Их новенькая

Глава 5. Вся жизнь – игра. И правила у неё паршивые.

Никлаус занимает стул справа от отца, таким образом оказываясь напротив и по диагонали от меня, Вика садится слева от Роберта, хотя всегда предпочитала сидеть справа… Но сегодня всё наперекосяк, верно? И, похоже, моя сестра промолчала, потому что надеется спасти ситуацию. Впрочем, она никогда не умела сдаваться.

– Ваша дочь права, Виктория, – вдруг говорит Ник, как только все усаживаются за стол. Три пары глаз, в том числе и мои, в удивлении впиваются в его лицо. – С манерами у меня и правда проблемы. Поэтому прошу меня извинить за неуместный совет с окулистом.

Что, простите?

Пока Вики и Роберт переглядываются, Ник, развалившись на стуле, словно это его королевский трон, подмигивает мне.

Я сужаю глаза. Ни на грамм не верю в искренность его слов, потому что её там нет. Он что-то задумал.

– Спасибо, сын, – первым находится Роберт и сжимает его плечо пальцами. – Ани хорошая девочка, уверен, вы подружитесь, как бы не прошло ваше знакомство.

– И я в этом уверен, – кивает Ник. – Больше того, я очень этого хочу.

Я усмехаюсь. Ну правда! Неужели они ему верят?

Сестра не заметно для остальных наступает мне на ногу, что отвечает на мой вопрос – верят…

Ладно. Вот только я всё равно не намерена играть в эту игру.

– Очень отрадно это слышать, Никлаус, – вежливо замечает моя сестра. – Анна хоть и достаточно самостоятельная девочка, но хорошие друзья в новом месте ей не помешают.

Ужасно хочется фыркнуть, но я сдерживаюсь.

– Прислушайся к своей маме, Ан-ни. В нашем колледже хорошие друзья на вес золота.

Я склоняю голову вбок – он так интересно произнёс моё имя, твёрдо выговаривая две одинаковых согласных, что на остальные его слова я не обратила никакого внимания.

– О, нет, Никлаус, Аня моя сестра, не дочь, – весело подмечает Вики.

Ник наконец отрывает от меня взгляд своих тёмных глаз и в удивлении смотрит на мою сестру:

– Да? И вы забрали её с собой? Сюда? Зачем?

Я снова усмехаюсь. Зачем. Звучало, как: нафига вы её притащили за собой? Вот вам и истинное положение дел.

Ник по моей усмешке понимает свою оплошность и спешит исправиться:

– Я к тому, неужели ваши родители так просто отпустили младшую дочь в другую страну?

– Видишь ли…

– Они мертвы, – говорю я сухо.

Я чувствую на себе взгляд сестры, и легко догадываюсь, что в нём горят недоверие и жалость. Взгляд Ника я тоже чувствую, но смотреть на него в ответ не собираюсь, вперив пустой взгляд в такую же пустую тарелку. И вообще, не пора ли приступить к еде? Которой тут великое множество?

О чём я и сообщаю вслух.

– Верно, – улыбается Роберт, первым протягивая руку к блюду с салатом из моллюсков. – Итак, Ник, расскажи, как прошёл ваш тур по Европе?

Рассказ Ника я слушаю в пол уха, то и дело чувствуя на себе его заинтригованный взгляд. Да, он не многословен, и в основном без особого желания отвечает на наводящие вопросы своего отца или моей сестры, но в целом, беседа складывается. Звенят приборы, количество еды заметно уменьшается, вино в бокалах Роберта и Вики тоже. И в какой-то момент я ловлю Ника на том, что он облизывает губы и сглатывает, когда его отец по новой наполняет свой и бокал жены насыщенно-красной жидкостью. Он замечает. И награждает меня таким убийственным взглядом, что по моей коже вновь ползут острые мурашки. И знаете, меня начинает нервировать реакция моего организма на такие вот его взгляды.

Дальше Роберт и Вики, смеясь, повествуют о своём знакомстве, свиданиях и прочем. Сестра рассказывает, что я устроилась официанткой в кафе, чтобы заработать на машину-мечту; что в будущем планирую податься в модельный бизнес. Она бы и дальше продолжила выкладывать Нику всю мою подноготную, но я вовремя возвращаю ей лёгкий пинок под столом. Сестра поджимает губы, но всё же переключается на другую тему, а я, коротко глянув на Ника, вижу в его глазах насмешку. Впрочем, мне всё равно. Пусть думает обо мне, что хочет.

