Поцелуй ягуара

Глава 2

Сабан наблюдал, как глаза Натали расширились, намек на страх вспыхнул в глубине ее глаз карамельного цвета, смешавшись с гневом и возбуждением.

Он знал, что сделал. Знал, что с поцелуем ввел в ее организм гормон спаривания, и знал, что должен чувствовать себя виноватым. Он должен испытывать угрызения совести, а не удовлетворение.

— Теперь ты это чувствуешь, не так ли, Натали? — Сабан произнес ее имя, пробуя его на языке и наслаждался его звучанием.

Он удерживал себя от использования ее имени, сдерживался, зная, что не может сказать ее имя без придыхания, будто она принадлежит ему, как это было сейчас.

И женщина услышала его, как и всегда.

— Я чувствую твое помешательство, — она быстро отошла от него, настороженность сковала ее тело.

Сабан наблюдал за ней, позволяя взгляду отслеживать каждое движение, вдыхать ее запах, наконец, распробовать вкус. Он все еще мог чувствовать ее вкус, за вкусом гормона спаривания был вкус ее страсти, нужды, которые она держала в себе, и контроля, который она пыталась удержать.

Его Натали, умная, мягкая и чувственная, как и ее киска, была разочарована, обижена, все из-за одного слабоумного идиота, у которого не было ума, понять, какой подарок ему достался.

И теперь Сабан оказался лицом к лицу с женщиной, зная, что совершил преступление в ее глазах, как только она узнает, что на самом деле означает этот поцелуй. Он отнял у Натали выбор. Он начал то, что безвозвратно связало ее с ним и тем самым лишил контроля, который она так высоко ценит.

— Я не в помешательстве, — наконец вздохнул мужчина. — По крайней мере, больше нет, — он провел руками по распущенным волосам и оглядел кухню.

Черт, Сабан должен был сам знать, что лучше, чем слушать Кэсси и ее лекции о женщинах, которые не обладают ДНК Пород. Он прислушался к совету восемнадцатилетней девчонки, серьезно обдумал каждое ее слово, и теперь мужчина заплатит за это.

— Что ты имеешь в виду? Больше нет? — Глаза Натали сузились, а тело горело.

Сладкий, пряный аромат ее желания обволакивал чувства Сабана, и он стиснул зубы от необходимости попробовать его, попробовать ее.

— Не важно, что я имею ввиду сейчас, — Сабан потер затылок, потом опустил руку и уставился на нее.

Они стояли в разных концах кухни, аромат кофе смешивался с мягким ароматом яблочного пирога, который Натали испекла вчера утром, и запахом самой женщины. Такой же мощный афродизиак, как и гормон спаривания.

Женщина пристально наблюдала за ним, возможно, слишком пристально. Сабан мог видеть, как она задумалась, видел, как она анализирует свою потребность, которая усилилась после его поцелуя, вкус гормона во рту и ее потребность в большем. И мужчина наблюдал, как Натали начала осознавать правду.

В его груди заскребли кошки, и сожаление колыхнулось в его душе, когда его Натали сглотнула, и ее глаза потемнели.

— Таблоиды не врали, не так ли? — прошептала она. — Существует какой-то вирус, который вы распространяете поцелуями.

Сабан фыркнул от такого заявления.

— Таблоиды — вот, кто в помешательстве, — он передернул плечами, немного нервничая из-за этого домысла. — Это называется «лихорадка спаривания», — наконец мягко сказал Сабан, желая обнять женщину, которую только что потребовал, сильнее привязал к себе, прежде чем объяснить. — Этому нет объяснения, и, наверное, происходит только один раз с парами. Только одна женщина должна была стать моей парой, и эта женщина — ты.

Натали скрестила руки на груди, поджав губы в мгновенном отрицании, хотя она сказала:

— Продолжай.

Продолжай. Черт возьми, Сабан не очень хорош в объяснениях.

— Проще говоря, ты моя пара. Гормон спаривания дает гарантию, что ты не откажешь мне или моему праву на тебя. Это скорее афродизиак. Возбуждающий афродизиак.

