Империя Страсти

Глава 2

Кингсли

Я собираюсь кого-нибудь прикончить.

Предпочтительно моего бывшего лучшего друга, который в настоящее время живет в долг.

С помощью кувалды.

Или еще лучше, я мог бы утопить его в луже кислоты.

Все гости медленно покинули мою собственность после того, как съели всю мою еду и выпили алкоголь и чуть не устроили государственный переворот, чтобы попасть в мой печально известный винный погреб.

Попробуйте еще раз через столетие, кретины.

Вот краткий список людей, которые попробовали мое вино десятилетней выдержки, восходящее к первому поколению Шоу.

Нейт, но только тогда, когда он имел честь быть моим другом. Теперь он просто ублюдок, укравший мою дочь.

Дочь, когда праздновала свой двадцатый день рождения.

И я.

Теперь весь список зависит только от меня.

И дьявол в настоящее время совершает извращенное дерьмо с немым ангелом на моем плече.

Некоторые сотрудники суетятся вокруг, наводя порядок в зале с усердием рабочих пчел, невербально объявляя, что страшный день подошёл к концу.

Или, быть может, не совсем.

Я сдергиваю с себя бабочку, бросаю ее на ближайший стул и вытаскиваю из кармана пиджака Зиппо. Желание выкурить сигарету почти сильнее, чем желание разбить голову Нейта о ближайший предмет.

Я не из тех, кто бросает.

На самом деле, завязка и я не разделяем одну и ту же вселенную. Так что, хотя я не курил уже двадцать лет, с тех пор как крошечный младенец с радужными глазками появился у моей двери, курение все еще кажется частью меня.

Большое тело падает на стул напротив меня, выглядя глупо, как клоун с ванильной орхидеей в нагрудном кармане, которую Гвен определенно туда засунула.

Нейт высокий мужчина и на пару сантиметров выше меня, как он любит мне напоминать, но он стройнее. То, чего ему не хватает в мускулах, он компенсирует мозгами и скучной дипломатией.

Этот ублюдок никогда в жизни не проиграл ни одного дела, имеет нерушимый рекорд стопроцентного успеха и, по-видимому, также владеет сердцем моей дочери, когда ему не было до этого никакого дела.

Он смотрит на меня своим пустым взглядом, который мог бы соперничать с взглядом восьмидесятилетнего монаха. Нейт пахнет специями, лесом и чертовыми ванильными духами Гвен.

И нет, я не люблю обнюхивать людей ради забавы, но у меня чрезмерно чувствительный нюх с тех пор, как мне исполнилось тринадцать, и я почувствовал гнилостную вонь.

Так я узнаю, нужен ли этому ублюдку новый одеколон, в тот момент, когда он начинает пахнуть чем-то, кроме Гвен.

— Плохое настроение?

— Неподходящее время. Не разговаривай со мной, если не хочешь получить достаточно телесных повреждений, чтобы отменить свой медовый месяц.

Нейт даже не реагирует на мой грубый тон, оставаясь неподвижным, как скала.

— Очарователен, как всегда, Кинг. Лучше немного приглушить психоз, иначе Гвинет заподозрит неладное. Ты можешь сходить с ума в любое время, когда захочешь, кроме ее знаменательного дня.

— Я смягчаю это, учитывая тот факт, что ты все еще дышишь… на данный момент.

— Думал, ты уже принял меня как зятя.

Потому что мой ангел впадал в депрессию и доказывал действиями больше, чем словами, что она не может жить без этого гребаного ублюдка.

И прекрасно, я знаю, что он тоже ее любит, что не так давно было бы богохульством в его жизненных планах.

Это все равно не меняет того факта, что он вор, который крадет мое маленькое чудо.

Ради лучшего.

Я категорически отказываюсь признавать, что между мной и Гвен существует какая-либо форма созависимости или что потеря ее похожа на возвращение к задумчивой, потерянной версии меня, которой я был до того, как она вошла в мою жизнь.

