Рыжая чайка

Внутри усыпальницы был страшно промозгло, стоял устойчивый запах столетней сырости, древней затхлости и царила жутковатая атмосфера смерти. Посередине, в один ряд, стояли три массивные гробницы древних царей, в них покоились предки наших предков. Следы отголосков человеческого бытия.

Стены усыпальницы вдоль и поперек были исписаны старинными иероглифами исчезающего наречия. Стерев пыль, я прочла одну из надписей:

– «Ощущай жизнь в каждом своём шаге. Потому как знай – следующий может стать последним!» – я взглянула на притихшего Камиля, следившего за мной боковым зрением. – Здесь выточены изречения древних. А вот ещё: «мы не властны над временем, лишь над мигом, в котором можем себя осознать», «поворачивая на своём пути, не оглядывайся, но помни, что ты оставил позади». «Пришедшие к гробу моему, помните! Жизнь коротка! Чувствуйте ее, пока бьются ваши сердца, а я буду ждать вас в холодном мраке!»

– Да уж, похоже, они знали, что теряют, – заметил Камиль, облокачиваясь об одну из гробниц.

– В этих словах есть зерно мудрости, – я с благоговением водила рукой по высеченным рунам. – В последнее время я часто задумываюсь о своей жизни, особенно о том, как она коротка. Эти мысли посещают меня, когда мне в затылок дышит смерть. Мы не можем точно знать, когда же придет наш час. А вдруг за следующим поворотом? И ты думаешь – «Неужели это все? Я ведь многого так и не испытала, так и не прочувствовала эту жизнь!» Вот тогда мне хочется совершить что-нибудь безумное, ощутить вкус жизни что ли, чтобы сожаление не так терзало меня в последний миг, – тихо произнесла я, и мои слова глухо отбились от стен, прошелестев в этой гробовой тишине.

– Ты иногда одновременно и пугаешь и удивляешь меня, Тара! – не сводя с меня изучающего взгляда, произнес уже тот «другой» Камиль, каким он мог быть, без надменности, без кривых усмешек. – Я, конечно, догадываюсь, особенно после той ночи, что ты способна на безумства. И какие же тебе хочется совершить ещё, чтобы ощутить этот твой вкус жизни? Что бы ты сделала именно сейчас, если бы вдруг знала, что твой следующий миг будет последним?

Если бы это было так. ….И я вдруг почувствовала, чтобы я сделала. Я медленно подошла к Камилю. Его необыкновенные глаза светились изнутри игристым мерцанием. Вольфгара просто раздирало любопытство! Он гадал, какое же безумство я совершу!

Неожиданно для него, а может быть и для себя, я обвила его руками за шею и прильнула к его губам. …….. Я целовала вольфгара!.......

Который сначала застыл от растерянности и даже не шевелился, в отличие от меня – я бессовестно прижималась к нему всё сильнее. И вдруг наши с ним взгляды соприкоснулись. …Меня бросило в жар, обдав горящей лавиной сверху вниз! Что-то всколыхнулось в его глазах, и он поддался моему порыву. Прижав меня крепче, Камиль стал …отвечать. Теперь уже он целовал меня, а не я его. Я задрожала. …Это был мой первый в жизни поцелуй!

Наверное, я буду вспоминать всю оставшуюся жизнь, как я целовалась в усыпальнице возле трех усопших царей древности с …вольфгаром! Чего до меня в моём мире не делал, наверное, никто. Жертвы ведь не целовались с хищниками!

Боже, …мне нравилось, как играли со мной его губы, нравилось ощущать его язык и горячие скользящие по мне руки. Вздрагивая всем телом, я хотела, чтобы это не заканчивалось, мои пальцы заблудились в его кудрях, а из груди вырвался невольный стон. Я и не предполагала, что это может быть так приятно!

Камиль вдруг резко отстранился от меня, отскочил в сторону, отвернулся и тихо зарычал: – Проклятье!

Даже я, не умудренная в этих вещах опытом, и то поняла, что шумно сопящий вольфгар сделал над собой усилие, чтобы остановить этот порыв.

