Мы просили у вечности рай

Глава 46 Часть 2

— Говори. — Коротко. Без напряжения и должного любопытства. Будто Сафир предвидит, что я скажу дальше.

— Я хочу знать все о Клео Верано. — Втягивая воздух носом. Ощущая дикую боль за грудиной, которую подсознательно стараюсь игнорировать. Сжимаю бутылку пальцами, разворачиваюсь на месте. — Где и как она живет?! С кем?! Чем занимается?! Сафир, — Сквозь зубы, злясь на самого себя, что не сделал этого раньше, — прошу тебя, узнай все, что сможешь.

— Не понимаю твоей одержимости. — По-прежнему спокойно. Не проявляя ни одной негативной эмоции. И ощущая, что я не намерен отступать, продолжает говорить. — Я найму лучшего специалиста, который выяснит все возможное о жизни Клео в Америке. Можешь не переживать. Хотя уверен, что девушка пытается наладить свою жизнь в кругу близких ей людей. — Его последние слова, как острые колючки от проволоки вонзаются в плоть. Отрывают куски наживую, принося дичайшую боль. Неосознанно съеживаюсь, ощущая, как каждая мышца на теле неметь начинает.

— Мне нужен отчет, как можно скорее. Вместе с фотографиями. Пожалуйста, Сафир, не смей меня подводить. — Злость разливаясь по венам заставляет кровь забурлить. Едва удерживаюсь на ногах, внезапно ощущая сильное головокружение. Сафир что-то произносит в трубку, но из-за гулкого шума в ушах не слышу не единого слова. Не пытаюсь переспросить. Просто нажимаю кнопку «завершить вызов», до скрипа корпуса сжимая мобильный телефон. Наверно я окончательно тронулся умом, раз все еще жажду знать о жизни моей Альби. Черт возьми, она все еще мое сердце. Хоть и выдранное из груди. Уже на протяжении долго времени я существую без него, стараясь приспособиться. Ни черта не получается. Привыкнуть и станет проще. Не удается. Лихорадочно раскручиваю крышку на бутылке, поднося горлышко к пересушенным губам. Запрокидываю бутылку, делая несколько больших жадных глотков. Рассчитывая, что алкоголь сможет хоть немного расслабить, но уже все бесполезно. Нет облегчения, и никогда не будет. Возможно, секс сможет стать хорошим лекарством. Вспоминаю юную шведскую актрису, которая уже давно оказывала мне настырные знаки внимания. Почему бы не воспользоваться шансом, развлечься, затмив изводящие мысли. Но моментально представляя чужие прикосновения к своему телу, тошно становиться. От омерзительного чувства передергивает. Как и от секса с Амани. Дьявол. Это самая ужасная ошибка, которую я совершил. Непростительная и жестокая. Ненависть к себе самое слабое чувство, которое только может. Предал себя. Уничтожил окончательно. Все, что теплилось в глубине души к этой женщине, давно исчерпалось. Прекратило свое существование. Порочная страсть, которая несколько лет отчаянно пылала, сгорела до пепла. Оставляя лишь горький привкус разочарования. Быть может рождения ребенка даст нам обоим шанс. Только до конца я еще не понимал для чего.

Прохладный утренний воздух обдувает обнаженную спину. Глаза прикрывая, улавливаю насыщенный аромат свежезаваренного кофе, и чего-то печено пряного. Прошедшую ночь в очередной раз уснуть не удалось. Отрешенно смотря в одну точку, пытался отключиться, чтобы перезагрузить организм, но так ничего и не вышло. Понимая, что немедленно Сафир не сможет выполнить мою просьбу, все равно предательски вздрагивал при любом звуке мобильного телефона, обреченно ожидая от него звонка. До самого рассвета. Только он способен лишь на немного забыть обо всем, подталкивая прожить еще один новый день. Обрести безоблачную надежду, которая уже к полудню окажется лишь обезумевшей несбыточной мечтой. Превратиться в прах, который развеется среди песков. Снова меня уничтожив. Ворочаю шеей, слыша, как начинают хрустеть позвонки.

