Озорные рассказы

Эпилог

Хотя на фронтисписе «Второго десятка» имеется надпись, из которой следует, что закончен сей десяток был в темную пору снегов и холодов, он выходит из печати в июне, когда все кругом зеленеет. Бедная Муза, коей Автор подвластен, капризная, словно самая привередливая влюбленная царица, пожелала, чтобы плод ее появился на свет среди цветов. Никто не может похвастать тем, что подчинил себе эту фею. Бывает, рассудок и мозг Автора поглощен серьезными мыслями, а эта дрянная девчонка смеется, шепчет на ухо приятности, щекочет своими перышками губы, шумит и расхаживает по всему дому. Но если писатель вдруг отвлекается от своих ученых трудов, говорит: «Подожди, дорогая, я сейчас!» — и поспешно встает, желая составить компанию этой проказнице, — девчонка исчезает! Она забивается обратно в свою норку, прячется, сворачивается клубочком и хнычет. Возьмите ручную бомбарду, епископский посох или дамскую трость, замахнитесь хорошенько, побейте эту плаксу, обругайте на чем свет стоит, она все равно хнычет. Сдерите с нее три шкуры — хнычет. Приласкайте ее, приголубьте — хнычет. Поцелуйте, скажите: «Не надо, милая, хватит!» — хнычет. То ей зябко, то она умирает; прощай любовь, прощай смех, прощай радость, прощайте добрые истории! Наденьте траур, оплакивайте ее смерть, хнычьте. И тут же она приподнимает головку, хохочет, расправляет белые крылья, взлетает неведомо куда, кувыркается в воздухе, переворачивается, показывает свой дьявольский хвост, женскую грудь, крепкие бедра, ангельский лик, трясет душистыми волосами, подставляет бока солнечным лучам, сверкает во всей своей красе, переливается всеми цветами радуги, точно голубиная шея, смеется до изнеможения, роняет слезы на дно морское, и рыбаки извлекают их оттуда в виде прекрасных жемчужин, кои потом украшают чело цариц, в общем, безумствует и играет, как вырвавшийся на волю жеребенок, и дразнит своим девственным задом и прелестями такими, что при виде их даже папа римский продаст свою душу. И посреди всей этой кутерьмы, которую устраивает Автору необузданная бестия, раздаются голоса невежд и обывателей, кои говорят бедному поэту:

— А как же ваше обещание? Где ваш очередной десяток? Скверный из вас предсказатель. Да, вы стали знамениты! Вы пируете, а между пирами ни черта не делаете. Где плоды трудов ваших?

По природе своей я человек мирный, но порой мне до смерти хочется, чтобы хоть одного из этих докучателей посадили на кол и в таком виде отправили охотиться на крольчих. На этом завершается второй десяток. Пусть дьявол подпихнет его своими рогами, дабы веселый люд христианский хорошо его принял.

Третий десяток