Империя Страсти
- Автор: Рина Кент
- Жанр: Любовные романы
Читать книгу "Империя Страсти"
Глава 28
Аспен
Слезы не перестают заливать мое лицо еще долго после того, как я окажусь в своей квартире, свернувшись калачиком в постели и умоляя о сне.
Моя задница горит, киска болит, и все тело в огне.
Но ничто из этого не сравнится с сокрушительной болью в груди.
Я сказала себе, что через некоторое время остыну, соберусь с силами и двинусь дальше, но прошло уже несколько часов, а улучшений не заметно.
Я вспоминаю слова Кингсли, и на меня накатывает новая волна ненависти, направленная одновременно на себя и на него.
Почему я вообще должна была испытывать эмоции после того, как он трахнул меня, как животное, прямо у дома нашей дочери?
Чего я вообще ожидала?
Идя на это, я прекрасно знала, что он не двинется дальше физических отношений. Однажды я прочитала статью о том, что у мужчин и женщин после секса выделяются разные химические мозговые вещества. Хотя у обоих полов выделяется дофамин, у женщин избыток окситоцина, насильно связывающий их с человеком, с которым они испытывают удовольствие. У мужчин дело обстоит иначе: единственная цель окситоцина — производство спермы. Дофамин для них — единственный важный гормон, и неважно, от кого они его получают.
Учитывая, что я никогда не создавала связей и даже не позволяла себе сближаться с предыдущими партнерами, я считала себя неуязвимой для подобных явлений. Но опять же, это был не Кингсли.
Они не были теми, кто перевернул мой мир с ног на голову.
И хотя я надеялась сохранить все эти отношения на физическом уровне, я, возможно, проиграла битву еще до того, как поняла это. Кингсли, однако, все еще тверд в своих убеждениях относительно того, что все это значит. Он называет меня шлюшкой, в конце концов, и хотя это происходит только во время секса, и я не отрицаю, что это заводит, быть может, это все, что он думает обо мне.
Но, наверное, я была достаточно ослеплена его заботой, чтобы надеяться на большее.
Теперь я должна убить эти надежды и все, что у нас есть, потому что рано или поздно это истощит меня. Появится лишний багаж, ненависть к себе и новая надежда, которая будет расцветать от любого его жеста.
Например, как он защищал меня перед Гвен.
Ирония моя самая нелюбимая стерва, потому что она повторяет сценарий двадцати одного года назад. Я ждала его тогда, искала его, хотела сохранить ту связь, которая возникла, между нами, в ту единственную ночь. Посреди беспорядочного секса, выпивки и наших спорадических разговоров я получила с ним больше удовольствия, чем за четырнадцать лет.
Он открыл мне глаза на мир, о существовании которого я даже не подозревала, и я жаждала большего. Больше дискуссий, заставляющих задуматься, склонности к насилию и его.
Я пыталась найти его еще до того, как узнала, что беременна. Это было из чистого эгоизма, так как я мечтала о том, что когда-нибудь смогу занять место в его мире.
В конце концов, я поднялась до его уровня. В конце концов, я встала с ним плечом к плечу, работала с ним, спарринговалась с ним и спала с ним.
Но это самый дальний предел, до которого я дойду.
Тухлая мышь из гетто всегда, без сомнения, будет съедена кошкой из пригорода.
И я думаю, что сейчас я нахожусь в середине этого процесса.
Я хочу сказать себе, что все в порядке, что я пережила и худшее, но вместо облегчения по моим щекам текут новые слезы.
На экране телефона загорается сообщение, и я смотрю на него сквозь размытое зрение в темноте.
Он звонил без остановки с тех пор, как я уехала, и прислал ряд сообщений, призывающих меня поднять трубку, когда я отказывалась отвечать.
Последнее сообщение, которое он прислал только сейчас, отличается от других.
Кингсли:
Мое разбитое сердце сжимается, и мне хочется дотянуться до груди и прикончить этого мудака. Этот дурацкий орган, который, как мне казалось, я давно нейтрализовала, работает и даже больше не притворяется, что он на моей стороне.
Одно нежное сообщение от этого придурка, и оно бьется как сумасшедшее.
Слова Ницше проскальзывают в мое сознание, переводя все, что я чувствую в этой ситуации. Я не хочу быть игрушкой.
Даже игрушкой для Кингсли.
Знаете что? Я не собираюсь держать это в себе.
Садясь, я фыркаю и печатаю.
Аспен:
Его ответ незамедлителен.
Кингсли:
Аспен:
Кингсли:
Аспен:
Кингсли:
Аспен:
Кингсли:
Аспен:
Кингсли:
Аспен:
Не думаю, что смогу контролировать себя, быть достаточно сильной и напористой, чтобы оттолкнуть его, если он будет здесь лично.
Он так сильно раздражает меня, что невозможно думать здраво, пока я с ним.
Кингсли:
Покалывание зарождается в моей груди и распространяется по всему телу, и я ненавижу это. Ненавижу, как несколько его слов способны сломать меня и разорвать на части за такое короткое время.
Аспен:
Кингсли:
Аспен:
Кингсли:
Мои пальцы дрожат, когда я выплескиваю на клавиатуру свою горькую уязвимость.
Аспен:
Кингсли:
Аспен:
Кингсли:
Аспен:
Кингсли:
Аспен:
Кингсли:
Потому что я хочу понять, нужна ли я ему только для этого. Если, кроме этого, я практически ничего не значу в его грандиозных планах.
Вместо того чтобы сказать это, я печатаю.
Аспен:
Кингсли:
Аспен:
Кингсли:
Аспен:
Кингсли:
Я эмоционально ранена, ушиблена и растоптана, и я нуждаюсь в этом, чтобы попытаться собрать свои осколки, но я не говорю ему об этом.
Аспен:
Кингсли:
Аспен:
Кингсли:
Аспен:
Кингсли:
Аспен:
Я почти вижу его сузившиеся глаза и раздувающиеся ноздри. Кингсли не из тех мужчин, на которых можно оказать давление, не говоря уже о том, чтобы заставить их выйти из зоны комфорта, и это настоящая проверка того, кто ему нужен — я или мое тело.
Кингсли:
Аспен:
Все мое тело напрягается, когда я нажимаю «Отправить». Это последний сценарий, который я хочу. Мысль о нем с чертовой Бритни или любой другой женщиной ранит мою грудь до физической боли в сочетании с тошнотой.
Кингсли: