Дополнительное расследование (т.2)

46

Подкрался вечер. Махмуду надоело играть в нарды, и он, снисходительно посмотрев на своего соперника, вспотевшего от напряжения грузного заведующего обувным магазином, проговорил:

— Проиграл ты эту партию, Ибадулло, проиграл... Так и быть, оставляю мой выигрыш тебе... Кстати, у тебя есть что-нибудь на мою ногу? Поизносился...

Турсунов покрутил носком новенькой остроносой туфли.

— Махмуд-ака!... Вы у нас первый клиент! Западная Германия есть, Югославия есть... — заулыбался Ибадулло, который постоянно проигрывал, зарекался больше никогда к нардам не прикасаться, но не выдерживал и снова расплачивался за свое слабоволие.

— Зайду как-нибудь, — плавно кивнул Турсунов, и в его спокойных глазах появилось недовольство.

Вверх по склону, отдуваясь и тяжело дыша, бежал Рустам. Волосы растрепаны, на лице — смесь испуга с надеждой. Взгляд брата как бы приостановил его. Он поправил пиджак, пригладил волосы, попытался идти степенно.

Чтобы побыстрее увести его с глаз посетителей чайханы, Махмуд изменил своим принципам, кинулся навстречу.

Рустам хотел заговорить, но наткнулся на колючие ледышки зрачков и только хватанул ртом воздух. Лишь когда они спустились к стоянке автомашин и сели в «Волгу», Махмуд недружелюбно бросил:

— Несешься, как дурной баран! Так и в пропасть слететь недолго...

Он замолчал. Рустам понял, что ему предоставляют возможность высказаться, истерическим шепотом выкрикнул:

— Нас накрыли!

На гладком лице Махмуда застыла неестественная улыбка. Неподвижно поблескивали тугие щеки, на них мерцали отблески зеленоватых ламп приборной панели.

— Не вопи. Говори толком, — зло дрогнули его губы.

— Приехал утром в бригаду, а там... никого, — чуть не плача, сказал Рустам. — Думал, что куда-нибудь смотались, вернулся... А полчаса назад пришел Сабитов, весь трясется. Его Обиджонов допрашивал, про лук спрашивал, про вагоны...

— Он продался? — перебил Махмуд.

— Нет... Но сказал, что если еще вызовет, не выдержит. У меня, говорит, дети, как об отце думать будут. Да и совесть замучила...

Махмуд побагровел:

— Совесть!.. Шакал он трусливый!

— Это еще не все. Пока Сабитов в коридоре сидел, мимо бичей провели...

— Наших?

— Со второй бригады, — кивнул Рустам. — Как Сабитов сказал про родимое пятно во всю щеку, так меня словно током ударило... Наши...

— Значит, обе бригады загребли, — медленно проговаривая каждое слово, констатировал Махмуд.

— Что же теперь делать? — жалобно посмотрел Рустам.

Махмуд не ответил. Прошло несколько томительных минут. Наконец Турсунов-старший произнес ровным голосом:

— Поедешь к Сабитову, прямо сейчас... Скажешь, чтобы в десять вечера был на дороге... Он знает...

— На повороте? — уточнил Рустам.

— Он знает, не первый раз там встречаемся... — сухо проронил Махмуд. — Буду ждать, объясню, что и как в милиции говорить...

— Хорошо, — кивнул Рустам.

— Ступай, а то он добраться не успеет.

Рустам стал торопливо выбираться из салона, зацепился ногой за ремень безопасности и чуть не упал. Махмуд покривился, но ничего не произнес.

Истошно взвизгнув при развороте, «восьмерка» Рустама рванулась в сторону города. Махмуд дождался, пока освещенный габаритными огнями обрубок автомашины скроется из вида, и плавно двинул вперед переключатель скоростей.

Едва с улицы раздался короткий сигнал «Волги», веселый шум во дворе Турсуновых стих. Тут же бесшумно распахнулись ворота, машина вплыла под навес и замерла возле другой «Волги», с кузовом «пикап».

