Мафиози и его одержимость

Глава 25

Виктор

Правда смотрела прямо на меня, сверкая глазами. Я боролся с желанием скомкать бумагу и выбросить. А потом мне захотелось вразумить Валери.

Это неправильно. Я замужем.

Я мысленно рассмеялся. Замужем? Черт, нет. Она была замужем имея только его фимилию, но это, черт возьми, ничего не значило.

Валентин только хотел испортить ее невинность — превратить в то, чем она не была.

Когда я вошел в комнату Валери, я был уже в глубокой ярости. В ее присутствии, мало — помалу, я почувствовал, что снова согреваюсь.

Но теперь я вспомнил все, что говорил Валентин.

Он ввалился в библиотеку, держа в руке бутылку рома. Вероятно, это была его вторая или третья бутылка, потому что он был достаточно пьян, чтобы упасть на свое уродливое лицо.

Его пьяные слова — что-то щелкнуло во мне. На мгновение я почти забыл, что должен быть Константином.

Самая тугая киска.

Ты должен как — нибудь попробовать.

Лучший секс в моей жизни.

Заставил ее истекать кровью. Чертовски сладкая вещь.

Может быть, завтра я трахну ее в задницу.

Надел на маленькую сучку ошейник. Сделал ее своей шлюхой.

Он подробно рассказал мне, как сломал ее и как намеревался сломать еще больше.

Я сидел, слушал, бушевал и жалел, что не могу дать ему самую страшную смерть.

Если он думал, что ад будет его конечным пунктом назначения, его окончательной смертью — тогда ему нужно было переосмыслить это, потому что к тому времени, когда я закончу с ним, ад станет его раем.

Он будет умолять меня отправить его туда, но я не стану.

Следы, которые он оставил на Валери, он должен был чувствовать эти следы в десять раз хуже.

Я знал, что моей молчаливой мышке будет больно — сердце сжималось и грудь болела от одной только мысли.

Когда Валентин впал в пьяный сон, я не мог больше ждать.

А теперь… я просто хотел обнять ее.

Я снова взглянул на написанные ею слова и на ее лицо. Ее карие глаза, они были полны такой грусти. Как будто эти слова сломали в ней что-то.

Возможно, это была правда, но мы могли бы превратить это неправильное во что — то правильное.

Только если она захочет.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — спросил я, надеясь и желая, чтобы она сказала "нет".

Валери снова посмотрела на блокнот, и я увидел, как у нее потекли слезы. Одна капля упала на бумагу, прямо над словом “неправильно".

Она подняла глаза, и еще одна слеза скатилась по ее щеке. Ее слезы погубили меня. У них была сила сломить меня.

Валери не ответила. Она прикусила губу и снова опустила глаза, сжимая в кулаках блокнот.

Я знал, что она не хочет, чтобы я уходил, но мне нужно было, чтобы она сделала выбор.

Встав, я бросил на нее последний взгляд и, развернувшись, пошел прочь.

Я пересекал середину комнаты, когда услышал шорох, а затем быстрые шаги по комнате. Я развернулся как раз вовремя, чтобы подхватить Валери на руки.

Она крепко обняла меня за талию. Я моргнул в шоке, мое тело застыло на месте. Я мог только держать ее в своих объятиях.

Это было почти как в замедленной съемке, когда она встала на цыпочки, придвигаясь ближе, пока наши губы не оказались в нескольких дюймах друг от друга.

А потом она сократила небольшое расстояние между нашими губами.

Она поцеловала меня. Медленно и мягко. Так нежно. Целомудренный поцелуй, наши губы просто соприкаснулись, встретились и занимались медленной, сладкой любовью.

Это был не тот поцелуй, к которому я привык. У меня никогда не было кого-то, кто бы так меня целовал.

Мои губы не шевелились, слишком потрясенные, чтобы ответить. Валери застенчиво отстранилась, ее щеки покраснели, красиво покраснели. Она смотрела на меня сквозь густые ресницы, кусая розовые полные губы.