— Ты на испытательном сроке, так что тебе следует начать считать свои дни и пересмотреть свое завещание, в котором все, что записано на твое имя, лучше оставить Гвен.

— Ты когда-нибудь думал, что она хочет меня не из-за моих денег? Может, она желает что-то еще…

— Даже не заканчивай это дерьмовое предложение.

— Я имел в виду мою привязанность и компанию, придурок. Будто я когда-нибудь буду обсуждать с тобой или с кем-либо еще, чем мы занимаемся с женой. Вытащи свой разум из канавы.

— Этого бы не было с самого начала, если бы ты не поставил нас всех в эту гребаную ситуацию. Только почему это должна была быть она?

— Если я отвечу на этот вопрос, ты скажешь мне, почему это должна была быть Аспен?

Я открываю Зиппо, затем закрываю ее и прижимаю большой палец к металлу.

— Почему она должна была быть кем?

— Женщиной, которая родила твоего единственного ребёнка.

— Это была ошибка по пьяне, которую я совершил, когда был невежественным, развратным и лишенным здравого смысла. Как бы я ни был благодарен Гвен, я бы не вспомнил ту ночь, даже если бы она ударила меня по лицу.

— Позволь мне назвать чушью твои и ее глупость. — самодовольная ухмылка покрывает его ужасно симметричное лицо, которое он мог бы использовать, чтобы стать президентом, если бы выбрал политический путь своей семьи. — Я мог бы позволить тебе и Аспен заявить об амнезии перед Гвинет, но я точно знаю, что никакое количество алкоголя не заставит тебя забыть все. Кроме того, если бы это было связано с сексом, ни один из вас не был бы настолько пьян.

— Не знал, что ты эксперт по сексуальным вкусам местной ведьмы и ее пьяному поведению. Ты трахнул ее, не так ли?

— И это тебя не касается, потому что…

— Ты муж Гвен, который, согласно тесту ДНК, оказывается дочерью этой ведьмы. Я морально обязан прекратить все эти дерьмовые отношения матери и дочери, которые ты пытаешься удовлетворить.

— Слово «мораль» никогда не существовало в твоем лексиконе, так что еще раз, я называю это чушью и твои хорошо продуманные, но все еще надуманные оправдания. Почему бы тебе не сказать мне настоящую причину, по которой ты так ужасно интересуешься Аспен, когда ненавидишь землю, по которой она ходит?

— Если под заинтересованностью в ней ты подразумеваешь, что я заинтересован в том, чтобы изгнать ее с планеты, тогда конечно. Я ищу методы вызова инопланетян, пока мы разговариваем. Мои усилия будут продолжаться в полном рабочем режиме, пока она, блядь, не исчезнет и не избавит нас всех от своего утомительного присутствия.

— Если ты так говоришь. — он снова ухмыляется, и я собираюсь изменить его черты и забить на наше правило «мы можем ударить куда угодно, кроме лица и члена».

Кажется, я потерял способность сохранять контроль в течение длительного периода времени с тех пор, как пару месяцев назад вышел из комы. Кома, которая длилась всего несколько недель, но все равно стоила мне моей дочери, потому что во время нее она вышла замуж за этого ублюдка.

Да, главной причиной брака была защита моих активов и бла-бла-бла, но в итоге они влюбились друг в друга по-настоящему. Я пытался разделить их с помощью множества стратегий, начиная от манипуляций, разделения и подчинения и заканчивая чистым насилием.

Это, очевидно, не сработало.

И все это из-за чертовой комы, в которую я оказался из-за несчастного случая, произошедшего сразу после того, как я получил тревожные новости о личности матери Гвен. Я нанял больше детективов, чем мог сосчитать, чтобы найти женщину, которая бросила однодневного ребенка у моего порога, когда мне было семнадцать, а потом и восемнадцать. И в то время, как этот ребенок стал моим миром, мне нужно было загнать в угол женщину, которая думала, что ей сойдет с рук бросить ее.

