Перо цвета ночи

Перо двадцать пятое

Во дворце Алисию старались не замечать, хотя это было довольно сложно сделать, ведь она была выше многих не только женщин, но и мужчин. На балах она танцевала только обязательные танцы и непременно с теми, чьи глаза она хотя бы могла видеть, не наклоняя голову. И, к слову, таких находилось крайне мало. Всё остальное время девушка сидела в сторонке и наблюдала за танцующими парочками. Никто не желал приглашать её, никто не хотел выглядеть рядом с ней коротышкой. Мама и тётя постоянно отчитывали её за то, что в ней нет ни капли женственности.

И дело было не только во внешности. Алисию никогда не интересовали традиционные женские дела. Шить и вышивать? Да лучше из лука пострелять или рыбу пойти ловить. Готовить? Вы хотите, чтобы полдворца слегло с отравлением? Музицировать? Ну… Лучше не стоит.

Алисия превратилась в долговязую тень, без дела слоняющуюся по замку. Если бы не Камилла, девушка наверняка зачахла бы в стенах собственного дома. Ночная ведьма быстро прониклась к своей подопечной искренней симпатией и стала для принцессы наставницей, подругой, сестрой, а иногда и матерью. К сожалению, весёлым денькам под крылышком Камиллы не суждено было длиться долго. Никогда в своей жизни Алисия столько не рыдала, как тогда, когда её гувернантку выгнали. И дни принцессы вновь стали однообразной чередой повторяющейся скуки. До тех пор, пока не объявился принц Годрик со своим кошмарным предложением, вынудившим Алисию бежать не только из дворца, но и из королевства в целом. Возможно, это было во благо.

Когда она прибыла в Академию, то стала вдруг в центре всеобщего внимания. Но вовсе не из-за своей несуразности, а как раз наоборот. Может быть, ей следовало родиться мужчиной? Может, в таком случае и дома с ней обращались бы совсем иначе? Ведь братья были совсем в другом положении, наслаждаясь всеми привилегиями королевской жизни и не особо утруждались заниматься государственными делами. И кто-нибудь когда-нибудь говорил им, что они бездельники и ярмо на шее королевства? Ни разу!

— Алекс, ты идёшь? — Джек заправил рубаху в штаны, и его теперь одетый живот навис над ними. — Там опять всё вкусное разберут.

— Ты же говорил, что там вкусного ничего нет! — в который раз за утро поддел его Джек и зевнул. Уснуть он так и не смог, вспоминая ночные похождения. Ах, как же прелестны здешние дамы!

— Мало ли что я там говорил! — буркнул толстяк. — Алекс, ты идёшь?

— Эй, а почему ты только Алекса зовёшь, а не меня! — возмутился герой-любовник.

— А потому что с ним место легче найти. Глядишь, ещё и угостят чем-нибудь.

Джек нисколько не ошибся. Стоило неразлучной троице заявиться в столовую, как тут же пошли шепотки, а кто-то и в голос начал зазывать племянника самой Камиллы Гринстоун к себе.

— Алекс! Алекс! Здесь есть место! Иди сюда! Алекс!

Алисия старалась не глазеть по сторонам, чтобы ни с кем не встречаться взглядом. А вот Маркус, наоборот, купался в ореоле славы нового и такого полезного, как оказалось, друга. Он приветственно махал рукой хихикающим девушкам, посылал улыбки более застенчивым особам и подмигивал тем, с кем уже был более тесно знаком.

— Дружище, — Маркус обнял Алисию за плечи и придвинулся ближе, чтобы в шумной столовой она могла его расслышать, — я так рад, что ты здесь!

— Я тоже рад, — пробормотала девушка, стараясь побороть смущение. Нет, парни себя так не ведут. Нужно быть или хотя бы выглядеть более уверенной!

Не дожидаясь еле плетущихся друзей, Джек поторопился к раздаче, однако вскоре вернулся с глубочайшим разочарованием на лоснящимся от пота лице.

— Я же говорил, что всё разберут!

Однако долго толстяк не печалился, потому что полностью сбылись его предсказания. Для Алекса, а заодно и для его товарищей, освободили место, а его поклонницы, те, что посмелее, завалили стол всевозможной снедью, большую часть которой в столовой и не видели никогда.

— Алекс, как же я рад, что ты здесь! — уплетая за обе щеки сушёную колбасу, Джек почти слово в слово повторил за товарищем.

— А я что говорил! — ухмыльнулся Маркус и снова приобнял Алисию, чтобы никто не сомневался, что они самые что ни на есть лучшие друзья.

Получив очередной обожающий взгляд, сбежавшая принцесса поняла, что к такому придётся привыкать. Впрочем, быть тем, кем восхищаются, было намного приятнее, нежели изгоем в собственном доме.

После завтрака настало время учёбы, и сегодня вновь в аудитории студентов ждала Камилла Гринстоун. Выражение её лица не обещало никому ничего хорошего. Школяры здесь были совершенно не при чём — у ночной ведьмы были свои причины для дурного настроения, — но они об этом не подозревали, а потому благоразумно помалкивали.

— Ну что, дорогие студенты, вы наверняка хотите порадовать меня и ректора Уоллсворта своими успехами, не так ли?

Тишина была настолько звенящей, что некоторые студенты, включая Маркуса, решили, что это так похмелье себя проявляет.

— А что это мы молчим? — Камилла опёрлась ладонями о преподавательский стол и обвела взглядом аудиторию. В глаза смотрела ей только Алисия. — Неужели вы бездарно потратили вчерашний день и ничего не добились?

Комар пролетел от окна до дверей. И его услышали все.

— Значит, так, — лицо ночной ведьмы превратилось в бесстрастную маску, — если ни один из вас не сможет выполнить сейчас моё задание, исключат всех. У меня есть письменное разрешение ректора. Всем ясно?

По залу прокатилась волна страха.

— Я не слышу! — рявкнула Камилла, хлопнув ладонями по столу.

— Да! — отозвались разом все.

Секретарь посмотрела куда-то вдаль, но каждому показалось, что именно на него.

— Если хотя бы один из вас сможет выполнить задание, — напомнила ведьма вновь спокойным голосом, — остальные будут спасены. Ну, есть смелые?

Однако никто не решался выйти.

«Ну же!» — услышала Алисия голос ректора в своей голове и сделала шаг вперёд.

— Александр Гринстоун, — произнесла Камилла, нисколько не удивившись.

Девушка под взглядом всех собравшихся подошла к секретарю, держа в руках свиток и перо, и положила их на преподавательский стол. Прикрыла глаза, вдохнула и выдохнула, а затем отвела левую руку в сторону и взмахнула ею как крылом. Свиток развернулся, и перо бодро запрыгало по нему, выводя красивые строки.

Тишина сменилась громкими хлопками и выкрикиваниями, а ворон, сидевший на окне никем не замеченный, довольно кивнул.