Дополнительное расследование (т.2)

12

На третий день утром люди Торда подъехали к Ущелью Троллей. Это было самое узкое место каньона, в котором протекал Рыбачий Ручей. Стены ущелья были отвесными, и высота их в этом месте была не меньше ста локтей, а вверху они почти сходились, так что расстояние между ними не превышало двадцати локтей. На западном берегу Рыбачьего Ручья стоял дом, который построил Сигурд, отец Арнора, еще до Большой Битвы и до того, как появились тролли. В пору сенокоса здесь жили работники. Здесь были широкие и тучные луга. Над каньоном по приказанию Сигурда был построен прочный мост такой ширины, чтобы по нему могла проехать повозка. Когда же на Рыбачьем Ручье стали появляться тролли, люди Сигурда втащили мост на восточный берег, чтобы чудища не могли перебираться на обжитую землю. Но тролли все-таки переходили со своего берега. И как они это делали, никто не знал.

Вот подъезжают люди Торда к мосту, осматривают его и видят, что он еще крепкий, и дожди не сильно повредили его. Они подтаскивают его к краю обрыва, привязывают к западному концу длинные веревки и с помощью крепких шестов поднимают мост стоймя, затем на веревках опускают мост на ту сторону.

Гуннар внимательно следил за их работой и все подшучивал над ними. Он сказал такую вису:

Рать, блистая сталью,
Зрю, потеет справно.
То не бури ль бранной
Гром гремит булатный?
Нет, то берег здешний
Смрадным потом кропят
Люди Торда, чтобы
Путь в заречье торить.
Тролли бы побрали
Разом их старанья!

Торд и Кнут, казалось, не замечали его насмешек и работали наравне с другими. Но остальным очень это не нравилось. Больше всех негодовал Бьярн Челюсть. А Гуннар знай осыпает их стишками. Тут Бьярн хватает секиру и бросается к Гуннару, который сидел на траве у ног Хельги. Он опирался спиной о ее колени, потому что раны его стали совсем плохими. Тогда Хельга быстро обхватила голову Гуннара руками и говорит:

— Хватит ли у тебя решимости и нахальства, Бьярн, сын Торда, зарубить сначала женщину?

Бьярн ухмыльнулся и отвечает:

— Если бы ты, женщина, знала, какая смерть ожидает Гуннара, ты бы приберегла свои объятия для человека, которому суждено жить подольше. А ты, Бродяга, видно, уже догадался, что мы собираемся оставить тебя в доме на том берегу. И когда придут туда тролли, вот тогда мы потешимся и послушаем, какие стишки ты им расскажешь. Так что недолго осталось тебе хлопать по животу свою возлюбленную.

Вскоре люди Торда закончили свою работу, вновь связали Гуннару руки и ноги и отнесли в дом. Здесь давно уже никто не жил, так что потолочная балка слегка просела, стены покосились, и дверь не закрывалась. Не осталось в доме и никакой утвари, так что Гуннара положили прямо на пол и там оставили. Они вышли наружу, подперли дверь колом и вновь перетащили мост на восточный берег. Хельга внимательно наблюдала за происходящим. Она говорит Кнуту:

— Почему вы не оставили его просто на берегу?

Кнут говорит:

— Я знаю этого человека. Он ни за что не стал бы ждать своей погибели, а обязательно попытался освободиться. Если бы это ему не удалось, он бросился бы в ущелье. И тогда вина за его смерть все равно легла бы на нас.

Люди Торда ждали до вечера, что появятся тролли. И так оно и случилось. Первой заметила чудищ Хельга. Она быстро отошла в сторону и села на камень, а до этого она все время стояла у края обрыва и глядела на дом. И Торд с Кнутом поняли, что что-то случилось. Тут все заметили троллей, которые приближались к дому. Их было трое. Они открыли дверь и вошли внутрь. Бьярн Челюсть громко засмеялся.

Долгое время ничего не происходило, так что солнце приблизилось к закату. Вдруг дверь открылась, и из дома вышел Гуннар, живой и здоровый, а за ним тролли. Эти тролли были очень похожи на людей, только выше ростом и толще. У них были большие круглые головы, и уши у них были очень большие, а на месте рта и носа было гладкое место. У них были красные круглые глаза, которые светились в темноте, и от их взгляда даже у самых мужественных воинов душа ухолила в пятки. Гуннар подошел к краю обрыва, и тролли вместе с ним. Гуннар говорит:

— Не говорил ли я тебе, Бьярн, что прежде чем браться за перевязки, надо сначала помахать секирой?

