Их новенькая

Глава 2. О том, что всё могло быть хорошо, но не было…

– Ан-на Морозов? – отрывает взгляд от листка в руках учитель истории.

– Мо-ро-зо-ва, – диктую я по слогам, стараясь не обращать внимания на ребят, уставившихся на меня – русскую новенькую.

Учитель кивает:

– Морозов.

– Угу, – вздыхаю я, решая, что это бесполезно.

– Итак, Ан-на…

– Можно просто: Ани, – быстро предлагаю я.

– Отлично, – выдыхает молодой мужчина явно с облегчением. – Ани, добро пожаловать в наш класс истории. Ребят, поприветствуем нашу новую студентку. Ну? Смелее! – Он дожидается жидких аплодисментов, в то время как я краснею от стыда, и вновь обращается ко мне: – Проходи, Ани, и занимай свободное место.

Мужчина возвращает мне листок, который мне дали в канцелярии, я киваю и иду к свободной парте на одного человека. Она находится в среднем ряду, четвёртая по счёту от доски и учительского стола. А перед ней сидит парень, который разглядывает меня с каким-то хищным интересом.

И парень непростой.

Учитывая весь багаж пересмотренных мной американских фильмов про студентов, этот явно из элиты. Брендовая одежда в постельных тонах; светлые, чуть удлинённые волосы, небрежно зачёсанные назад; расслабленная поза, словно весь мир у его ног; и наглый, уверенный взгляд голубых, как чистое небо глаз. Никто здесь больше так не выглядел.

Могу предположить, что этот парень капитан какой-нибудь спортивной команды. Вон, какие мускулы и знание, что все вокруг его боготворят.

Я опускаюсь за парту и достаю из сумки тетрадь и ручку, а учитель тем временем поздравляет всех с первым уроком последнего учебного года.

– Итак, сегодня у нас по плану проверка тех знаний, что не успели выветриться у вас за это местами пасмурное и длинное лето…

Класс стонет и «фукает», учитель смеётся и указывает пальцем на одного из парней:

– Вот с тебя, Кейси, и начнём. Давай, поднимай свою груду мышц и скажи мне, кто был президентом США в далёком тысяча восемьсот… двадцать втором году?

Кейси, здоровенный бугай, ростом под два метра и в ширину примерно столько же, куксится, как маленький ребёнок и поднимается на ноги:

– Мистер Мелок…

– Как знал, что в твоей большой, но пустой голове, ничего кроме комбинаций на поле, не укладывается. Сядь обратно, Кейси. Кто-нибудь знает ответ на мой вопрос?

Это было легко, потому что его фамилию позже прославила девушка в белом платье, подол которого поднимал вверх поток воздуха.

Пока весь класс тихо или громко ржёт над Кейси, я зачем-то решаю ответить:

– Монро.

– Превосходные познания, мисс Мо…

– Ани. Пожалуйста, просто Ани, – тихо прошу я.

– Ани, – улыбнувшись, кивает мистер Мелок. – Ребят, вам бы брать пример с Ани, а не смеяться над ущербностью своего однокурсника…

По мне слишком грубо и недальновидно лично для меня. Угадайте, кто в данную секунду прожигает меня злым взглядом. Да, Кейси. Чёрт.

Пытаясь спасти своё положение, я примирительно улыбаюсь парню, и его взгляд теплеет, а через мгновение он самодовольно улыбается мне. Кажется, я прощена, а у бугая действительно нет мозгов.

– Отличный приём, русская, – хмыкает парень впереди меня, полуобернувшись корпусом ко мне. – Глядишь, и выживешь тут со своим зазнайством.

– Я не…

– Расслабься, я шучу, – бросает он и отворачивается, словно в одно мгновение потерял ко мне интерес. Если представить, что он вообще у него был.

Я поджимаю губы и думаю о том, что впредь не открою рта, пока ко мне не обратятся напрямую. И я не зазнайка, просто проштудировала интернет на предмет истории США. Должна же я хоть что-то знать о стране, в которой планирую обосноваться. А Монро… Это же очень легко запомнить!

Вплоть до конца урока я не отвлекаюсь ни на что, кроме собственных записей в тетради и монотонного голоса учителя, который рассказывает о годах правления пятого по счёту президента США.

Итак, к обеду за моими плечами три урока, – история и сдвоенная математика, – знакомство с двумя учителями, один из которых ужасно скучный и ужасно старый (математик), конфликт с бугаем, который я успешно предотвратила, и короткая беседа, если это можно так назвать, с голубоглазым красавцем из разряда крутых парней.

И да, никто из студентов, с которыми я по необходимости провела это время, не захотел познакомиться со мной поближе. Большинство игнорировали моё присутствие, а те, кто и смотрел в мою сторону, проявляли лишь, или высокомерие, или лёгкий интерес, как на диковинную игрушку, или необоснованное подозрение, словно я бомба замедленного действия.

В общем, мой первый день в колледже Санта-Моники обещает быть весёлым…

Зато у меня есть свой шкафчик – узкий и вертикальный, с дверцей насыщенно-синего цвета.

К нему я и направляюсь после математики, чтобы убрать сумку и налегке отправиться на обед.

Здесь-то всё и происходит…

Я вижу Барб, недалеко от того самого красавчика с истории, замечаю, как она быстро отводит взгляд, словно не смотрела только что на меня и увлечена разговором с подружкой, задумываюсь об этом и не замечаю, как из-за угла кто-то выходит. Он пьёт какой-то густой напиток, который от столкновения моего лба о его локоть растекается по подбородку парня, а остатки жидкости из опрокинутой бутылки попадают на чёрную футболку.