Губы женщины еще сильнее сжались.

— Это не болезнь? Вирус?

— Ты не заболеешь, — огрызнулся он, скорее, чтобы отвлечь ее от этих вопросов, чем по какой-либо другой причине. — Просто возбудишься. Очень возбудишься, — черт. Сабан прорычал последнее слово, от предвкушения его голос стал ниже, когда он почувствовал, что потребность внутри него стала сильнее, чем раньше, посылая огонь по нервным окончаниям.

Она его. Теперь Натали нужно смириться с этим. Он объяснит ей все, что сможет, расскажет сколько ему позволено, но не больше.

— А если это не то, чего я хочу? — медленно и точно, слова слетели с ее губ, как смертельный приговор. Мужчина был уверен, что это не то, чего она хотела. И в некотором смысле, он не мог винить ее, в отличии от него, она не обладает ДНК Пород, Сабан имел очень большое уважение к природе и всем ее выборам.

— Как только начнется горячка спаривания, это нельзя повернуть вспять, — можно облегчить, но он не должен говорить Натали об этом. Так много вещей, о которых он не мог ей рассказать.

— Так те, кого ты целуешь…

— Нет! Только моя пара. Только одна женщина, Натали, только ты.

— Я знала, что это плохая идея!

Сабан чуть не отпрыгнул назад от резких, яростных слов и искр, которые посылал ее взгляд.

— Что было плохой идеей? — осторожно спросил он.

Его чувства обострились, десна ныли от потребности пометить Натали, а она стояла, сердитая, с вызовом во взгляде, тонкие руки лежали на бедрах, а выражение ее лица стало возмущенным.

— Позволить тебе оставаться здесь. Слушать этого невыносимого, высокомерного ДжонасаУайетта, и позволить, даже на секунду, твоей невозможной, разочаровывающей, совершенно помешанной заднице остаться здесь, — ее голос повысился, но румянец на ее лице, запах возбуждения, гнева и страсти, который затопил всю комнату, удерживал Сабана будто загипнотизированным.

Натали была как пламя, завораживающе красивая; даже ее темные, почти черные волосы становились ярче и ярче.

Черт, его грудь снова сжалась, эмоции, которые Сабан еще не понял, бунтовали внутри него.

— Значит, ты была права, — мужчина склонил голову в знак согласия. — Но я бы не ушел, и Джонас это знал. Теперь мы можем разобраться с этим.

— Разобраться с этим? — Ее брови изогнулись в гневной насмешке. — О, Сабан, мы с этим разберемся. Прямо сейчас.

Женщина пошла к телефону, сгребла его, и пальцем ударила по кнопке, запрограммированной звонить в главный офис КэлланаЛайонса.

Сабан нахмурился.

— Кэллан не имеет к этому никакого отношения.

Натали одарила его взглядом, который заставлял людей замолчать. Черт, это почти заставило его замолчать.

— Мистер Лайонс, — ее голос был слащаво сладким и заставил приподняться каждый волосок на затылке Сабана. Он мог только представить выражение лица Лайонса и разочарование, которое будет искажать его жестоко высеченные черты.

— О, да, у нас проблема, — вежливо сказала она, натянуто улыбаясь. — У вас будет мертвый мужчина Пород…О-о, я бы дала вам двадцать минут, если кто-нибудь из Святилища заберет его. Думаю, он сошел с ума. Кто-то должен спасти его, или я избавлю его от страданий.

Пока женщина слушала, ее нос начал дергаться, и Сабану пришлось сдержать гримасу на лице.

— Меня не волнует, что койоты заняты с гранатометами в Святилище. Соберите несколько этих крутых Пород, которых вы так высоко цените, чтобы забрать его или я убью его. И после того, как я убью его, повешу его паршивую, никчемную шкуру у себя во дворе, чтобы показать всем остальным, как это делается. Двадцать минут, — Натали бросила трубку. — Скоро за тобой приедет один из кураторов. Не дай двери прищемить твой хвост, и не появляйся рядом со мной после этого.

