Их новенькая

Глава 6. О том, как я начала кое-что понимать…

Мне было лет семь-восемь, когда я поняла, что такое манипуляция на чувствах. Нет, я тогда, конечно же, не знала такого умного слова, но что это такое понимала ясно. А позже поняла и то, что у этого действа должны быть границы. Твои собственные. Которые необходимо провести. Если нет другого выхода.

У меня не было.

Я не хотела играть в эту грёбанную игру. Честно. Но Ник не оставил мне выбора. И следующий ход – мой.

Сегодня на мне длинная, ярко-красная, фатиновая юбка с подкладом до середины бёдер из плотного материала, чёрный облегающий топ и высокие танкетки на ногах в тон ему. Я наношу на лицо лёгкий, но идеальной макияж, дабы не осталось и намёка от бессонной и слезливой ночи, распускаю копну своих густых волос лёгкими кудрями по плечам и спускаюсь вниз.

Знаю, что в доме мы с Никлаусом одни – Роб и Вики рано уходят на работу, но моя сестра всегда готовит завтрак, оставляя его на кухонном островке, заботливо накрытым полотенчиком. Потому я не удивляюсь, когда вижу парня на кухне, с аппетитом уплетающего пышный омлет.

Я чуть раньше решила, что позавтракаю в колледже, чтобы как можно меньше времени провести в компании кое-кого, поэтому прямиком иду на улицу.

И там меня уже ждёт Бэлла…

Чёрт!

Вчера, оплакивая малышку Глафиру и костеря на чём свет стоит того, из-за кого она погибла, я даже не подумала позвонить подруге и сказать ей, чтобы она не приезжала за мной.

Мне стыдно, но, помимо этого, я чувствую злость. Особенно, когда Бэлл, округлив глаза, смотрит на припаркованный у дороги, блестящий металлическими боками, чёрный спорткар.

Она явно знает чья это машина!

Я спешу к открытому водительскому окну её машины, мы заговариваем почти одновременно.

– Что здесь…

– Ты знала, что Роберт отец Ника? Отвечай!

Бэлл сглатывает удивление, её глаза снова округляются:

– Что… Ани, нет! Иначе бы я сказала!

Я ей верю и мгновенно успокаиваюсь. Распрямляюсь, бросаю недовольный взгляд на машину Ника и от досады закусываю нижнюю губу.

– Прости, Бэлл. Просто… – Я вздыхаю и смотрю на подругу: – Я должна была тебе позвонить. Мне стыдно, но Ник нашёл на меня рычаг давления и ему зачем-то понадобилось, чтобы в колледж я ехала с ним. Прости. Ты… Ты не против поехать за нами и подобрать меня, если я не выдержу и выпрыгну из его машины прямо на ходу?

– Боже, Ани… – выдыхает она. – Я… в шоке, да. Ник… твой… сводный брат?

– Что-то в этом роде, – скриплю я зубами.

– И ты говоришь мне, что он зачем-то и как-то заставил тебя ехать в колледж с ним?

– Да, Бэлл. И, пожалуйста, не проси у меня подробности.

– Не буду, – смотрит она прямо перед собой. – Хотя, если честно, очень хочется. С ума сойти. Макензи. Сколько в нашем городе людей с такой фамилией? С ума сойти, – повторяет она и вновь смотрит на меня: – Ани… Короче, тебе не позавидуешь.

– Это точно.

Мы замолкаем, а через пару секунд открывается входная дверь, являя нашим глазам Ника, который не выглядит довольным.

Я думаю о том, куда он ходил вчера вечером и во сколько вернулся, но сразу же себя осекаю. Мне не интересно. Совсем!

Парень тормозит на первой ступеньке, когда видит меня. Всего на мгновение, но всё же. Его жадный взгляд тёмных глаз мгновенно становится раздражённым, и он кивает мне на свою машину, словно своей собачонке.

Хочу сжать зубы, показать ему средний палец, крикнуть, чтобы он катился куда подальше… Много чего хочу. Но в разрез своим желаниям я сильнее выпрямляю спину, расправляю плечи и, выразительно глянув на подругу, мол, мы договорились, гордо вышагиваю в направлении чёрной красавицы.

Равнодушие. Вот, что сильнее всего бьёт по нам. И именно им я сегодня вооружена до зубов.

Но, нужно признать, машина у него крутая. Открытый верх, салон на два места и наверняка безумная скорость, которую он, спорткар, разумеется, может набрать за считанные секунды.

Я открываю дверцу и опускаюсь на низкое сидение. Пристёгиваюсь. И всё это время смотрю исключительно прямо перед собой. Жаль, что Ник всё же попадает в обзор бокового зрения.

Парень садится в машину, но заводить двигатель не спешит. Он что-то достаёт из бардачка между сидений, шуршит чем-то, а затем я слышу, как чиркает зажигалка.

Прекрасно. Он курит. Терпеть не могу курильщиков.

Но я не реагирую. Сегодня он не дождётся от меня ни одной эмоции, потому что исчерпал свой резерв ещё вчера.

Я ставлю локать на ребро дверцы, подпираю рукой подбородок и готовлюсь ждать, разглядывая фасад нашего дома. Слава Богу, курит Ник молча. И долго. Видимо, привык наслаждаться процессом. Хотя по факту чем там наслаждаться? Травит едким дымом себя и меня заодно. Кретин.

– Почему чёрное с красным? – неожиданно спрашивает он. Я даже слегка вздрагиваю от звука его голоса, но заставляю себя не менять позы. Мне нравится его вопрос.

