Мафиози и его одержимость

— Ты так мил со мной, Виктор.

Ее прошептанное признание заставило мое сердце сжаться и забиться быстрее. — Долгое время я не знал, как быть милым. Кое-кто научил меня этому. Она заставила меня понять, что значит чувствовать. Но все же я держал всё запертым внутри. Это было не мое — чувствовать. Но когда я с тобой, ты проявляешь ту сторону, о которой я и не подозревал. С тобой я могу отпустить и чувствовать всё, что захочу. Потому что ты моя.

Валери с любопытством склонила голову набок, но больше ничего не спросила. Она брала то, что я ей давал — маленькие кусочки меня. Но вот чего она не понимала…постепенно я отдавал ей всего себя.

Мы снова лежали тихо в течение некоторого времени. Смотрели друг на друга и терялись друг в друге. Я обернул руку вокруг ее талии, удерживая ее на мне. — Расскажи мне о своей сестре.

Валери вздохнула, и в ее взгляде появилось отсутствующее выражение. — Мэлори всегда была веселее. Громкая. Счастливый ребенок. Она была очень добра. Помню, как — то раз мы нашли во дворе птицу. Её крылья были сильно сломаны, и она казалась мертвой. Я сказала ей, что, возможно, мы должны похоронить её, но она настояла на том, чтобы позаботиться о ней и ухаживать. Я была совершенно уверена, что птица умрет через несколько часов, но Мэлори не сдавалась. Она нянчилась с ней…и через несколько дней у нас появилась счастливая птичка. Она больше не могла летать, но они быстро стали лучшими друзьями.

Валери продолжала рассказывать мне истории о своей младшей сестре. Как сильно она любила животных. Мэлори любила петь и обладала прекрасным голосом, но ненавидела танцы, в то время как Валери была полной противоположностью. Она была жизнерадостной, а Вэл — тихой и сдержанной. Сестры были почти во всем противоположны друг другу, и все же они были неразлучны.

— У нас одинаковые нос и брови, но в остальном мы не очень похожи. У нее ярко-голубые глаза, а волосы очень светлые, почти платиновые, в то время как у меня они более темные. У нее более полные губы. Мэлори-моя прекрасная кукла, — сказала Валери. — Она такая драгоценная.

Все было идеально для них…пока сердца не были разбиты, а жизни разрушены.

— Они любили меня.…

При этих словах моя рука крепче сжала Валери. — Этого недостаточно. Твои родители недостаточно любили тебя.

Яростный взгляд Валери встретился с моим. — Ты не можешь так говорить. Они действительно любили меня. Я знаю, что любили.

Я испустил долгий вздох. Она была права, но… — Валери, если бы они любили тебя… … они бы никогда не принесли тебя в жертву. Да, они любили тебя, но недостаточно. Не так, как ты заслуживаешь. Ни один родитель не должен был жертвовать собственной дочерью ради другой. Была Мэлори моложе или нет, ты тоже была ребенком. Ты все ещё была невинна. И все же ты стала невольным залогом.

Слезы наполнили ее глаза, и когда она заговорила, ее голос был почти шепотом. — Мой отец был бессилен против него. Он был одним из деловых партнеров Валентина, но был бессилен. Он был псом Солоника. Это была не его вина. Это был мой выбор-пойти с Валентином.

Ее голос дрогнул, как будто ей было больно произносить эти слова. Моя милая невинная Валери. Валентин взял сердце цветущей девушки и разбил его. Он заставлял ее расти быстрее, заставлял выживать в темноте, в то время как она должна была жить при свете.

Это был мой выбор-пойти с Валентином.

Я покачал головой и бессердечно рассмеялся. Что за чертова шутка.

— Нет, это был не твой выбор. Не смей так говорить. Это никогда не было твоим выбором. Ты думаешь, что сделала выбор, Валери, независимо сказала бы ты " да " или "нет", Валентин забрал бы тебя. Твои родители собирались продать тебя. Они пришли умолять тебя пойти с Валентином, чтобы спасти жизнь твоей сестры. Они не выбрали тебя точно так же, как это не был твой выбор.

