Лаборатория империи: мятеж и колониальное знание в Великобритании в век Просвещения

Чины, генералы, министры: армия генерала Блэнда в Хайленде

В историографии «Хайлендской проблемы» по-прежнему является весьма распространенным представление о том, что после подавления мятежа якобитов 1745–1746 гг. британское присутствие в Горной Шотландии определялось новой стратегией, вполне соответствовавшей нелицеприятному прозвищу Мясник, которое на посту командующего королевскими войсками в Шотландии (одновременно являясь капитан-генералом армии Его Величества) получил герцог Камберленд.

Вместо долгой и далеко не всегда очевидной битвы «за сердца и умы» взбунтовавшихся горцев, характерной для политики умиротворения Горной Страны, проводимой в 1725–1740 гг. генералом Уэйдом, «протестантский герой», как сторонники соответствующего престолонаследия величали герцога Камберленда, решил искоренить мятежный дух и проякобитские симпатии в крае «железом и кровью», одним решительным ударом разрубив гордиев узел «Хайлендской проблемы»[820].

Некоторые современные исследования ставят под сомнение столь однозначное и во многом оценочное толкование хайлендской политики Лондона в первой половине XVIII в. Джонатан Оутс, например, обращает внимание на то, что приказы и действия Уильяма Августа в Горной Шотландии в действительности не выходили за рамки представлений современников о том, как государство должно расправляться с мятежниками, вполне соответствуя законам и обычаям войны, принятым в Европе XVIII в. Сам герцог Камберленд при этом считал, что «военные экзекуции» — меры военного времени — самые первые, но недостаточные. В перспективе речь должна была идти о масштабной социальной инженерии в Горной Стране[821].

Джоффри Плэнк рассматривает британскую армию в Хайленде скорее как корпоративный институт со своими собственными представлениями о роли и задачах военных не только в умиротворении мятежной гэльской окраины, но и в решении «Хайлендской проблемы». Под пером автора генералы предстают не послушными исполнителями реформаторских прожектов правительства, а активными участниками и инициаторами дискуссий на эту тему, сформулировавшими и пытавшимися реализовать на практике перспективу едва ли не ведущей роли армии во взаимосвязанных процессах «цивилизации» и укрепления лояльности трону с целью формирования идеального подданного и, соответственно, дальнейшей интеграции разбросанной по миру Британской империи под властью Короны и парламента в Лондоне[822].

Плэнк также обращает внимание на тот примечательный факт, что армия Соединенного Королевства к 1745 г. подобным опытом уже обладала — приобрела в той же Горной Шотландии в 1725–1745 гг. При этом нижним хронологическим рубежом автор считает прибытие в Горную Страну генерала Уэйда и переход нового командующего королевскими войсками в Северной Британии к заметно более активной деятельности на этом посту по сравнению с его предшественниками. Перечислены и ее основные направления: разоружение, военное строительство и военное сотрудничество[823].

Такой ревизионистский подход заставляет по-новому взглянуть на характер и особенности принятия решений по «Хайлендской проблеме» после подавления последнего мятежа якобитов 1745–1746 гг., в особенности если учесть, что в конечном итоге (фактически с 1760 гг.) реформирование социально-экономических отношений и политических практик в Горной Шотландии перешло в руки гражданских чинов и связанных с ними общественных организаций, созданных активными и весьма заинтересованными сторонниками «улучшений» в Горной Стране[824].

Падение политического авторитета герцога Камберленда, исчезновение якобитской угрозы и кадровые перемещения проявивших реформаторский задор генералов (во второй половине 1750-х гг. практически все идейные сторонники Уильяма Августа из числа его боевых товарищей покинули Хайленд), чей интерес в крае оказался, таким образом, временным, в отличие от деятельных представителей местных элит, разумеется, способствовали такому повороту событий в хайлендской политике Лондона[825].

Следовательно, необходимо более глубокое и основательное изучение некоторых аспектов «Хайлендской проблемы», затронутых современными ревизионистами (в том числе Оутсом и Плэнком).

Во-первых, изменения в позициях и аргументации реформаторов Горной Шотландии необходимо рассматривать в широкой перспективе, обращая пристальное внимание не только на практическое, но и на теоретическое наследие опыта умиротворения Горной Страны, приобретенного к 1745 г., — не только на мероприятия генерала Уэйда, получившие второе дыхание с приходом в Горный Край армии герцога Камберленда, но и на аналитические сочинения лорда Грэнджа о состоянии, путях и способах реформирования мятежной гэльской окраины, опосредованно представленных практически во всех основных программных мемориалах и рапортах о «цивилизации» Хайленда во второй половине 1740-х — 1750-х гг.[826]

Во-вторых, следует в этой связи последовательно подойти к роли местных информаторов (от безымянных агентов до хорошо известных «экспертов по Горной Шотландии» среди «шотландских» же чинов) в выработке и принятии рекомендаций по решению «Хайлендской проблемы» после подавления мятежа якобитов 1745–1746 гг. При этом особое внимание стоит обратить на то, что масштабы и значение этой информационной поддержки расширения британского присутствия в Горном Крае оказались прямо пропорциональны росту влияния армии в хайлендской политике Лондона после разгрома «младшего Претендента» при Каллодене.