– Вдохновил кое-кто, – бросаю я равнодушно.

Он хмыкает, естественно думая о себе несравненном. На это и был расчёт.

Наконец машина утробно урчит мотором и трогается с места. Я сажусь ровно и вижу в боковом зеркале, как Бэлл трогается вслед за нами.

– Дружишь с толстушкой Смит, значит.

– Дружу с классной девчонкой, – поправляю я его ровно.

Ник поворачивает машину на Ашленд авеню и смотрит на меня. Я чувствую его взгляд, как что-то живое, он скользит от виска к скулам, переключается на волосы, опускается по игривым завитушкам к самим кончикам, ползёт по плечу к локтю, а затем и к пальцам, покоящимся на бёдрах. Я не смотрю в ответ, не реагирую. Ник выдыхает и вновь смотрит на дорогу. Чему я рада.

Напряжение, что воцаряется между нами, не в силах развеять даже ветер, набирающий силу параллельно скорости, которую набирает машина.

Возможно, стоило убрать волосы в хвост, тогда они не так сильно хлестали бы меня по лицу.

Вздыхаю и собираю локоны в ладонь.

Дорога до колледжа кажется бесконечной, но конечно же, мы добираемся до её парковки в короткие сроки. Кажется, Ник специально ехал быстро, чтобы оторваться от Бэлл, он даже играл с ней: вырывался далеко вперёд, а затем замедлялся, и как только её серая машина показывалась на заднем горизонте, снова утапливал педаль газа в пол. Придурок.

До своего элитного парковочного места, которое у него, конечно же, есть, парень ползёт еле-еле. Словно жаждет, чтобы самый слепой из пялящихся на нас во все глаза ребят у своих машин, чётко рассмотрел, кто сидит внутри салона его крутой тачки. И я всё ещё не понимаю зачем ему это нужно. А затем встречаюсь взглядами с блондином Оливером…

Он стоит у внедорожника, огромная и мощная машинка даже на взгляд. При виде нас… меня в машине у своего врага, парень подбирается, отталкиваясь от дверцы, на которую опирался спиной, и с недоумением провожает нас взглядом. Ник усмехается.

А до меня начинает доходить.

Никлаус паркует машину. Заезжает так, чтобы мы оказались лицом к Оливеру и его компании. Нас разделяет достаточно большое расстояние, да, но мы у них, как на ладони. Я стискиваю зубы и выхожу из машины.

– Не так быстро, Новенькая, – останавливает меня жёсткий голос.

Я разворачиваюсь к Нику лицом, скрещивая руки на груди, и наблюдаю, как он выходит из машины, обходит её спереди и опирается задницей на лоснящийся от солнца капот.

– Подойди, – приказывает он тут же.

Я делаю шаг ближе, а он резко выкидывает руку вперёд, хватает пальцами подол юбки и дергает меня на себя. Я оказываюсь между его ног, и, чтобы не упасть хватаюсь пальцами за его твёрдые плечи. Впрочем, я одёргиваю руки почти моментально, распрямляясь во весь рост, но Ник не позволяет мне сдвинуться с места, стискивая своими пальцами мою талию.

Его хищный взгляд медленно ползёт снизу-вверх, запинается на губах и наконец впивается в мои глаза:

– Никто не должен знать, что мы живём в одном доме. Поняла?

– Я приехала в колледж с тобой, – говорю я сухо, хотя внутри всё дрожит. – Продолжать эту идиотскую игру я отказываюсь. Понял?

Ник склоняет голову вбок, разглядывает меня, как лев свой обед, и поднимается на ноги. Мы слишком близко друг к другу. Мне приходится задрать голову, чтобы видеть в тёмных глазах угрозу, которая пылает там чёрным пламенем.

– Мне казалось я чётко дал понять, что со мной лучше не спорить.

– Я выполнила свою часть сделки, – напоминаю я. Голос предательски дрожит. Мне не нравится чувствовать себя слабой рядом с ним, но именно это происходит из-за его давящей на мои плечи ауры. Она буквально поглощает чужую волю.

– Повторю, раз ты такая недалёкая, – ползут его губы в хищном оскале, а одна из его рук ползёт по талии к пояснице, – ты будешь делать всё, что я скажу.

Границы. У меня они жирные и чёткие. Я отчаянно чертила их несколько лет подряд, стирая пальцы в кровь.

Поэтому, когда Ник их переходит, спуская свою руку ниже поясницы, я посылаю к чёрту не только своё равнодушие, но и свои счастливые воспоминания, любовь и чувство самосохранения.

– Пошёл ты, Ник, – выплёвываю я у его лица, и сжимаю пальцами его футболку на груди. Наши острые взгляды скрещиваются, как ножи. – Ты можешь разбить хоть всех моих кукол, раз уж маска жестокости и бессердечности одна из твоих любимых, но я не позволю тебе диктовать мне, что делать. Не позволю лапать меня или унижать. И, клянусь, если ты ещё раз ко мне прикоснёшься…

– То, что? – жёстко и надменно обрывает он меня. – Что ты можешь, недалёкая? Разве что нажаловаться моему отцу? Ну? Что ты сделаешь?

Одна сплошная насмешка в глазах.

Я делаю резкий шаг назад, высвобождаясь из кокона злости, напряжения и взаимной ненависти. Сбрасываю с себя негативные чувства, как ненужное пальто в тёплую погоду, расправляю плечи и смотрю на Ника прямым взглядом:

– Я выберу сторону. И она не будет твоей.