Омут

* * *

Глафира сидела на кухне и смотрела на трехлитровую банку с бледно-коричневым чайным квасом. Самого гриба в банке не было.

Утром она собиралась, несмотря на запрет Бесены, навестить Цвету. Несколько дней знахарка крепилась и не ходила к названой внучке. Но сегодня сдалась: девочка лежала в холодной заброшке совсем одна, а советы беса все равно не помогали.

Но сперва Глафира послала родича проведать саму Бесену. Не понравился ей их последний разговор, да и просто хотелось узнать, чем занимается этот бес.

Уже вечерело, а родич так и не вернулся. Глафира накапала себе валерьянки.

Что за аномалия? Куда пропадают бесы? Вот и родич перестал откликаться, хотя она мысленно звала его каждые десять минут. Он был обязан вернуться на ее зов! Но она не ощущала родича, и это было странно.

Вдруг в дверь тихо постучали.

Знахарка вздрогнула и повернулась в сторону двери. Наверное, кто-то пришел за помощью, снадобьем или приворотом. Только вот главный работник взял отгул и даже не сообщил об этом.

Глафира сделала вид, что ее нет дома, она замерла на стуле и даже дышать старалась реже, но стук все не прекращался. Кто-то деликатно, но упорно требовал внимания.

Знахарка шумно вздохнула, медленно поднялась и пошла открывать.

Она толкнула дверь и выглянула.

На пороге стояла Цвета.

Обычная Цвета. Не похожая на корягу, с обыкновенной гладкой кожей и с мягкими волосами, а не мхом.

И без ехидного бесовского оскала, без зеленых крапинок в карих глазах.

Ее настоящая Цвета с мягким взглядом и смущенной улыбкой. Такой Глафира видела ее в начале октября, когда внучка пришла к ней за помощью.

— Но… Как?.. Почему?.. Зачем?.. — полились из Глафиры вопросы.

— Я знаю, что вы с Бесеной хотите вернуть меня в лес, — пристыженно сказала Цвета. — Но пока я была в том доме, поняла, что не хочу в лес. Да, я вроде бы оттуда, там живет моя… родня, которую я не знаю. И я подумала, подумала… — она опустила глаза, собирая всю свою храбрость, и вновь посмотрела на названую бабушку, — что хочу еще немного побыть человеком… и с человеком. Можно я немного побуду с тобой? Духом я еще успею стать, когда отживет мое человеческое тело, — Цвета виновато улыбнулась. — Может, не надо сейчас меня выгонять? Раз уж так сложилась судьба…

Глафира сморщилась, и крупные слезы покатились по ее щекам. Знахарка сперва наклонилась было к Цвете, но вдруг, наоборот, отшагнула в глубь прихожей, впуская подменыша, лесного духа, названую внучку в свой дом.

— Проходи! — поспешно сказала она, всхлипывая. — Я не гоню тебя в лес, я хочу, чтобы ты была рядом!

Цвета благодарно шагнула через порог, и уже здесь, в своей квартире, Глафира обняла внучку.

— А в лес мы будем ходить вместе. Смотреть на деревья, гладить мох, собирать листья, ягоды и грибы. И потом, уже потом, когда ты познакомишься с лесом, привыкнешь к нему, может, ты сама захочешь уйти. Но я не гоню тебя. Я рада, что ты со мной! Но как ты смогла? — спросила Глафира, по-прежнему продолжая держать тонкую, высокую, взрослую внучку в своих объятиях.

Цвета тяжело вздохнула, отстранилась от бабушки и проговорила:

— Пришлось размотать твоего родича.

— Ты съела детеныша беса? — не могла поверить Глафира.

Девушка пожала плечами.

— Я свила из него гнездо. Мне Бесена подсказала, хоть и не специально, — призналась Цвета. — Возможно, это ударит по твоим финансам, — виновато добавила она, — ведь ты не сможешь колдовать без родича. Но у меня… у нас есть сбережения!

Глафира снова притянула к себе внучку и зарыдала. Это были слезы благодарности и облегчения.

— Конечно, мы проживем! Не беспокойся! И я рада, что ты пустила родича на дело! Я теперь свободна!

Внутри тела девушки, которую обнимала старуха, в сердечном домике на красном диване лежала подменыш. Ее окружали мощные стебли растений, клонившиеся под тяжестью огромных желтых цветов, которые знахарка называла «золотыми шарами». Подменыш, с нежными зелеными иглами на голове и корнями вместо ног, снова походила сама на себя, но глаза ее были закрыты, потому что сейчас Цвета жила снаружи.