Махмуд прошел по опустевшему двору, поднялся на веранду. Присев на бархатные подушки, протянул руку к телефону.

Он заказал переговоры, откинулся на стену, посмотрел на часы. В приоткрывшуюся дверь вошла немолодая женщина. Молча, не глядя в лицо мужа, поставила перед ним поднос с пузатым фарфоровым чайником и тончайшей пиалой, молча удалилась.

Наконец протяжно и требовательно зазвенел телефонный аппарат. Турсунов поднял трубку.

На другом конце провода был слышен надтреснутый голос Курашова:

— Алло! Алло!

— Здравствуйте, — сказал Турсунов, паузой давая понять собеседнику, что употреблять в разговоре имена не стоит.

Курашов догадался об этом:

— Вас хорошо слышно... Здравствуйте!

— Срочно возвращайтесь.

— Но мы еще не закончили дела... А что такое?

— Возвращайтесь, — повторил Махмуд.

— Билеты здесь проблема достать... Что-нибудь случилось?

— Билеты — ваша забота, — безапелляционным тоном заявил Махмуд и, вторично не отвечая на вопрос Курашова, добавил: — Возвращайтесь оба... Машина будет на стоянке у аэропорта...

Он увидел вошедшего во двор брата, кивком головы велел ему подняться на веранду, продолжил разговор:

— Ключи у нашего общего друга есть. Все ясно?

По молчанию в трубке чувствовалось — Курашов в полном недоумении. Махмуд терпеливо ждал.

— Понятно, — хрипловато протянул Курашов.

Простившись с ним, Махмуд опустил трубку, взглянул на брата. Тот быстро проговорил:

— Сабитов уже выехал.

Махмуд непонимающе свел брови:

— Выехал?

— На ишаке, — пояснил Рустам.

Некоторое время Махмуд в задумчивости прихлебывал чай, потом поднялся:

— Будут спрашивать, скажешь — меня видел последний раз в чайхане. На «пикапе» несколько дней назад уехал Стасик.

Рустам покосился на стоящий во дворе «пикап», перевел взгляд на старшего брата. Больше не говоря ни слова, Махмуд медленно спустился по ступеням. Когда он сел за руль «пикапа», снова неслышно появилась жена, распахнула дверь.

«Волга» выползла на забетонированную площадку перед высоким дувалом, где, нарушая гармонию мягких очертаний старой таджикской улочки, сиротливо торчали новенькие угловатые «Жигули» Рустама. Махмуд зорко глянул по сторонам, неторопливо развернул машину и, миновав центр городка, устремился на шоссе.

До поворота, на котором должен был дожидаться Сабитов, оставалось совсем немного, и лицо Турсунова приобретало все более напряженное и твердое выражение.

Лучи фар беспощадно резали сгустившуюся вязкую темноту.

Вот они выхватили вдалеке две крошечные фигурки: тонконогого ослика и его хозяина, маленького узкоплечего человечка в кургузом пиджаке. Но шоссе пошло под уклон, и фигурки пропали из поля зрения Махмуда.

Вновь стали видны лишь в нескольких сотнях метров.

Сабитов заметил машину и, еще не зная, едет ли это Турсунов или кто другой, прижался ближе к обочине, сразу за которой начинался обрыв к руслу селевого потока.

Машина снизила скорость. Сабитов шагнул навстречу.

Внезапно двигатель взревел, заставив испуганного ослика прижаться к хозяину.

Турсунов увидел словно прилипшие к лобовому стеклу молящие глаза Сабитова, круто вывернул руль влево, услышал короткий и мягкий удар, еще резче бросил машину вправо.

Немного проехав вперед, он остановил «Волгу», выскочил на шоссе, слегка прихрамывая, побежал к обрыву.

Было по-ночному тихо.

Внизу угрюмо ворчала вода. Глядя на пустую обочину, Турсунов даже засомневался — стояли тут маленький человечек и ослик или не стояли?.. Смотреть с обрыва он не стал. Что там разглядишь в темноте?