Она прошла через кухню, ее дерзкий маленький нос еще раз дернулся, ее лицо исказили эмоции неприятия, отрицания и ярости.

Пара Сабана отказывала ему. Не то чтобы он ожидал чего-то меньшего, но с таким сильным духом, как у его Натали, есть только один способ бороться с этим.

Он поймал ее, когда женщина попыталась проскользнуть мимо, развернул, обнял руками, и, прежде чем она успела ахнуть, поцеловал ее.

Мужчина крепче прижал Натали к себе, поднял, пронес через дверной проем, пока не нашел диван и не упал на него, обхватив одной рукой затылок женщины и прижав ее губы к своим.

Она не сопротивлялась.

Натали злилась, была в ярости, но не сопротивлялась его поцелую. Ее жадные губы посасывали его язык, рай на Земле. Ее руки оказались в его волосах, зарываясь в них, запутываясь, и притягивая Сабана ближе, когда рваный женский стон разорвал в клочья его чувства.

Она была как пламя, горящее в его руках, пузырящееся от поцелуев, с рваным стоном ее удовольствия, прожигающее его член, яйца, черт, каждый мускул в его теле с необходимостью обладать ею, взять женщину так сильно, что она никогда не сможет отказать ему снова.

— Ненавижу это! — рычащий и наполненный гневом, ее голос окутал Сабана оттенками возбуждения и потребности, когда его губы оторвались от ее.

Сабан обхватил ее лицо, его руки наслаждались ощущением кожи Натали, когда он смотрел ей в глаза, читал ее неспособность отрицать пульсирующее отчаяние от его прикосновения.

— А я благодарю Бога за это… и за тебя, — прошептал он, проводя большим пальцем по ее распухшим губам, пробуя их на вкус. — Ненавидь меня, как хочешь, Натали. Проклинай меня, проклинай, пока ад не замерзнет, но это ничего не изменит. Это ничего не может изменить. Ты — моя.

Натали изо всех сил пыталась опровергнуть это утверждение, найти способ противостоять мужчине. Но как она могла бороться с чем-либо, когда желание пронзало ее тело когтями огненной похоти и пульсирующего жара?

Она и раньше хотела его, Бог свидетель. Борьба с этим желанием, ночь за ночью, сделала ее обезумевшей, раздражительной, расстроенной. Но теперь, теперь это было похоже на то, как какой-то демон похоти вцепился в ее лоно, пытал ее клитор и затянул хомут мучительной нужды вокруг нее.

Женщина выгнулась, совершенно непроизвольно, против его бедер, когда Сабан прижался к ней, стержень его эрекции потерся о нежную плоть ее киски, легкое движение его мощных бедер, покрытых джинсами привело ее к блаженству.

Она чувствовала, как соки возбуждения просочились из ее киски, увлажняя трусики и подготавливая ее к нему. Подготавливая ее к чему-то, что, как она понимала, свяжет ее с Сабаном навсегда.

Предупреждение, которое ее мозг выкрикивал неделями. Бежать, бежать, пока она еще может бежать, на самое большое расстояние между ней и ее восхитительным ягуаром.

— Ты не можешь этого сделать, — выдохнула Натали, когда одна из его рук погладила ее шею и ухватилась за тонкую бретельку топа.

— Я был рожден для этого, — прорычал Сабан.

Ощущение того, как тонкая лямка скользит по ее плечу, заставило Натали глубоко вдохнуть, ее губы раздвинулись, чтобы принять больше кислорода. Как она должна была дышать? Мужчина окружил ее, прогнав весь воздух из комнаты, прикасаясь к ней. Раздевал ее.

— Я не мечтал ни о чем, кроме этого, с того момента, как увидел тебя, — Сабан проследил, как поднимаются ее груди, удобно разместившиеся в кружевном лифчике. Ее соски сильно затвердели, став настолько чувствительными, что Натали задалась вопросом, сможет ли она испытать оргазм от трения кружева на них.