Роберт в свою очередь сообщает, что Ник в короткие сроки смог стать капитаном команды по регби в колледже, что мечтал видеть сына спортсменом и что очень им гордится. Ник при этом едва заметно морщится, что я беру на заметку.

Тем временем ужин подходит к концу, и я с нетерпением жду, когда Роберт или Вики об этом объявят, чтобы я без промедления смогла отправиться в свою комнату.

Но слово берёт Никлаус.

И то, что он говорит, лишает меня остатков душевных сил, приводя в такое недоумение, что я некрасиво открываю рот.

– Ты предлагал мне пожить некоторое время у тебя, когда я вернусь из тура, пап, – облокачивается он на стол, подпирая подбородок пальцами. – Всё ещё хочешь этого?

Я во все глаза смотрю на Роберта: он предложил ему такое? Как он мог? Зачем?!

– Конечно, Ник, мы с Вики будем очень рады тебе, – кивает он и протягивает руки к ним обоим, чтобы сжать пальцами локать одного и ладонь другой.

Мы с Вики…

Впрочем, всё верно.

Ник, усмехнувшись, отводит от меня свой хищный взгляд и говорит отцу:

– Только договоримся сразу. Я не отчитываюсь о том, где провожу своё свободное время, прихожу домой тогда, когда прихожу, и не слушаю лекций, если это происходит слишком поздно по вашим старческим меркам. Устроит?

– С матерью у тебя те же договорённости? – сужает глаза Роб.

– Ну если ты против… – дёргает Ник одним плечом, явно манипулируя своим отцом.

Что срабатывает, к слову сказать.

– Не против, – спешит убедить сына Роберт, – если ты пообещаешь вовремя посещать уроки, не пропускать тренировки и вести себя достойно, как в доме, так и вне его стен.

– Окей. Сообщи матери сам. – Ник встаёт из-за стола: – Спасибо за ужин, всё было вкусно. Пойду, проведаю свою комнату.

– Свежее бельё в шкафу! – предупреждает его в спину Вики и осторожно улыбается Роберту: – Это… это хорошая новость, верно?

– Если честно, я считал, что он примет мою новую семью в штыки… Переживал из-за этого. Мы с ним… Мы были своего рода двумя холостяками, – нервно смеётся Роб, сильнее стискивая пальцы Вики. – Он любил здесь бывать, чтобы отдохнуть от новой семьи матери, понимаешь? Я думал…

– Всё в порядке, Роб, – нежно улыбается ему Вики и тянется ко мне свободной рукой, чтобы тоже взять меня за руку. – Мы с Аней тебя понимаем, и готовы сделать всё возможное, чтобы твоему сыну было с нами комфортно.

Лгунья. Ей же не понравились условия Ника, но ради счастья Роберта она готова наступить себе на горло. Хорошо, что мне это делать не обязательно.

– Я тоже пойду к себе, – осторожно выдёргиваю я свою руку из руки сестры и встаю. – Спасибо за ужин.

Я совершенно не знаю, как относится к тому, что происходит. Зачем Он остался в этом доме? Что задумал? Почему был так приторно вежлив за ужином и строил из себя того человека, которым явно не является? Что в голове у этого парня?!

Подобие ответов я получаю почти сразу, как только, преодолев лестницу, открываю дверь в свою комнату и вижу у полки со своими любимыми фарфоровыми куклами его.

Какого…

– Проходи, Новенькая. Не стесняйся.

В голосе столько наглости и насмешки, что я не сразу нахожу, что сказать, а Ник тут же отворачивается и берёт одну из кукол в руки.

– Что ты делаешь в моей комнате?

– В твоей? – усмехается он. – Дверь закрой. Разговор есть.

– Поставь, пожалуйста, куклу на место, – прошу я, сжимая зубы.

И он делает это. Притворно роняет куклу, от чего моё сердце испуганно сжимается, а сама я громко втягиваю воздух. Потому что каждая из пяти малышек мне безумно дорога. Ведь в детстве кукол у меня не было.

