Стеклянная Крепость

Когда Кэшел убедился, что мальчик не собирается прыгать, он ослабил хватку, хотя и не убрал руку. Протас с трудом сглотнул, но даже не повернул головы. Было много вещей, которых мальчик не понимал, потому что он не рос в местах, где происходили подобные вещи, но он быстро учился. Это было совершенно точно.

Шум становился все громче. Кэшел не двигался, просто ждал, и, конечно же, что-то высоко в воздухе поплыло в поле зрения. Эта штука была очень похожа на белую птицу, но размером с корабль, а ее короткие крылья были оснащены как паруса. Из открытого клюва птицы сочился черный дым, с трудом поднимавшийся.

Кэшел не мог сказать наверняка — птица была почти так же высоко, как облака, — но она выглядела так, будто в открытой задней части ее тела стояли люди в доспехах. Он подумал об их проводнике. Во всяком случае, там была броня, и, возможно, в ней были люди.

Пока Кэшел наблюдал, крылья изогнулись, и существо начало приближаться. Фигуры на корме тоже повернулись, подняв круглые металлические щиты. Они кричали звенящими, сердитыми голосами, слишком приглушенными расстоянием, чтобы Кэшел мог разобрать слова.

— Не двигайтесь, — проскрежетал шлем. — Ради вашей жизни, не двигайтесь!

Птица молчала, если не считать скрипа снастей и криков команды. Жужжание исходило не от нее, так как с облаков спустились три блюдца с серебристыми крыльями, направляясь к птице. В брюхе каждого блюдца сидело нечто похожее на лягушку размером с человека, держащую копье. Лягушки пытались направить свои копья на птицу, но, когда они замахивались, их скакуны неуклюже раскачивались.

Идущие впереди блюдца чуть не врезались друг в друга. Когда они дико дернулись друг от друга, из клюва птицы вырвалось пламя огромной дугообразной струей, которое на короткое время окутало третье блюдце, следовавшее за остальными. Его крылья растаяли, как лед в печи.

Блюдце перевернулось на спину, и лягушка вывалилась наружу, почерневшая и горящая. Из ее широкой пасти вырвался крик, похожий на пар, вырывающийся из-под крышки кастрюли. Команда птицы торжествующе закричала.

Одно из уцелевших блюдец нырнуло в сторону, но другое сделало петлю над птицей. Всадник фактически перевернулся вверх ногами, когда его копье послало стрелу потрескивающей молнии в открытую спину птицы. Несколько членов экипажа в доспехах разлетелись в стороны, шлемы и сегменты конечностей разлетелись от птицы дымящимися дугами.

Выжившие члены команды пустили стрелы вдогонку нападавшему блюдцу. Они не попали в наездника, но, по крайней мере, одна застряла в блестящем крыле летательного аппарата.

Птица поднималась в воздух. Ее очертания расплывались в облаках, затем совсем исчезли. Какое-то время Кэшел все еще слышал жужжание, но блюдца больше не появлялись в поле зрения. Наконец небо погрузилось в тишину.

— Теперь мы можем идти дальше, — сказал шлем. — И быстро — на этот раз нам повезло, что они оставались на высоте. Вы видели в долине, что происходит, когда они сражаются ближе к земле!

— Да, мы это видели, — ответил Кэшел. Теперь он понимал эти проклятые деревья.

— Вы имеете в виду, что мы могли бы случайно пострадать, если бы эти штуки воткнулись в лес вместо друг друга, Мастер Шлем? — спросил Протас.

Маршрут, по которому они следовали, был круче, чем раньше. Иногда спуск был просто крутым, и Кэшел использовал посох в качестве опоры. Шлем перетекал через все, что попадалось на пути, как сороконожка, карабкающаяся по стене, ни на йоту не замедляясь. Протас карабкался прямо за шлемом, опуская руку, чтобы ухватиться, когда ему было нужно.

— Нет, я не это имел в виду, парень! — ответил шлем. — Я имею в виду, что если бы они опустились ниже, они могли бы увидеть нас — и они бы убили нас, если бы увидели. Видишь ли, ты более легкая добыча, чем их обычные враги. Возможно, вы думаете, что талисман спасет вас — и, возможно, вы правы, так оно и было бы. Но мне бы он не помог!

— «И, похоже, мне тоже», — подумал Кэшел. Что ж, он не ожидал, что их проводник из тех, кто сильно беспокоится о том, что случится с другими людьми. То есть, если назвать ходячий шлем «другим человеком».

Вершина хребта была лысой, и только маленькие растения цеплялись за щели, заполненные опавшими листьями. Часть вершины была лишена даже этого: вспышка огня очистила не только поверхность, но и расплавила скалу до зеркального блеска. Там была не тронутая жаром, расплавившим плотный гранит, звезда с количеством вершин, равным количеству пальцев одной руки.

— Встаньте в пентаграмму, — приказал шлем. — И сделайте это побыстрее. Здесь нет укрытия, и если они увидят меня, то выследят, даже если я вернусь в лес.

Ветер, дувший с обратной стороны пустоши, был свирепым, настолько сильным, что даже Кэшелу пришлось наклониться, чтобы пройти к центру звезды. Кэшел обнял Протаса левой рукой; с ветром мальчик справлялся, но штанины и подол туники яростно развевались.

— Мастер Шлем? — сказал Кэшел. — Из-за чего они воюют? Лягушки и люди в «птице»?

— Из-за чего воюют? — переспросил шлем. — Не из-за чего. Они сражаются, чтобы сражаться, вот и все. Здесь то, что и в вашем мире.

— Нет, сэр! — сказал Кэшел, удивленный тем, как ему стало жарко от этого. — В нашем мире идет борьба, это так; но в основе ее лежит борьба добра и зла!

— Ты так думаешь? — спросил шлем. — Что ж, я тоже дурак, как я и сказал.

Мерзко и понимающе смеясь, он направил зазубренный мясницкий нож в сторону Кэшела и Протаса. Свет, красный, как сверкающий на солнце рубин, вырвался из лезвия. И снова твердый камень исчез из-под ног Кэшела, и у него возникла иллюзия падения в беззвездную пустоту.