– Думаю, нужно вовремя прекратить, пока одно безумие плавно не перешло в другое, – переводя дыхание, прошептал он. – Ты играешь с огнём, сероглазая птица! Ты постоянно сгущаешь возле себя опасность!

– Ты ведь сам спросил, чтобы я сделала, – смущенно пыталась оправдываться я, прижав холодные ладоши к пылающим щекам.

– У меня ещё будут вопросы, – тут он, наконец, посмотрел в мою сторону, и я почувствовала, как его глаза оставляют на мне жгучие полосы. – То, что это был твой первый поцелуй, это я догадался. Но почему я? – никогда ещё вольфгарские глаза не поедали меня так пристально!

– А, …у меня к тебе, …особое расположение, – я запнулась. – Кто тебя учил задавать такие сложные вопросы?! Ты …не буду от тебя скрывать, …хорош собой. И …, фух, в последнее время ты стал, …ты находишься. О, небеса, как же тяжело! В общем, ты ближе всех ко мне. Ну а ещё ты ведь ни за что не воспримешь этот поцелуй серьёзно! Тебе ведь к этому не привыкать, поцеловал и забыл. Ну и что, что я человек, ты ведь даже за женщину меня не принимаешь, так, …рыжий птенец, которого даже придушить жалко.

Камиль таращился на меня во все глаза, удивленно вскинув брови. Он заговорил тихо, медленно, с расстановкой, продолжая всё так же пристально наблюдать за мной:

– Я потом попытаюсь разобраться в этом смешанном бреду, который ты сейчас несла. Ты специально решила запутать меня? Скажу тебе одно, Тара, даже пообещаю – всё, что здесь произошло, я точно не забуду. Но во многом ты ошибаешься. Единственная правда в том, что из-за различий в устоях наших народов, из-за несовместимости наших рас и вражды – у вольфгаров с людьми не возникают подобные отношения. Они под суровым запретом. Ладно, спрошу что-нибудь попроще. Тебе …понравилось, Тара? – Камиль усмехнулся. Он знал ответ. Этот дерзкий кудрявый монстр знал! Мы до сих пор смотрели друг другу в глаза, и я, всё-таки, ответила:

– Ты хочешь услышать это вслух, хотя чувствуешь, каков будет мой ответ…. Да! Мне понравилось! Я даже предположить не могла, что ты можешь так …вскружить голову. Теперь я не буду чувствовать себя обделенной в своих воспоминаниях! Как же, я ведь целовалась с самим вольфгаром, какое безумие может ещё с этим сравниться?!!– Я говорила с грустной иронией, всё время, сдерживая внутри себя какие-то противоречивые чувства. Мне не нравилось, то, что меня продолжало будоражить. Мне не нравилось то, что я ни как не могла прийти в себя.

Только сейчас я вспомнила, что хотела проверить вход. «Какой ужас! Зачем я это сделала? Зачем? Ни ума, ни стыда, ни гордости! Я уже начинаю себя ненавидеть за это!»

– Помоги мне толкнуть гробницы. Они должны стоять на колесе, если оно не заржавело – у нас выйдет.

С огромным трудом, Камиль сдвинул их с места и в полу приоткрылся потайной ход. Вольфгар шумно втянув в себя воздух.

– Что ощущаешь?

– Затхлость, дигонами здесь и не пахнет, – бросил он.

– Хорошо, пойдем, приведем сюда наш отряд, – отряхнувшись, сдержано проговорила я, боясь посмотреть ему в глаза.

– А ты сама, ничего не хочешь у меня спросить, Тара? – словно угадав мои мысли, тихо проговорил он, не двигаясь с места.

– А зачем? Может, ты избавишь меня от этого унижения и сам скажешь всё как есть? А с другой стороны мне не очень хочется выслушивать твои насмешки. Я уже примерно догадываюсь, что ты скажешь: «Тара, в тебя не только не вложили ненависть к вольфгарам, но и забыли привить понятия о девичьей чести!»

Сначала Камиль кусал губу, а потом всё-таки рассмеялся, запрокинув голову, своим хриплым лающим смехом.