Ее грудь вздымалась, губы приоткрывались, когда она делала глубокие, резкие вдохи. Ее руки крепко обхватили мою талию, а потом она отпустила меня.

Я позволил ей.

Валери отступила на шаг и поднесла руку к губам. Она, казалось, тоже была удивлена своим поступком.

Она сделала еще один шаг назад. Когда расстояние между нами увеличилось, моя рука хлестнула вперед, сжимая ее запястье и останавливая ее отступление.

Наши руки были натянуты. Моя рука скользнула вниз от ее запястья, пока наши пальцы не переплелись.

Я не думал, что она это сделает, но ее пальцы сжали мои в ответ, принимая мою хватку. Мы стояли так, как мне показалось, несколько часов, но я знал, что это секунды. Это были мы — наш момент.

— Притяни меня ближе, — сказал я, мой голос был низким и грубым для моих собственных ушей, наполненный невысказанными эмоциями. — Скажи мне, чтобы я не уходил.

Ее пальцы сжались вокруг моих, и она моргнула, ее губы приоткрылись, а дыхание участилось. — Но я хочу предупредить тебя, — я посмотрел ей в глаза. — Если ты притянешь меня ближе, я тебя поцелую. Я собираюсь по-настоящему поцеловать тебя, Валери.

Я ждал.

Она перестала дышать.

Может, и я тоже.

И когда Валери шагнула ко мне, мы вздохнули.

Она притянула меня ближе.

Еще один шаг, и мое сердце забилось сильнее.

Наконец мы оказались в нескольких дюймах друг от друга. Так близко, наши тела соприкаснулись, они слились в объятиях друг друга.

Я поднял свободную руку, обхватив ее шею и притянув к себе. Она тихо ахнула, и я поцеловал ее.

Я по-настоящему поцеловал ее.

Я поцеловал ее так, как всегда хотел.

И я поцеловал ее так, как она заслуживала, чтобы ее целовали.

Ее губы приоткрылись, и я воспользовался шансом исследовать ее. В этом поцелуе не было ничего мягкого и нежного.

Этот поцелуй невозможно было забыть. Наши языки танцевали вместе, кружась, дразня и заставляя нас желать большего.

Поцелуй — он сказал ей, что она моя.

Я углубил поцелуй, и она ответила мне тем же пылом.

Этот момент был напряженным, страстным, диким, опасным. И это было так чертовски правильно. Правильнее, чем когда-либо.

Я сжал ее волосы в кулак, держа ее лицо под правильным углом. Когда одна её рука была сплетена вместе с моей, ее другая рука поднялась к моему лицу. Она прикоснулась ко мне— ох, так нежно. Ее пальцы прошлись по моей жесткой щетине, удерживая меня в нашем поцелуе.

Мы привязали друг друга.

Валери углубила поцелуй, и я поймал ее нижнюю губу, слегка прикусив, прежде чем снова погрузить язык в ее рот.

Мы оба задыхались, когда наконец отстранились. Валери упала в мои объятия, уткнувшись лицом мне в грудь. Наши переплетенные руки оставались вместе, между нами, прямо над моим дико предательски бьющимся сердцем.

Я не верил в судьбу и предназначение. Это дерьмо не работало на нас, мафиози. Мы сами контролировали свою жизнь. Я контролировал свою гребаную жизнь. Она была в моих руках, и я решал, что с ней будет.

Но прямо в этот момент, вопреки моим собственным убеждениям, я просто знал, что это была судьба.

В тот момент, когда мы увидели друг друга — это должно было случиться.

Наши судьбы были предрешены. Вместе.

Мои пальцы прошлись по ее коже, прямо по ее гребаному воротнику. Нежно схватив ее за шею, я заставил ее посмотреть на меня.

Я прижался лбом к ее лбу, и мы задышали вместе, потерявшись в этом запретном моменте. Когда я понял, что она смотрит на мои губы, я наконец заговорил.

— Назад дороги нет, молчаливая мышка.