Все предыдущие частные детективы, выполнявшие эту работу, были некомпетентны, так что представьте мое гребаное удивление, когда последний не только узнал ее личность, но и назвал мне имя ведьмы Аспен Леблан.

Та самая Аспен, у которой есть привычка враждовать со мной из спортивного интереса.

Та самая Аспен, которую я знаю уже семь лет с тех пор, как мы с Нейтом впервые основали компанию Уивер & Шоу, и он решил, что она хороший актив, который можно добавить в наш арсенал.

Естественно, я не поверил детективу, но у него был тест ДНК, доказывающий, что она действительно мать моего ангела. И это знание заставило меня потерять контроль над своей машиной, а авария отправила меня в кому.

Кома, которую я физически пережил, но ее последствия все еще бьют мне в лицо. Оглядываясь назад, я понимаю, что ведьма это причина этого брака и моей постоянной потребности отрезать член Нейта в стиле фильмов про убийство.

Мой план резко рушится, когда нас окружает облако ванильных духов. Гвен появляется рядом с Нейтом и переоделась в джинсовые шорты, свободный топ и свои фирменные белые кроссовки, которые она определенно носила со своим свадебным платьем ранее.

Нейт встает, она берет его под руку и смотрит на него снизу вверх. Когда она улыбается, ее радужные глаза мерцают мириадами цветов.

— Я готова, муженек.

Убейте меня, пожалуйста.

Или его.

Подойдет и то, и другое, но предпочтительнее он.

Когда я впервые встретил Нейта в старшей школе, я не думал, что мы дойдем до такой точки в наших отношениях. Раньше мы были соперниками и много состязались на подпольных рингах, избавляясь от давления, оказываемого на нас обеими нашими семьями.

Позже мы пришли к осознанию того, что наши разрушительные методы были бы лучше использованы, если бы мы использовали их для захвата мира.

Так началось наше партнерство, и оно было бы идеальным, если бы не та маленькая деталь, что он забрал мою дочь.

Упомянутая дочь достает телефон и хмуро смотрит на него, как она обычно делала, когда ждала новостей от своей любимой группы.

— Что не так?

Нейт спрашивает ее раньше, чем я успеваю, и продолжает карабкаться вверх по моему дерьмовому списку.

Сейчас он уютно устроился на позиции номер три.

Сразу после моей мачехи из ада и ведьмы, единственная заслуга которой в том, что она родила моего ангела.

— Ох, ничего.

Гвен изображает фальшивый смех, в котором она абсолютно ужасна, и прячет телефон в карман.

— Это об Аспен? — спрашивает он, и в тот момент, когда она вздрагивает, я медленно открываю Зиппо, чтобы не сжать кулак.

Как бы мне ни хотелось думать, что я достаточен для моего маленького ангела, я на собственном горьком опыте убедился, что она тоскует по своей отсутствующей матери с восьми лет.

Примерно в то же время она случайно узнала, что ее мать не умерла, потому что я солгал ей, и что она на самом деле бросила ее у моей двери, не оставив ничего, кроме жалкой записки, тонкого одеяльца и слез.

Гвен хотела мать и проводила беседы во сне, доказывая это еще до того, как узнала, что это Аспен. Этот факт и другие, такие как то, как Аспен утверждает, что она думала, что ее ребенок умер, заставили Гвен медленно сблизиться со своей матерью.

Несмотря на мои не очень тонкие попытки изобразить эту женщину как любимое отродье дьявола.

Гвен смотрит, между нами, вздрагивая.

— Нет… Да…Я имею в виду, ты с ней сталкивался? Я почти уверена, что видела ее во время и после церемонии, но ее не было на торжестве, верно?

— Нет, потому что сбегать это то, что у этой женщины получается лучше всего, — холодно говорю я, захлопывая Зиппо.