Вторая рука

«Вот черт! – думал я. – А Чико-то прав! Нам теперь достаточно глазом моргнуть, как эти субчики вызывают громил! Пожалуй, это чересчур!»

А ведь ловушка, пожалуй, захлопнулась бы, не будь там Марка. Один удар по почкам – и я оказался бы в машине прежде, чем успел бы перевести дух. Но видимо, Марк был им нужен, чтобы меня опознать: они знали меня по имени, но не в лицо. Однако на открытом пространстве они меня ловить не станут, а к машине я буду возвращаться не один, а с толпой защитников. «Может быть, – с надеждой подумал я, – они сообразят, что дело не выгорело, и просто уедут».

Я добежал до края конкурного поля и оглянулся назад поверх головы девчушки, сосавшей рожок с мороженым. Громил отзывать никто и не подумал. Они упрямо трусили за мной следом. Я решил не ждать, что будет, если просто остаться на месте и попросить толпящихся вокруг обывателей спасти меня от негодяев, которые скрутят меня и утащат прочь, чтобы я потом очнулся с проломленной головой в закоулках Танбридж-Уэллса. Обыватели с собачками, бабушками, детскими колясками и корзинками для пикника, скорее всего, так и будут стоять разинув рот, а потом, когда все закончится, начнут гадать, что это было.

Я побежал дальше, огибая конкурное поле и натыкаясь на ребятишек каждый раз, как я оглядывался и видел, что те двое упорно меня преследуют.

Само конкурное поле было слева от меня, на нем шли соревнования. Снаружи стояли прицепы. За прицепами тянулась широкая полоса газона, вдоль которой я и бежал, а справа от меня был ряд ларьков, каких всегда полно на таких мероприятиях. Лавчонки, торгующие конной амуницией, одеждой для верховой езды, картинками, игрушками, хот-догами, фруктами, снова амуницией, инструментом, твидовыми куртками, тапками из овчины… – короче, толпы мелких торговцев.

Среди ларьков возвышались фургоны: фургоны с мороженым, прицепы конных клубов, художественные изделия, гадалка, благотворительная ярмарка, мобильный кинотеатр, где крутили фильмы про колли, какой-то могучий грузовик с откидной стенкой, где торговали оранжевой, желтой и зеленой кухонной утварью. Перед каждым из них – толпы народу, но спрятаться решительно негде.

– Не подскажете, где тут воздушные шары? – спросил я у кого-то. Мне показали – это оказался лоток с разноцветными воздушными шариками, которые надували гелием. Детишки покупали их и немедленно привязывали к запястьям.

«Не эти», – подумал я. Я не стал тратить времени на объяснения, просто спросил у кого-то еще.

– Гонка воздушных шаров? Это, по-моему, вон там, на следующем поле. Но только еще рано.

– Спасибо! – сказал я. Афиши гласили, что гонка начнется в три, но мне нужно было заранее поговорить с Джоном Викингом, пока он еще готов меня слушать.

«А что вообще за гонка такая? – задумался я. – Это же воздушные шары, они все летят с одной скоростью, со скоростью ветра».

Преследователи не отставали. Они не бежали – я тоже не бежал. Они просто упорно шли за мной следом, как будто наводились по пеленгатору. Видимо, им было приказано идти за мной по пятам, и они поняли распоряжение буквально. «Мне нужно скрыться, – подумал я, – и скрываться до тех пор, пока я не отыщу Джона Викинга». А потом я, пожалуй, обращусь за помощью к какому-нибудь организатору, или медсестре, или к тому единственному полицейскому, что стоял на шоссе и регулировал движение.

К этому времени я был уже на дальнем конце арены. Я шел через площадку для разминки, вокруг, точно пчелки, кружили ребятишки на пони. Одни с напряженным лицом выходили на поле, готовясь прыгать, другие возвращались с поля, радостные или заплаканные.

Я миновал их, миновал будку комментатора («Джейн Смит чисто прошла всю дистанцию, следующим выступает Робин Дэли на Трэдлсе…»), миновал маленькую отдельную трибуну для организаторов и важных шишек – ряды пустующих складных стульев, – открытую палатку с закусками, где было полно народу, и снова очутился среди ларьков.

Я петлял как заяц, огибал ларьки спереди и сзади, нырял под какие-то веревки, скрывался за грудами картонных коробок… Из глубины ларька, плотно увешанного куртками для верховой езды, я увидел, как эти двое торопливо прошагали мимо, озираясь по сторонам, явно озабоченные.

«Эти не такие, как те, которых прислал Тревор Динсгейт», – подумал я. Его громилы были более неуклюжими, ростом поменьше и явно менее профессиональные. А эти двое выглядели так, будто это их повседневная работа, и, несмотря на то что здесь, на людях, я чувствовал себя в относительной безопасности – в крайнем случае всегда можно просто выбежать на поле и заорать «Помогите!», – все равно в них чувствовалось нечто устрашающее. Наемные громилы обычно стоят недорого и продаются в розницу. Эти же двое выглядели так, словно состоят на жалованье, если не в правлении.

Я расстался с куртками и шмыгнул туда, где шел фильм о пастушьих собаках. Это было бы весьма увлекательно, если б не собаки снаружи, сторожившие свою овцу – меня.