В-третьих, представляет значительный интерес соответственно аргументация сторон, участвовавших в выработке, принятии и реализации решений, связанных с умиротворением, «цивилизацией» Горной Страны и расширением и укреплением британского присутствия на этой гэльской окраине. Плэнк пишет о роли реформаторов, которую присвоили себе генералы армии герцога Камберленда в Шотландии, о позиции и взглядах военных на решение «Хайлендской проблемы». Наша задача в указанном выше контексте — прочитать эту историю скорее между строк, обратить внимание скорее на логику и механизмы отбора и принятия решений по «Хайлендской проблеме» и, таким образом, лучше понять особенности функционирования властных отношений в рамках хайлендской политики Лондона.

Среди командующих королевскими войсками в Шотландии между 1746 и 1759 гг. фигура генерала Блэнда занимает особое место, что позволяет навести на поставленные задачи единый биографический фокус и в результате подойти к их разрешению более предметно и в сопоставимом ключе, имея в виду для сравнения усилия генерала Уэйда.

Хотя «армия Камберленда», предстающая в штудиях Плэнка институтом, спаянным общим пониманием своих имперских задач, корпоративной этикой и протекцией, оказываемой капитан-генералом своим офицерам, представляет собой продуктивную аналитическую категорию, тем не менее, когда Уильям Август покинул Шотландию в июле 1746 г., командование королевскими войсками в Северной Британии, а следовательно, и окончательное решение «Хайлендской проблемы» было доверено, как и прежде, командующим «шотландским гарнизоном» (между 1746 и 1759 гг. этот ответственный пост последовательно занимали Уильям Энн Кеппел, Хамфри Блэнд, Джордж Черчилль, вновь Хамфри Блэнд и, наконец, Джон Баклерк)[827]. При этом среди командующих королевскими войсками в Шотландии в 1689–1759 гг. только генерал Блэнд дважды занимал этот пост (в 1747–1749 и 1753–1756 гг.) и нес службу дольше коллег по хлопотной должности на мятежной гэльской окраине в 1746–1759 гг. (пять лет в общей сложности).

Более того, оба раза Хамфри Блэнд был назначен командовать «шотландским гарнизоном» в переломные годы истории решения «Хайлендской проблемы». В 1747 г., после того как была объявлена всеобщая амнистия (для поддержавших мятеж без оружия), а для более успешного завершения Войны за австрийское наследство потребовалось вернуть на континент войска, переброшенные на Британские острова для подавления мятежа якобитов в 1745 г., положение, роль и задачи армии в Горной Шотландии во многом стали напоминать ситуацию 1720–1730-х гг. «Красные мундиры» патрулировали горы, оказывали поддержку гражданским властям и участвовали в военном строительстве[828].

Кроме того, в том же 1747 г. парламент признал незаконными военные держания и отменил наследственную юрисдикцию, что не могло не сказаться на отношениях между военными и гражданскими властями, рядовыми горцами и местной элитой[829]. В 1753 г., когда генерал Блэнд вернулся в Горную Страну чтобы вновь занять пост командующего королевскими войсками в Шотландии, край был взбудоражен принятием в 1752 г. акта о передаче конфискованных имений мятежников под управление Короны, обострившим спор о том, какая из стратегий «цивилизации» Хайленда — основанная на модернизационном потенциале управляемых королевскими чиновниками конфискованных имений или исходившая из представления о гарнизонах королевской армии как очагах и центрах распространения реформ на мятежной гэльской окраине — является более перспективной и состоятельной[830]. При этом в обоих случаях предполагалось задействовать войска в процессе того или иного варианта решения «Хайлендской проблемы».

Наконец, Хамфри Блэнд оказался самым большим энтузиастом реформирования социально-экономических отношений и политических практик в Горной Шотландии среди командующих «шотландским гарнизоном» после герцога Камберленда. Как и в случае с генералом Уэйдом, некоторые детали его биографии возвращают нас в имперский контекст этой истории и позволяют понять, насколько генерал Блэнд был компетентен в отборе и принятии рекомендаций по решению «Хайлендской проблемы», отправлявшихся им на рассмотрение в Лондон.

Во-первых, Хамфри Блэнд родился в Ирландии в 1686 г. и, как и Джордж Уэйд, принадлежал к правящему протестантскому классу «Изумрудного острова», а в 1737 г. был даже назначен полковником 36-го пешего полка «ирландского гарнизона». Это обстоятельство скажется на том почтительном внимании, которое генерал уже на посту командующего королевскими войсками в Шотландии уделял образовательной политике в Горной Стране, в особенности опыту организации благотворительных школ на Эйре, поддерживая в этом вопросе ирландское решение «Хайлендской проблемы»[831].

Во-вторых, к 1747 г. он уже сорок три года состоял на военной службе Его Величества и заслужил особое доверие герцога Камберленда как знаток военной дисциплины, автор самого издаваемого военного устава на английском языке по обе стороны Атлантики в XVIII в. (1727, 1734, 1740, 1743, 1746, 1753, 1756, 1759, 1762, 1776 годы издания)[832]. Во время войны с американскими колониями этот устав использовался и в армии Джорджа Вашингтона[833]. Плэнк при этом обращает внимание на то, что в издании 1743 г. генерал Блэнд, рассуждая о врожденных качествах, отличающих англичан от голландцев в качестве солдат, приходит к выводу, что «[военное] искусство имеет большее значение» по сравнению с «природой» — отражение широко распространенной в эпоху Просвещения философской концепции, которой нашлось применение и в планах командующего по реформированию гэльской окраины[834].