Валери подавила рыдание и уткнулась лицом мне в грудь. — Я не хочу их ненавидеть, Виктор. Они мои родители, и они причинили мне боль…Но я не хочу ненавидеть их.

Я прижал ее к себе, и она выплакала свое маленькое сердечко. Сломленная девочка внутри нее плакала о том, что у нее украли. — Я…всегда…хотела, чтобы они спасли меня…но они так и не вернулись…за мной. Я ждала…и ждала.…они так и не вернулись за…мной. Они…оставили меня…с…ним. Они…не пришли за мной. Они забыли…меня.

Я закрыл глаза, чувствуя тошноту в животе. В груди стало напряженно, и мое сердце сжалось. Валери излила все свои скрытые эмоции. Все невысказанные слова она наконец произнесла.

— Мне жаль, мышка.

Мир был жестоким местом. Я жил в нем. Я преуспевал в нем. Тьма стала мной…Я двигался в тени, пока, куда бы я ни пошел, тьма не следовала за мной. Я опустошал невинные жизни. Кровопролитие следовало позади меня.

Пока… посреди этого жестокого мира жила скрытая невинность. Валери выживала. Если бы только я нашел ее раньше……Я бы ее украл.

Потому что моя тьма нуждалась в ее свете. А Валери нуждалась в хаосе, который я принес с собой.

Я продолжал обнимать ее, пока наконец ее слезы не высохли. Мы оба замолчали. Ее всхлипывания заполнили комнату, пока они тоже медленно не исчезли.

Когда она снова заговорила, голос ее звучал глухо и печально. Она казалась такой потерянной. — Я всегда была так одинока. Всегда запертая в этой комнате. Если не Игорь наблюдал за мной, то Валентин навещал меня. Иногда я была совершенно одна. Только с воспоминаниями о том, кем я была раньше. Я потеряла себя, Виктор. Я стала марионеткой…Я больше не знала, что чувствовать.

Приподняв ее подбородок, я убедился, что она смотрит на меня. Ее глаза опухли и остекленели от непролитых слез. — Больше никого не пускали в эту комнату? — спросил я.

Она еще раз покачала головой, а потом призадумалась. — Ну, вообще никого. Но была одна девушка. Она была единственной, кому разрешалось находиться в моей комнате. Приносить мне еду и убирать мою комнату. Каждое утро она помогала мне одеваться.

Я смотрел ей в глаза, ожидая продолжения. Плечи Валери поникли. — Мы стали очень близки. Каждый день она приходила, и мы разговаривали. Не так уж много. Тишина между нами была успокаивающей. По крайней мере, мы были не одни. По крайней мере, мы были вместе.

— Она была твоей подругой? — с любопытством спросил я.

Валери кивнула и слегка улыбнулась мне. — Моя единственная подруга здесь. Мы были вместе много лет. Она была самой милой, Виктор. С очень добрым сердцем. Я видела ее редко, но у нее была самая красивая улыбка. Мы были близки до тех пор, пока нас не разлучили. Она была моей сестрой, — прошептала Валери последнее слово.

Прошедшее время. Валери использовала прошедшее время…Черт. У нее была подруга, но её, вероятно, тоже украли. — Кто она? Где она сейчас?

Ее взгляд затуманился. — Она рабыня 2107.

Мое сердце сжалось, и мне показалось, что меня ударили в гребаное горло. — Что? — прошептал я.

— Ей причиняли столько боли, Виктор, — со слезами ответила Валери. — Я думала, что моя жизнь тяжелая…пока не встретила ее. По крайней мере, у меня был титул жены Валентина. Бессильная, но у меня была позиция. Но она была рабыней. Рабыней Валентина. На другую женщину он выплескивал всю свою порочность. Я получила лучший конец веревки — она получила нескончаемый кошмар.