Ник коротко смеётся, но в тёмных глазах нет места веселью. Сплошная жестокость, не терпящая неподчинения.

– Дверь, – холодно напоминает он.

Я делаю глубокий, успокаивающий вдох и закрываю дверь.

Он только что нашёл моё слабое место, и теперь намерен мной манипулировать.

Кто ты, Никлаус? Уже точно не тот вежливый парень, что, уходя, похвалил стряпню моей сестры. Теперь ты настоящий? Или очередная маска?

– Что тебе нужно, Ник? – спрашиваю я, опираясь спиной на комод, стоящий напротив моей кровати.

Он проходит к окну, за которым опускаются сумерки, и присаживается на подоконник. Щелкает пальцами по винтажной шляпке на голове у куклы, от чего я неприязненно морщусь, и смотрит на меня исподлобья:

– Во-первых, в этом доме нет ничего твоего. Ясно?

– Как оригинально, – язвительно улыбаюсь я. – Дальше.

– Дерзкая?

– Скорее проницательная, – не соглашаюсь я, пожимая плечами. – Ты сын того, кто заработал деньги на этот дом, а потому считаешь и себя его хозяином. Я тебе не нравлюсь, и ты благородно решил указать мне место, словно я сама о нём не знаю. Ничего удивительного.

– Отлично, – медленно кивает он, задумчиво исследуя взглядом моё лицо. – Мне нравится, что ты знаешь своё место. Значит, поладим.

– Я бы не была так уверена.

– Ты – не я, – нагло ухмыляется он. Но в следующий миг улыбка исчезает: – Ляг на кровать.

Я поднимаю одну бровь, он тоже. Взгляд изучает, ловит мои эмоции на лице или в глазах, угрожает и продавливает.

Киваю, прохожу к кровати и укладываюсь на покрывало в уютную клетку, которое купила себе сама на собственные деньги. Знаю, это ещё одна проверка с его стороны, но и с моей тоже. Пока он молча за мной наблюдает, я поправляю подушку под спиной, опираюсь на неё и скрещиваю руки и ноги.

– Сними платье.

Я ожидаю чего-нибудь в таком духе, но всё равно чувствую у щёк жар смущения. Слишком откровенная насмешка в его тёмных глазах, слишком откровенен и интерес: поведусь ли, исполню ли и такое распоряжение?

Разумеется, нет.

Открываю рот, чтобы как-нибудь съязвить, но он меня перебивает:

– Расслабься. Ничего нового я там не увижу. Теперь к делу.

– Да, будь добр, – вновь скреплю я зубами, потому что его ремарка отчего-то неприятно царапает грудь.

Он поднимается на ноги, делает пару шагов в мою сторону и невысоко подбрасывает в руках мою куклу, от чего у меня снова чуть не останавливается сердце. Ник качает головой:

– Видела бы ты своё лицо…

– К делу? – поторапливаю я его.

– Завтра в колледж едешь со мной.

И всего-то? Серьёзно? Или он так шутит?

– Зачем? – не понимаю я.

– Это неважно, – проходит он к полке, я слежу за ним взглядом. – Всё поняла?

– Но я…

– Всё поняла?

– Да.

Как в замедленной съёмке, я наблюдаю за куклой в его руке, которую он вытягивает параллельно полу. Ник стоит ко мне спиной, удерживая куклу на весу. Секунда, и его пальцы разжимаются. Я просто не успеваю вовремя среагировать. Она летит вниз, многослойные юбки её красивого платья поднимаются в сторону обратного потока воздуха. Болезненный удар сердца о рёбра. Короткий, наполненный отчаяньем вздох. Звон материала. Она разбивается.

– Ты сдурел?! – подскакиваю я на ноги.

Боже, как же хочется ему врезать!

Правда не долго. Уже в следующий миг Ник резко разворачивается ко мне, жестко хватает меня одной рукой за плечо, дергает на себя и пальцами другой руки сжимает мои скулы. Глаза почти чёрные от той беспочвенной ненависти, что горит в его остром, как бритва, взгляде. Я задыхаюсь, и от него, и от негодования, что бушует у меня в груди. Тем временем, Ник цедит у моего лица, обжигая кожу горячим дыханием: