мы делали все чтобы спасти раненых, остальные машины, которые не горели, отогнали в сторону леса. Шейден ехал на подножке сан-машины и всем кричал собраться в правом лесочке, все время немцы по нас стреляли, а раненые нам кричали: «Уходите пока вас не ранили», — да разве можно было беспомощных раненых бойцов бросать, мы долго ездили, но так и не прорвались к своим».

Начальник госпиталя Чинченко приказал всем вернуться обратно в госпиталь, собрали всех раненых и привезли их в госпиталь, а утром 29 июня пришли немцы. Вернемся к воспоминаниям медсестер: «Мы попрятали медикаменты, куда могли, и под матрасы раненым. Чинченко говорил: «Товарищи, будем лечить наших раненых», — а раненые просили принести им оружие, чтобы застрелиться, срывали с ран бинты, немцы объявили всех нас пленными. Врачей нанесколько дней немцы забрали, перевязки прекратились, отпустили врачей через 3 дня…».[320] Военнослужащие и рабочие, которые не смогли прорваться на шкедском направлении, отходили к «северному форту», к Зелёной роще, кзаводу Тосмаре — в районы тыловых оборонительных позиций восточного участка.

Северной колонне повезло больше. Им противостоял всего один немецкий пехотный батальон, усиленный в ходе боя еще одним батальоном. Поэтому значительной части защитников города из этой колонны удалось прорваться. Часть из них рассеялась и позже при прочесывании местности немецкими войсками или при помощи пособников оккупантов была взята в плен. Некоторая часть сумела самостоятельно выйти к Риге или соединится с отходящими отрядом курсантов или 114-м сп. Логика боевых действий не позволила деблокирующим советским частям продолжать наступление навстречу прорывающемуся лиепайскому гарнизону. Им самим могли отрезать пути отхода через Ригу и лишить возможности переправы через Даугаву. Уже 29 июня немецкие войска захватили Елгаву и ворвались в Ригу. Дольше всех задержался курсантский батальон, отошедший в Кулдингу. Ему затем пришлось прорываться через Ригу и форсировать Даугаву на подручных средствах. После переправы курсанты были отведены в Псков, где они после присвоения звания «лейтенант» были распределены в части Северо-Западного фронта. 28-й мотострелковый полк успел переправиться через Даугаву 28 июня и вернуться в состав 28-й тд. В дальнейшем действовал самостоятельно, 14 октября 1941 года был переформирован в 140-й сп 182-й сд Бронепоезд № 2 по маршруту Елгава — Рига — Тарту — Тапа — Нарва — Веймарн — Котлы прибыл в Ораниенбаум. На его базе был создан бронепоезд, которому в июле 1942 года присвоили имя — «За Родину». Бронепаровоз бронепоезда № 1, благодаря мужеству машиниста М. Смушко из Риги дошел до Ленинграда. Был включен в состав нового бронепоезда, которому в феврале 1942 года было присвоено имя — «Балтиец».[321]

У второй колонны была наиболее трудная задача. Ориентиром для её наступления была железная дорога Лиепая — Павилоста, которая выходила за пределы города возле левофлангового редута, огибала Тосмарское озеро и шла на север, и шоссе, которое выходило из города возле центрального форта и шло на Гризупе. То есть, основной полосой прорыва для восточной группы служил участок между железной дорогой на Павилосту (в направлении Капседе) и Гризупским шоссе. Фактически это полоса между левофланговым редутом и центральным фортом.

В этой колонне находились основные силы 67-й сд. После непродолжительного артиллерийского обстрела, пехоте удалось сбить заслоны противника на этом участке. За ударной группой по шоссе пошли два танка Т-38, трактора с артиллерийскими орудиями на прицепе и тыловые подразделения дивизии. Участник прорыва А. П. Осипов так вспоминает о происходивших событиях: «По кюветам дороги ползли цепями моряки и солдаты. Сходу рванули машины, замаскированные ветками. Вслед за машинами кони везли орудия. Проехали 200 м и остановились. Противник открыл огонь. Все выскочили из машин в кюветы и стали отстреливаться. При ослаблении огня снова вскакивали в машины и трогались с места. Потом — снова в кювет. И так по несколько раз. По сторонам дороги лежали убитые кони. У леса валялись черные немецкие мотоциклы».[322] Противник сосредоточил против прорывающихся все силы 505-го пехотного полка, затем развернул на это направление один пехотный батальон 504-го пп.

Дорога, проходившая по болотистой местности, не давала возможности провести маневр и была забита поврежденной техникой. Части бойцов и командиров удалось прорваться, прижимаясь к берегу обмелевшего жарким летом озера Тосмаре. Основным силам курсантского сводного батальона прорваться не удалось. Курсантский батальон попал в огневую ловушку немцев и понёс очень серьёзные потери, в том числе и среди командного состава. В составе одной групп прорыва был и генерал-майор береговой службы И. А. Благовещенский — начальник военно-морского училища ПВО и его курсанты. 7 июля 1941 года он вместе с несколькими курсантами был задержан местным населением — бывшими членами организации айзсаргов в 60 км севернее Лиепаи у местечка Цирава и передан немецкому командованию. В плену он вел себя недостойно и встал на путь активного сотрудничества с врагом. После войны был казнен за измену Родине.