Я молчал, только потому, что не знал, что сказать.

Рабыня. Гребаная рабыня. Еще одна невинная душа. Черт!

— Когда Валентин начал замечать, как мы близки, он увел ее. Он оторвал ее от меня за волосы и вытащил наружу.… Валери остановилась со сдавленным всхлипом. Прижав руку к губам, она попыталась сдержаться, продолжая говорить. — Я не знаю…все ли с ней в порядке. Я не знаю…жива ли она. Она этого не заслужила, Виктор. Она не заслужила того, чтобы ее использовали. Никто. Она заслужила свободу. Заслужила быть счастливой и любимой.

Я крепче обнял Валери и зажмурился.

Она этого не заслужила, Виктор. Она заслужила столько любви и счастья. Она не заслуживала того, чтобы ее использовали. Никто.

Сколько еще жизней будет уничтожено? Насколько, черт возьми, несправедливым будет этот мир?

— Где бы она сейчас ни была, надеюсь, с ней все в порядке. Валентин делал с ней всякие вещи. Иногда он проводил с ней больше времени, и я оставалась одна на несколько дней, а иногда и недель. Но после того, как он забрал ее, он стал чаще навещать меня. Сначала я волновалась и думала, что она умерла. Но я надеюсь…Надеюсь, с ней все в порядке.

Слова Валери вырвали меня из моих мыслей. Я смотрел на нее сверху вниз, и она выглядела такой грустной…такой потерянной…такой чертовски сломленной. Я ненавидел это.

Наши глаза встретились, и она вздохнула. — Валентин не приходил ко мне уже несколько недель. Интересно, кому он сейчас причиняет боль…кто несет на себе все его болезненные, порочные отметины. Я просто надеюсь, что это не она. Надеюсь, она далеко-далеко от него. От этого жестокого мира.

Я обхватил ладонями ее щеки и смахнул слезы. — Я тоже на это надеюсь, детка.

Точно так же, как я увезу тебя далеко-далеко от него.

— Она бы тебе понравилась, — сказала Валери. Наконец она одарила меня едва заметной улыбкой. Такой настолько драгоценной — я хотел запомнить её.

— Как ее зовут? — спросил я, все еще погруженный в Валери.

— Ирина. Ирина.

Ирина.

Ирина.

Почему это имя показалось мне таким знакомым? Я где-то слышал его, но не мог вспомнить.… Ирина.

Это имя…

Когда осознание, наконец, пришло, мой желудок скрутило, и я боролся с желанием вырвать. Мои легкие сжимались, пока я не задохнулся.

Я услышал голос Валери. — Виктор, с тобой все в порядке? Что случилось?

Он звучал где-то далеко. Я чувствовал тяжесть, все мое тело тонуло. Все тонуло в приливных волнах небытия. Кроме Дьявольского смеха. Его я слышал ясно и громко. Его так долго не было. Я думал, что наконец-то избавился от его насмешек, но он снова был здесь. Его появление заставило меня зажмурить глаза.

Дьявол на моем плече издевался надо мной. Он упивался моими страданиями.

Его язык выскользнул наружу, и он зашипел мне в уши. Ты опять облажался, Виктор. Я так и знал. А теперь…теперь тебе придется столкнуться с последствиями.

Блять.

Слова Ирины эхом отдавались у меня в голове.

— Я также надеюсь, что ты найдешь хорошую женщину. Ту, которая заставит быть тебя не таким бессердечным. Женщина, которая на самом деле научит тебя быть хорошим и проявлять сострадание.

Валери снова позвала меня. Я не мог ответить. Дьявол продолжал смеяться. Я хотел, чтобы он задохнулся, но вместо этого он оставался сидеть на моих плечах, скрестив ноги, наблюдая за разворачивающейся драмой. Моя жизнь была его любимой гребаной мыльной оперой.

Имя снова зазвучало у меня в голове.

Ирина.

К черту мою жизнь.

КОНЕЦ