Я взглянул на часы. Уже третий час. Потеряно слишком много времени. Надо все же попытаться выйти наружу и отыскать дорогу к воздушным шарам.

Шаров видно не было. Я скользил сквозь толпу, спрашивая дорогу.

– Тебе вон туда, приятель, – уверенно указал какой-то дядька. – За хот-догами направо, там будет калитка в заборе. Не промахнешься.

Я кивнул, сказал спасибо и совсем было направился туда, как вдруг увидел, что один из преследователей идет в мою сторону с озабоченным видом, пристально вглядываясь в ларьки.

Еще секунда – и он меня увидит! Я торопливо осмотрелся и обнаружил, что стою рядом с фургоном гадалки. Открытый дверной проем был занавешен шторкой из черно-белых пластиковых лент, а за ней виднелся темный силуэт. Я сделал четыре быстрых шага, раздвинул ленты и скрылся в фургоне.

Внутри было тише и темнее, дневной свет пробивался сквозь полупрозрачные занавески на окнах. Обстановка внутри отдавала викторианской эпохой: светильники под масляные лампы и синелевые скатерочки. Преследователь снаружи протопал мимо. В сторону гадалки он взглянул разве что мимоходом. Его внимание было занято другим – он не заметил, как я сюда вошел.

Зато гадалка-то видела! Для нее я был клиент.

– Тебе как, мой золотой, всю жизнь рассказать, прошлое и все такое, или только будущее?

– Э-э… – протянул я. – Даже и не знаю. А это долго?

– Четверть часа, мой золотой, на все про все!

– Давайте только будущее!

Я выглянул в окно. Часть моего будущего бродила между прицепами, задавая вопросы. В ответ люди качали головами.

– Садись на диванчик, мой золотой, давай левую руку!

– Левую не могу, только правую, – рассеянно ответил я.

– Нет, мой золотой! – резко возразила гадалка. – На будущее по левой гадают!

Я усмехнулся, сел и протянул ей левую руку. Гадалка взяла ее, пощупала, пригляделась, подняла голову и посмотрела мне в глаза. Она была приземистая, пухленькая, черноволосая, средних лет, ничем не примечательная.

– Что ж, мой золотой, – сказала она, помолчав, – придется по правой гадать, хотя я к такому не привыкла и результаты могут быть не такие точные.

– Ничего, рискнем, – ответил я.

Мы поменялись местами, она крепко ухватила мою правую руку своими горячими руками. Я следил через окно, как преследователь движется вдоль ряда прицепов.

– Ты много страдал, – сказала она.

Поскольку она уже знала про мою левую руку, догадаться об этом было несложно, и, похоже, гадалка это сообразила. Она смущенно кашлянула.

– Ничего, если я кристалл возьму? – спросила она.

– Давайте.

Я смутно представлял себе большой хрустальный шар на столе, но она взяла маленький, с теннисный мячик, и положила его мне на ладонь.

– Ты добрый человек, – сказала она. – Мягкий. Люди тебя любят. Когда ты куда-то приходишь, все тебе улыбаются.

Снаружи, ярдах в двадцати, двое громил сошлись и принялись совещаться. И непохоже, чтобы они улыбались.

– Тебя все уважают.

Стандартные словеса, рассчитанные на то, чтобы умаслить клиента.

«Слышал бы это Чико! – подумал я. – Мягкий, добрый, уважаемый… Он бы со смеху лопнул».

– Я вижу множество людей, – неуверенно сказала гадалка. – Все радуются, хлопают в ладоши. Громко кричат, поздравляют тебя… тебе это что-нибудь говорит, мой золотой?

Я медленно повернул голову. Темные глаза гадалки невозмутимо смотрели на меня.

– Это прошлое, – сказал я.

– Недавнее прошлое, – сказала она. – Оно до сих пор рядом.

Я ей не поверил. Я вообще не верю во все эти гаданья. Небось она меня просто видела раньше, на скачках или по телевизору. Наверняка так и есть.

Она снова склонилась над кристаллом, который положила мне на ладонь, аккуратно двигая его по моей коже.

– У тебя хорошее здоровье. Ты крепкий, сильный… Тебе предстоит многое вынести.

Она осеклась, приподняла голову и нахмурилась. У меня было отчетливое ощущение, что ее саму удивило то, что она сказала.

Она помолчала, потом добавила:

– Больше ничего сказать не могу.

– Почему?

– Не привыкла гадать по правой руке.

– Ну скажите то, что видите, – попросил я.

Она чуть заметно покачала головой и подняла спокойные карие глаза:

– Вы проживете долгую жизнь.

Я выглянул наружу сквозь пластиковую занавеску. Преследователи скрылись из виду.

– Сколько с меня? – спросил я.

Она сказала, я уплатил и направился к выходу.

– Береги себя, мой золотой, – сказала она. – Будь осторожен!

Я оглянулся. Она выглядела все такой же спокойной, но в ее голосе звучала тревога. Мне не хотелось верить предупреждению, которое я прочел в ее глазах. Да нет, она, должно быть, просто почувствовала мое волнение, только и всего. Я аккуратно отвел занавеску и вышел из сумеречного мира смутных страхов навстречу яркому майскому солнышку, где страхи могли реализоваться.