В плену генерала Благовещенского допрашивали. Так как он был одним из руководителей обороны города, часть допроса, касающаяся прорыва, приводится целиком. «12 вопрос. Прорыв проводился по своему решению или по приказу сверху?

Ответ: В ночь с 26 на 27 июня пришел приказ сверху. В 10 ч утра прорыв должен был начаться. Однако так как телефонная связь была полностью прервана, приказ пришлось передавать посыльными, из-за чего атака на разных участках началась в разное время.

13 и 14 вопросы. Как были сгруппированы силы при этой попытке прорваться?

Ответ: На правом фланге было училище ВМФ (около 300 чел. с 2 легкими пулеметами и винтовками). Ручных гранат не было. Рядом находился 1-й батальон 281-го сп с пограничниками, за ними следовала команда эсминца «Ленин», некоторое число людей из экипажей подлодок и потопленных кораблей (потоплены были эсминец «Ленин» и много подлодок), и береговая оборона. Кто был на левом фланге у берега, Благовещенский не знает. Артиллерия находилась сразу позади передовой линии, между восточной и средней дорогами. Канал сделали исходным для наступления рубежом.

15 вопрос. Какие силы применялись на «красной» дороге? С какой целью? Ответ: Войска наступали по дороге прямо на Гробиню и те, что были на средней дороге, должны были соединиться у Ролаваца и идти в направлении Риги.

16 вопрос. Какие силы находились на северной дороге и с какой целью?

Ответ: Насеверной дороге находился 1-й батальон 56-го сп (второй в Павилоста и третий в Бернати), береговая оборона и сборные команды. Общий приказ звучал так: прорыв в северо-восточном направлении.

17 вопрос. Был ли для каких-то сил приказ прорываться на юг, в направлении Ница, и с какой задачей?

Ответ: На юге находился 1-й батальон 56-го сп с полковой артиллерией. Южный фронт сначала стоял у Барты, после того, как большую часть раздробили, осталась только оборона Бернати, которая имела задачу там сдержать немецкое наступление с юга.

18 вопрос. Какие силы фактически прошли между озером Тосмаре и побережьем?

Ответ: Между озером Тосмаре и берегом не стягивалось целостных подразделений. Там имелись только сборные команды и весьма вероятно, остатки батальона 56-го сп. Кроме этого, никаких точных сведений по этому участку Благовещенский дать не смог.

19 вопрос. Опишите личные впечатления во время прорыва 27 июня.

Ответ: Прорыв был совершенно неподготовленным. Было дано только направление для марша, и более ничего. Артиллерийских боеприпасов хватило только для артподготовки, особенно мало было снарядов для гаубиц. Из пехотных боеприпасов курсанты училища имели только по 60 патронов. Средняя дорога была загромождена броневиками, грузовиками, орудиями и всем обозом. Одна граната (прямым попаданием) попала в передний танк, взорвалась и подожгла много танков. Возник страшный хаос, когда начали взрываться боеприпасы. Части на марше прикладывали отчаянные усилия, чтобы выбраться из суматохи. По мнению Благовещенского, многим прорыв удался, однако в полном беспорядке. О том, чтобы собрать разрозненные части Благовещенский не думал, так как в русской армии офицер может отдавать приказы только своему подразделению. Неизвестные солдаты не слушали чужих офицеров»[323] (это не верное утверждение Благовещенского, так как в уставе есть понятие старшего по званию — Авт). При прорыве погиб начальник штаба дивизии полковник В. М. Бобович. Командир курсантского батальона полковник А. А. Томилов был ранен и погиб при эвакуации в госпиталь. Командование принял на себя начальник оперативной части штаба дивизии майор Меденцев. Бой распался на десятки локальных боев. Так, в районе Капседе и старой ветряной мельницы приняла свой последний бой группа пограничников во главе с майором А. А. Китехцян.[324] Группа насчитывала около 20 человек. В неё входили не только пограничники, но и моряки. Спастись удалось только одному — пограничнику П. М. Авралёву. При прорыве с боевым знаменем погранотряда пропал без вести майор М. И. Дудин. При прорыве восточного отряда защитников Лиепаи без вести пропал комендант Либавского (41-го) УРа дивизионный комиссар С. П. Николаев.[325] В интернете есть такие сведения осудьбе Николаева: «21 июля 1941 в районе населенного пункта Павилоста был взят в плен. В плену выдал себя за генерал-майора и был зарегистрирован под фамилией Николаевский. Содержался в Oflag X–IID (он же Oflag 62, Нюрнберг-Лангвассер). Очевидно, был идентифицирован нацистами как представитель высшего военно-политического состава и 20 сентября 1941 передан в гестапо Нюрнберга».[326] Соответствует ли это действительности — не известно.