– Ну почему же, как раз для наших устоев твоё поведение как раз очень приемлемо. Вольфгарские девушки не сдерживаются и не скрывают, что хотят мужчину, правда …у нас это проявляется в танце. Мне смешно не оттого что мне не понравилось, а потому что ты сначала сделала, а потом тебе стало стыдно. Ты такая забавная! Ты интересна, Тара. Какое-то ходячее, в разных смыслах для меня искушение, остающееся при этом всё время недоступным. Сегодня ты меня опять поразила. Хотя ты права, нас многое сближает, взять хотя бы случай, когда ты так самоотверженно отдала мне свою кровь. А не права в том, что я не воспринимаю тебя, как женщину. Вот здесь ты ошиблась. И, похоже, не я один замечаю этот факт! Но … целоваться нам не стоило, слишком опасно и губительно для обоих. Чтобы не вспоминать, я буду, как можно чаще себе это повторять, особенно когда ты будешь рядом. Надеюсь, ты понимаешь, что об этом никто не должен знать. А теперь пойдем, нам действительно пора!

Он не дал мне опомниться. И кто из нас говорил более запутанней, это ещё нужно было разобраться! Получалось, что он не хочет, чтобы это повторилось, и ему страшно, когда я рядом. А я и не собиралась повторять свой подвиг! Жаль, что он не дал мне сказать ему, что безумные выходки не есть образом и смыслом моей жизни. « Ну вот, Тара, от тебя уже шарахаются даже вольфгары!»

Алишер уже ждал нас. Вольфгары пополнили свои ряды. Люди так же уравняли количество. Алишер даже успел пообщаться с некоторыми бургонскими старейшинами, обнадежив их, что есть ещё вольфгары желающие заключения союза с людьми, оставив выбор за ними. То, что бургонцы не атаковали наших союзников вольфгаров, а проявили к ним интерес – было добрым знаком.

Они всё-таки задумались.

Так, на четырнадцатый день от начала весны, мы отправились в Гульмир. Я уже привычно пробиралась впереди, а следом за мной шел либо Камиль, либо Алишер. Помню, когда я учила этот маршрут по картам отца, он мне давался особенно тяжело. На нем было много темных пятен, безнадежно запутанных ответвлений и путей, ведущих в бездну. Мне нужны были все силы и внимание, чтобы сосредоточиться. Одна единственная, самая мелкая промашка могла привести к гибели. Поэтому я шла медленно. Чем дальше мы шли – тем сложней становилось. Но идти для меня было гораздо легче, чем отдыхать и заставлять себя не смотреть в сторону Камиля. Словно какое-то несносное наказание преследовало меня! Расплата за запретный шаг! Стоило мне только взглянуть на него, как я тут же вспоминала тот проклятый поцелуй! Причем так четко и ясно, что на меня накатывали те же ощущения! Вот так я глупо проводила короткие передышки, с опущенными глазами и пылающими щеками! Спасибо Камилю, за то, что хотя бы пытался держаться от меня подальше!

Тот путь, который я воспроизвела в памяти, …вдруг оборвался! Дальше, туннель, лежащий передо мной был завален камнями. В нерешительности, я долго топталась у заваленного прохода.

– Тара, что нам делать дальше?!

– Я сомневаюсь! Что не видно – я думаю?! – нервно бросила я, даже не взглянув на Алишера.

Свет факела стал ближе. Я обернулась, чтобы посмотреть, кому это тут ещё не терпится! Лучше бы им сейчас меня не трогать! Это был Камиль. «Ещё хуже!».

Сунув мне в руки кусок щепки, он твёрдо произнес, этим будто вселяя в меня уверенность: – Черти!

Воспроизведение главных и дополнительных веток этого маршрута, помогло мне определиться, куда следовать дальше. «Как за такое короткое время, этот вольфгар научился так хорошо чувствовать меня?»

– Стоп! – через время резко остановила я отряд. И прямо из-под земли вырвался огромный столп пара. – Нужно считать и главное не сбиться! Пять и три, нужно уловить его периодичность.

Следующий столп пара. Я сосчитала до трех, пока он не появился снова.

– Пошел! – толкнула я Алишера. – Раз, два, три, четыре, пять. Стоп!

Вместе с Алишером в проходе исчезло ещё четверо. Затем ещё трое людей. И так по очереди, пока не остались только мы с Камилем.