– Твою мать!

– Боже, прости, пожалуйста! – скороговоркой проговариваю я на русском и хватаюсь на ушибленный лоб. В глазах до сих пор прыгают мушки.

Очень странно, что вокруг воцаряется тишина, верно? Обычно в таких случаях старшеклассники смеются над оплошностями других. Я решаю посмотреть в лицо того, кого явно все здесь боятся, – ну не из-за меня же они замерли, – и встречаюсь с такой ледяной яростью тёмных глаз, что по моей коже бегут зябкие мурашки.

– У меня есть… – по-английски осторожно начинаю я, и очевидно, что зря.

Парень протягивает ко мне руку, толкает спиной к шкафчикам и, удерживая на месте жёсткими пальцами за основание шеи, холодно спрашивает почти у моего лица:

– Что, запасная мужская футболка? Или другая порция моего коктейля по специальному рецепту?

– Отпусти меня, – справившись с испугом, выдыхаю я.

Значит, этот из плохих. Из отвратительных, я бы сказала. И это уже проще.

– Хочешь ещё кому-нибудь испортить настроение своей слепошаростью, новенькая? – ухмыляется он чуть отстранившись.

– Вообще-то…

– Она сказала: отпустить её, Никлаус.

Я перевожу взгляд за плечо плохиша и вижу того самого блондина. Он стоит, широко расставив ноги и сложив руки на груди, подбородок вызывающе вздёрнут. Весь его вид говорит о том, как он крут, и о том, что с ним лучше не связываться.

Впрочем тот, кого назвали Никлаусом, даже не смотрит на него:

– Исчезни, Оливер. Это не твоя проблема.

– Будет моей, если я захочу. Предпочитаешь, чтобы я захотел?

Брюнет недовольно морщится и, не отпуская меня, разворачивается к своему оппоненту:

– Только не говори, что тебя потянуло на экзотику.

Ладно, пора с этим завязывать.

Я отталкиваю от себя руку брюнета и сухо говорю:

– Я извинилась за свою невнимательность, хотела предложить салфетки, чтобы ты… Мне правда очень жаль, что так вышло. И, Оливер, – смотрю я на блондина, – ты не обязан за меня вступаться.

Две пары глаз тут же впиваются в моё лицо. Один смотрит с интересом, другой с раздражением, граничащим с насмешкой.

Я беру себя в руки и делаю попытку улизнуть:

– Простите меня.

– Стоять, – приказывает брюнет, со звоном впечатывая ладонь в шкафчик и тем самым преграждая мне путь. – Прощение полагается заслужить, Новенькая.

Последнее слово он говорит так, словно оно переросло в имя наречённое. Что скорее всего так и есть.

– Заслужить у тебя? – насмехается Оливер. – Дай девчонке пройти.

Их взгляды вновь скрещиваются и, клянусь, в этот момент происходит что-то неладное. Воздух вокруг накаляется, разговоры других ребят смолкают даже вдали, тишина в ушах начинает звенеть. Сердце в груди набирает обороты, но я затаиваюсь, как и остальные, словно на подсознании знаю, что не стоит вмешиваться.

Передо мной два хищника, делящих добычу.

И эта добыча, похоже, я.

– Хочешь её? – скалит зубы в хищном оскале брюнет. Он медленно переводит взгляд на меня, внимательно ощупывает им моё лицо и выносит вердикт: – Губки, что надо. Ладно, Оливер, твоя взяла.

Он резко склоняется к моему уху, выдыхает «бу!» и, рассмеявшись, вальяжной походкой скрывается за этим проклятым углом.

Оливер делает шаг ближе ко мне, заглядывает в мои глаза с беспокойством и предлагает:

– Не обращай внимания на его слова, хорошо? Никлаус редкостный мудак.

– Заметила, – киваю я и настороженно спрашиваю: – Почему ты вмешался?

– Хотел произвести на тебя хорошее впечатление?

– Спрашиваешь, потому что сомневаешься, что получилось? – усмехаюсь я.

Парень смеётся, открыто, заразительно:

– Поймала. Начнём сначала? Меня зовут Оливер Гросс, мы вместе ходим на историю.

– Неужели? – притворно задумываюсь я. – Кажется, я видела кого-то похожего на тебя, и он обозвал меня зазнайкой.

Парень снова хохочет, а я обращаю внимание, что народ потихоньку приходит в движение, тихо общается между собой, издалека начинает нарастать обычный шум перемены, но многие из них продолжают бросать странные взгляды в нашу сторону.

– Два-ноль в твою пользу, милая русская. Прости меня, ладно?

– Ладно, – улыбаюсь я и наконец открываю свой шкафчик, затем укладывая внутрь сумку.

– Итак, – опираясь плечом на шкафчик рядом, интересуется Оливер, – как давно ты переехала в США?

– Полто…

– Ани! – звенит у моего уха, а мои плечи обнимает Барбара.

Надо же, девчонка передумала делать вид, что не замечает меня?

– Ани, дорогая моя, – перехватывает она меня за руки, – мы уже давно должны быть в столовой! Оливер, хочешь пойти с нами?

Парень меряет её пренебрежительным взглядом и снова смотрит на меня:

– Ещё увидимся, Ани.

Он уходит, а я с подозрением смотрю на свою соседку. Она, кстати, провожает спину блондина жадно-печальным взглядом, затем, очевидно, чувствует, что я пялюсь на неё, передёргивает плечами и улыбается мне:

– Не обращай внимания! Пойдём.

Я делаю о ней некоторые выводы и, мечтая встретить в столовой Бэллу, позволяю Барб утянуть меня за собой.