Тут Бьярн закричал в ярости и метнул в Гуннара свою секиру. И все думали, что тому несдобровать, но тут один из троллей быстро вытянул вперед руку, которая стала вдруг очень длинной, и поймал секиру в воздухе. Гуннар сказал тогда такую вису:

Бьярн-боец —
Вот удалец! —
Секиру мечет.
Летит, как кречет,
Стальной клинок —
Кончины рок.
Но ловкости мало.
Хельга видала:
Рука поймала
Смерти жало.
Хорош подарок —
В битве жарок!

— Спасибо тебе за секиру, Бьярн, — добавил Гуннар. — Это доброе оружие, как уже имел случай убедиться твой брат, и оно мне еще пригодится.

И люди потом сочли, что Бьярн выглядел еще глупее прежнего, если только это возможно.

Тогда все воины, кроме Кнута, стали метать в Гуннара Бродягу свое оружие, но ни копья, ни секиры не попадали в цель, потому что тролли отбивали или ловили их в воздухе. И было удивительно смотреть на их дьявольскую ловкость и проворство, потому что расстояние между ними не превышало двадцати локтей. Гуннар же все это время стоял спокойно, не говоря ни слова, и не пытался уклониться от оружия.

— Зачем мне столько железа? — сказал он, когда люди Торда прекратили попытки поразить его. — Я прикажу троллям занести его в дом, чтобы оно не заржавело. То-то будет Арнору подарок, когда он придет со своими работниками на сенокос.

— Ты сам стал троллем! — гневно закричал Торд. — Но мы поймаем тебя и убьем без оружия. Для тебя достаточно будет и веревки на шею.

По всему было видно, что Торду порядком надоела кутерьма вокруг этого дела. Он приказал браться за мост, чтобы снова поставить его над ущельем. Но Гуннар что-то сказал одному из троллей, и тут все увидели, что у того из глаз вылетели огненные спицы, и мост развалился надвое, словно его перерезали ножом. Все были потрясены увиденным, а Кнут громко выругался.

Гуннар говорит:

— Я все-таки постараюсь совершить задуманное и проникнуть через Великую Стену. Ведь тролли как-то попадают в пределы Земного Круга. Сдается мне, что не рождаются они из земли, как думали раньше. Это ведь только страх перед Неведомым и боязнь Необычного заставляли нас убивать троллей. Теперь я знаю, что это асы посылали к нам троллей, чтобы те служили помощниками. Они подчиняются любому приказу человека. Вот и меня вылечили тролли, когда я попросил их об этом. Я ухожу, но три года истекут не скоро, так что у тебя, Торд, будет еще время побегать за мной, если тебе придет такая охота.

Хельга говорит:

— Но как же ты вернешься назад? Ведь мост теперь разрушен.

— Разве работники твоего отца разучились плотничать? — отвечает Гуннар. — Мост ему еще пригодится. По-моему, оставлять такие луга нескошенными просто расточительно. А что касается троллей, то они и не думали никогда нападать на людей. Вспомните — разве вы можете назвать хоть одного человека, который погиб от их руки? Это только неразумие наше заставляло бояться их.

— Но ведь тролли перебирались на наш берег и без моста, — говорит Хельга. — Эй, тролли, покажите нам, как вы это делаете! Пусть они покажут нам, Гуннар, свое умение, раз должны подчиняться приказам человека, как ты говоришь.

Тут один из троллей сел на край обрыва и вытянул вперед ноги. И ноги его стали быстро удлиняться, так что сразу преодолели расстояние до противоположного берега и уперлись в камень. И получился тонкий мост, по которому мог бы пройти смелый человек. Но не успел на него вступить другой тролль, как все увидели, что на ноги сидящему чудищу вскочила Хельга и быстро перебежала на другую сторону.

— Мне было очень страшно, — сказала она Гуннару и взяла его за руку.

— Зачем ты это сделала? — спросил Гуннар.

— Мне должно быть с тобою, — говорит Хельга. — Вместе мы уйдем за пределы Земного Круга.

Гуннар говорит:

— Хорошо.

Не говорится, сказали ли они еще что-нибудь людям Торда. Тролль втянул свои конечности и встал. Они все вместе — люди и тролли — пошли на запад. И, поскольку солнце уже почти закатилось, оставшиеся на краю ущелья недолго видели их в сумерках.