Мафиози и его одержимость

Его пальцы сплелись с моими. — Валери, мне очень жаль…

Я наклонилась вперед, уронив блокнот и ручку на кровать, и закрыла ему рот свободной рукой, останавливая его тираду.

Я стояла на коленях рядом с ним на кровати. В этой позе я немного возвышалась над ним. Виктору пришлось заглянуть мне в глаза, и я надеюсь, что он увидел все мои невысказанные слова.

Его пальцы сжались вокруг моих, и он притянул меня ближе, наши тела соприкоснулись, наше дыхание стало жестче. Мое сердце бешено колотилось, когда я смотрела в его темно-карие глаза. Моя грудь вздымалась с каждым тяжелым вздохом.

Мне хотелось упасть в его объятия и забыть обо всем. Моя ладонь осталась на его губах, наши глаза смотрели, искали — говорили за нас.

Наконец он пошевелился. Матрас прогнулся под его весом, когда его тело приблизилось еще ближе. Пока другая сторона моей руки не прижалась к моим губам.

Мое тело напряглось, глаза расширились. Виктор наблюдал за моей реакцией— его внимание было сосредоточено только на мне.

Я ахнула, мои губы приоткрылись и коснулись моей собственной руки. Я почувствовала, как его губы коснулись моей ладони, запечатлев на ней едва заметный поцелуй.

На краткий миг я задумалась, а что, если бы его губы были на моих — каково бы это было.

Но так же внезапно, как и эта мысль, я быстро отогнала ее.

Я знала, что Виктор видит во мне нерешительность. Его хватка на моей руке стала крепче, и он потянул меня вперед, пока я не упала к нему на колени.

У меня закружилась голова — он был везде и во всем. Он был всем, что я могла чувствовать. И он заставлял меня хотеть этого — хотеть его.

Закрыв глаза, я глубоко вздохнула и отпустила его. Я отпустила его и отстранилась. Виктор тоже отпустил меня, его руки упали на кровать — пустые и больше не держащие меня.

Я взяла блокнот и яростно начала писать. Слезы застилали мне глаза, но я говорила только правду — свою правду.

Правда, которая может нас прикончить.

Это неправильно. Я замужем.