Мафиози и его одержимость

— Ты прав. Не место. Но это не наша проблема, — он практически проревел последнее слово.

— Какого хрена! Она тебя слышит, — сказал я. Мои кулаки поднялись, чтобы ударить его по уродливому лицу, но он быстро увернулся.

— Даже если и так, она не может говорить, — пробормотал он. Его глаза устремились к двери, и я почти увидел в них намек на эмоции, прежде чем он быстро вернулся к тому, чтобы быть холодным ублюдком.

Это меня остановило. — Она не может или не хочет говорить?

— Не может говорить. Она немая.

Немая монахиня, вышедшая замуж за Солоника. Ну, дерьмо стало еще интереснее.

Егор раздраженно толкнул меня в плечи. — Константин, послушай меня. Ты должен выслушать, или тебе конец. Валентин без ума от своей жены. Если он увидит тебя где-нибудь рядом с ней, твое мертвое тело найдут на следующее утро. Поверь мне, ты не будешь первым.

Я наполовину слушал его и наполовину думал, как, черт возьми, Солоник получил такую жену. Она, вероятно, была моложе меня, а Валентин годился мне в отцы.

Она была слишком молода, чтобы быть здесь. Чтобы быть в этой жизни.

— Это мое предупреждение. Больше похоже на мое полезное предупреждение. Держись от нее подальше и сосредоточься на том, зачем ты здесь. Мы зашли так далеко, и мы не можем проиграть сейчас, — продолжал он в панике.

Это привлекло мое внимание. Черт, я не мог сейчас потерять концентрацию. Он был прав.

Кому какое дело до жены Валентина? Она не была частью плана. И я должен был держаться от нее подальше.

Сделав глубокий вдох, я медленно выдохнул. — Ты прав.

Я не мог все испортить. Сейчас не время отвлекаться на женщину с красивыми светлыми волосами, одетую как гребаная монашка в монастыре или что-то в этом роде.

— Ударь меня, — прошептал я.

— Что?

— Просто сделай это.

Он ударил меня кулаком. Прямо в лицо. Черт, я не думал, что он действительно сделает это. Поэтому вместо этого я пнул его в колено. — Я, блядь, не это имел в виду.

Хотя удар привел меня в чувство.

Никаких блондинок для тебя, Константин. Держи свой член в штанах. По крайней мере, сегодня.

— Я иду спать, — крикнул я, отходя от Егора. Подальше от нее.

После нескольких минут блуждания я, наконец, нашел спальню, которая меня устроила. Не теряя времени, я лег в постель и закрыл глаза.

Завтра начнется еще одна игра.

К сожалению, сон не шел ко мне. Он держался в стороне, как чертов упрямый ребенок. Я всю ночь ворочался в постели, умоляя Луну о сне.

Но нет. Ничего. Ничегошеньки.

Когда начало появляться солнце, я был чертовски зол.

Разозлился до такой степени, что мне захотелось орать, оторвать их головы, всем, кого я увижу. Просто замечательно. Прекрасное утро.

Я избегал всех, даже своего пилота и стюардессу. Мне хватило полета, чтобы собрать всю информацию. Все было решено и готово к началу.

Когда самолет коснулся земли, я был чертовски готов начать день.

Все мысли о хорошенькой блондинке вылетели у меня из головы. Только моя цель имела значение.

Благодаря Валентину меня ждала машина. Дав адрес водителю, он отвез меня туда, где я хотел…должен был быть.

Я закрыл глаза, когда машина сделала последнюю остановку.

Один год.

Один гребаный год.

Я вернулся, ублюдок.

Вы готовы принять меня? Я так не думаю. Никто не был готов.

Я вдохнул и выдохнул. На следующем вдохе я открыл глаза и вышел из машины. Мои ноги не останавливались, пока я не оказался перед дверью, из которой вышел год назад.

Год назад она обняла меня на прощание. Прямо здесь. Прямо перед этой дверью.

Она и не подозревала, что я не вернусь. До сих пор не возвращался.

Дверь открылась. Я услышал вздохи. Я увидел потрясенные лица. Знакомые лица.

И тут я увидел ее.

Стоя на верхней ступеньке лестницы, она в шоке прикрыла рот рукой.

Одна секунда. Две. Три.

Ее следующий шаг был медленным, а затем она побежала вниз по лестнице в полную силу. Беременный живот, от чего у меня чуть не случился сердечный приступ.

Я шагнул вперед, пытаясь остановить ее от необдуманных действий. При виде того, как она бежит ко мне, в мое сердце просочилась забота.

Мои руки широко раскрылись, и она прыгнула в мои объятия, прижимая меня к себе. Ее слезы пропитали мою рубашку, когда она прерывисто зарыдала.

Я крепче прижал ее к себе, насколько это было возможно с ее округлым животом. Уткнувшись лицом в ее шею, я вдохнул ее сладкий запах.

Дом. Вот каково это-чувствовать себя дома.

Мои губы едва касались ее кожи, мой шепот был слышен только для ее ушей.

— Малышка.