— Господин, Эмир? — Приятный, но очень тихий женский голос возвращает меня из небытия. Глаза раскрывая, смотрю перед собой на пожилую женщину. Прислугу. — Позволите принести вам завтрак? — Все так же тихо. Понимая, что нарушает мое личное пространство, но словно не может оставаться в стороне. Наверняка, эта женщина знает, что я толком ничего не ел последние несколько суток точно.

— Спасибо. — Начинаю отрицательно качать головой. — Ничего не нужно. — Сглатываю, понимая, что кусок в горло все равно не полезет. Женщина покладисто кивает согласно головой, тут же разворачиваясь, и покидая гостиную. Я самостоятельно себя гроблю, но ничего не могу с этим поделать. Немного расслабляясь, клонюсь назад, прикасаясь спиной к плетеной спинке кресла. Смотрю в открытое окно, наблюдая, как от порывов ветра грациозно колышется кружевная тюль. Зацикливаюсь на этом, лишь бы не думать о чем-то другом. Не сразу слышу отчетливый звук каблуков. Заменяя эти звуки на другие. И только когда Амани обходит кресло, в котором я сижу, и останавливается рядом, наконец, прихожу в себя, поднимая взгляд. Я сам приказал ей прийти, чтобы поговорить. А сейчас даже не понимал, правильно ли поступил.

— Так и будешь молчать? — Амани делает шаг, приближаясь. Создается впечатление, что она в сию же секунду по-хозяйски усядется на мои колени.

— Мы полетим в Швейцарию вместе. — Хватаюсь руками за подлокотники, отталкиваюсь, поднимаясь на ноги. — Я лично хочу контролировать твое лечение и процесс протекания беременности. — Обхожу Амани, приближаясь к окну.

— Эмир, хватит носить маску обреченности и боли. Я хочу, — шаги позади. Моментально оборачиваюсь, смотря женщине, которой когда-то восхищался, прямо в глаза, — чтобы ты был рад и счастлив. Что я скажу нашему сыну? — Руками вскидывает, изображая на своем лице печальные и расстроенные эмоции. — Что его отец не испытывал восторга от его появления? — Идет, сокращая между нами расстояние. Почти вплотную. Прожигая зловещим взглядом. — Или ты хочешь, чтобы другой твой сын оказался живым? — В лом. Не церемонясь. Ударяя в самое больное место. Зная о нем. Нагло провоцируя на злость и агрессию.

— Никогда не смей говорить, что я хочу одного ребенка заменить другим. — С силой хватаю Амани за горло. Толкаю назад, пока она не упирается спиной в стену. Продолжаю сдавливать пальцы, даже понимая, что причиняю ей дискомфорт. Но неведомая неконтролируемая сила рассудка лишает. Рядом с ней я или сгорал от страсти, или превращался в монстра готового уничтожать. — Послушай меня, сука, я рад, даже несмотря на то, что ты приходишься его матерью. — Отпускаю руку, позволяя Амани сделать несколько мелких вдохов. В себя прийти. — Если вздумаешь манипулировать мной с помощью ребёнка, отберу его у тебя. Найду другую мать. Не позволю подойти даже на десять метров. Не играй с огнем Амани, до смерти обожжешься. — Без лжи и фальши. Предупреждая. И Амани ощущает мой серьезный настрой.

— Ты не сможешь этого сделать! — нагло усмехаясь. Будто зная, что все равно она останется победительницей.

— Хочешь проверить? — Руки в кулаки сжимая, вздрагиваю. Понимаю, что не могу причинить ей физической боли. Всякий раз, напоминая себе, что Амани носит под сердцем моего ребенка. Какой бы сукой она не была, не позволю себе поднять на нее руку. — А как ты, дорогая моя жена, отнесешься к тому, что я хочу взять в жены Нейхан? — Сам не понимаю зачем начинаю ее бесить. Доводить до исступления, пробуждая коварную тьму.