Мы просили у вечности рай

Глава 37 Часть 3

— Эмир ждал появление наследника, а я не смогла оправдать его надежд. Во время беременности я ездила по детским домам от благотворительного фонда нашей семьи. В одном из них заразилась корью. — Казалось бы, я должна беспрекословно верить ее словам, но где-то подсознательно ощущала, что Амани просто играется. Вызывает жалость, чтобы потом нанести свой главный удар. — Мучительные дни болезни и борьбы за жизнь. Спустя некоторое время я перестала ощущать движения нашего сына. Все было кончено. После того, что я пережила я не смогу разрушить мечту своего мужа, причинив вред ребенку, которого ты носишь. — С неким облегчением. На мгновение мне даже показалось, что Амани была рада, что ее малыш не появился на свет. Двоякие ощущения, которые мне не давали покоя.

— И что же было дальше, Амани? — Смело спрашиваю, пытаясь узнать причину разрушения этого брака. Ведь по-настоящему любящие люди способны перенести любое горе.

— Глубокая депрессия и несколько попыток суицида. — Безо всякого сожаления. Или Амани безукоризненная актриса, или со временем ей удалось все это пережить. — Я стала неуправляемой и неадекватной. Перестала жить, не находя поддержки у Эмира. Он постоянно упрекал, говоря одни и те же слова. «Ты виновата в смерти нашего ребёнка». «Зачем ты поехала в этот приют». — Слушая искаженный голос Амани, мне кажется, что сейчас я словно наяву слышу голос самого Кинга. Все настолько перемешалось, что я совершенно не понимала, как нужно себя вести. — Брак разрушился. Я провела чертовых три года на реабилитации в психиатрической больнице по приказу Эмира. Но даже это я ему простила. — Амани усмехается, делая еще шаг навстречу. — Потому что любимый муж возродил меня, обещая новую жизнь. — Осмеливаясь, поднимает руку, прикладывая ее к моему животу. Пару раз поглаживает, а затем резко останавливается. Она пришла в наш дом вовсе не для того, чтобы поведать мне свою душещипательную историю.

— Не трогай. — Говорю тихо, чтобы не накалять атмосферу. Дергаясь от холодных касаний этой женщины.

— Этот малыш станет сыном для меня и Эмира. Ты выносишь его и родишь здоровым. — Амани вмиг снимает маску убитой горем женщины, показывая свое истинное лицо.

— Убирайся из этого дома! — Не желая больше слышать не единого слова. Уже осознавая, что Амани безумна. Делаю шаг назад, удлиняя между нами расстояние.

— Вся семья знает, что ты всего лишь суррогатная мать, которая вынашивает наследника. — Противным сумасшедшим голосом. Находясь в собственном обезумевшем мире. Стоя рядом страшно становиться. Не за себя. За жизнь моего маленького мальчика. — Теперь я буду заботиться об этом ребенке. Ведь он только мой. Мой сыночек. — Зловещая улыбка, из-за которой лютый холод по телу проносится. — Чего ты так растерянно смотришь, Клео? Прочти, ты не имеешь на него никакого права. — Амани судорожно разворачивает несколько листков, держащих в руке, и тут же протягивает мне, чтобы я убедилась в честности ее слов. Стараясь оставаться уравновешенной и спокойной, забираю документы из ее рук, моментально начиная читать, что в них написано. Не верю не единой букве, но ровно до той секунды, пока не вижу на листке свою подпись. Бумага всего лишь копия, но подпись очень похожа на мою. Задумываясь, вспоминаю момент в клинике, когда Эмир умолял меня подписать документы на обследование. Черт! Этого не может быть. Кинг не мог так хладнокровно обмануть, вынудив меня добровольно отказаться от ребенка. Но в документах говорилось именно об этом. Настоящие родители вынашиваемого плода Эмир и Амани Кинг. Слезы подступают к горлу и начинают душить. Ноги подкашиваются, и я едва набираюсь сил, чтобы удержаться на месте. Неужели Зураб была права?! Вопрос, на который я не могу ответить, не посмотрев в глаза Эмиру. После всего, что между нами за последние месяцы он не сможет так просто солгать. — Оставь эти бумажки себе на память, и береги моего сына. — Шаг ближе. В упор смотрит, пытаясь запугать. Ехидно улыбается, а потом, быстро разворачиваясь, покидает гостиную. Оставляя меня наедине с множеством вопросов, на которые нет логических ответов. Хватаюсь за живот, чувствуя внизу резкую режущую боль. Ощущая, что малыш грубо переворачивается внутри. Глаза зажмуриваю, чтобы не разреветься в голос. Не выдерживая обессиленно оседаю на пол, пытаясь закричать. Но выходит лишь хриплый полу стон.

— Госпожа, Клео, что с вами? — Голос Зураб далекий и глухой. Девушка подбегает ближе, моментально приседая рядом. Трогает руками за лицо, пытаясь привести меня в чувства. С каждой пройденной секундой боль усиливается. Ноги неметь начинает. Она поднимается на ноги, и я слышу звон стекла и шум наливающейся воды. Возвращается, поднося стакан к моему рту. — Выпейте воды, станет легче. — Испуганно и растерянно. Хватаю из ее рук стакан, выпивая все до дна. Ставлю его рядом. Отталкиваясь от пола руками, кое-как поднимаюсь на ноги.

— Пойду в свою комнату. — Хочется остаться одной. Просто успокоиться и не делать поспешных выводов. Медленными шагами выхожу из гостиной, понимая, что Зураб не идет следом, оставляя меня в покое. Добираюсь до спальни, и больше не выдерживая нервного напряжения, устраиваюсь на кровати. Думая о том, что верить словам Амани ни в коем случае нельзя. Моя подпись, которая стоит на документах может быть всего-то фальшивка. Пока Эмир не посмотрит в мои глаза, подтвердив слова своей жены, верить не буду. Нельзя нервничать и расстраиваться. Это чертовски вредно для ребенка. Голова начинает кружиться. В глазах темнеет, и я ощущаю жуткую сухость во рту. Пытаюсь шевельнуться, но словно больше не ощущаю собственного тела. Все в прострации. Вязкое состоянии, похожее на сильное опьянения. Я ощущала подобные чувства, когда в четырнадцать лет выпила бокал красного вина. Но в стакане, который принесла Зураб, была ведь вода? Очередной вопрос, врезающийся в измученное сознание. Прошептывая имя своей прислуги, осознаю, что она меня не услышит. Голос сиплый и очень тихий. Почти безжизненный. Прикрываю глаза, утопая головой в мягкой подушке. Почти отключаясь, вижу, как Зураб забегает в комнату, кидая мимолетный презренный взгляд в мою сторону. Не обращая на мое присутствие никакого внимания, распахивает шкаф, доставая шкатулку с драгоценностями которые подарил мне Эмир. Ставит ее на стол, и судорожно раскрывая, начинает что-то искать. Не узнаю человека, которого вижу перед собой. Это вовсе не так милая девушка Зураб, которая была готова поддержать и помочь. Хочется заорать во все голос, но я не могу этого сделать. Проваливаюсь в невесомость, практически полностью теряясь между тьмой и реальностью. Осознавая, что снова попала в ловушку. Думая лишь о том какую роль в этой жестокой постановке играет Эмир?!