Дополнительное расследование (т.2)

48

Звонок Турсуновых взбудоражил «командированных». Стасик не подал вида, что встревожился. Курашов же паниковал откровенно. Он беспрестанно высказывал самые худшие предположения, и продолжалось это до тех пор, пока Мазинцев не пригрозил ему выбить передние зубы, чтобы все слова звучали у Михаила Федоровича более шепеляво и не так громко.

— Заберем утром башли, — веско сказал Стасик, — и полетим.

В пять тридцать он уже был готов. Сидя в кресле, курил и наблюдал, как, одуревший от бессонной ночи, Курашов старательно пытается попасть ногой в штанину.

Облучков тоже не выспался. Понимая, что заведенный им механизм теперь довлеет над его же волей, он уныло прохаживался по орошенному поливальной машиной асфальту почти безлюдного сквера возле фонтана.

Когда подъехало такси, Евгений даже обрадовался. Кончилось бездействие, началось время сбора плодов.

— Евгений Юрьевич! — приветствовал его Курашов. — Присаживайтесь!

— Спасибо, — неуклюже забрался на заднее сиденье Облучков, перехватил взгляд золотозубого парня, назвал адрес.

Резко шурша шинами, такси помчалось по улице.

Когда машина, нырнув под путепроводом, стала набирать скорость, чтобы преодолеть довольно крутой подъем, Облучков как бы спохватился:

— Здесь остановите, пожалуйста!

Курашов насторожился, поскольку до первоначально названного места было еще далеко. Однако, взглянув по сторонам, увидел пустырь, к которому лишь робко подступали заборы строящихся зданий.

— Приехали? — обеспокоенно спросил Стасик.

— Да... тут рядом, — отозвался Облучков, даже не помышляя рассчитываться за проезд. Он полагал, что кто заказывал, тот пусть и платит.

Предчувствуя скорые деньги, Курашов щедро расплатился с таксистом, и все трое вышли на обочину.

— На стройке, что ли, ждет? — спросил Стасик, когда такси исчезло под путепроводом.

— Не совсем, — уклончиво ответил Облучков.

— Говори ясней! — резко потребовал Стасик. — Хватит мозги компостировать!

Облучков втянул голову в плечи:

— Я, извиняюсь, допустил некоторое самоуправство... Чтоб он не сбежал с деньгами, запер его в гараже...

— В каком гараже? — озадаченно переспросил Стасик.

— В его собственном... хи-хи... У меня машины нет...

До Мазинцева дошел смысл сказанного, он довольно расхохотался, хлопнул Облучкова по спине:

— А ты еще тот хмырь!

— Немного вдоль насыпи пройдем, и гараж, — подхихикнул Облучков.

— Давно сидит? — поинтересовался Курашов, которому почудилось, что он снова в двух шагах от криминальной истории.

— Со вчерашнего вечера, — охотно сообщил Облучков. — Я с вами встретился, потом с ним... Вот и подумал, вдруг надует... Подстраховался... Вон его «жигуленок» стоит.

— Не угнали за ночь, — благодушно удивился Стасик. — И колеса не поснимали... Честный в Сибири народ...

Облучков понизил голос:

— Потихоньку войдем, а то мало ли... Злой, поди, как бы не кинулся...

— Охладим, — пренебрежительно произнес Стасик, но к воротам гаража подошел на цыпочках.

Облучков прислушался, тонко и нервно хихикнул:

— Умаялся! Спит.

Он уже жалел о брошенной Землянскому фразе насчет задержания. О том, что будет, если Землянский сейчас начнет шуметь и выдаст его, Облучков старался не думать.

Замки он открывал со всей возможной предосторожностью, а когда створка подалась, зажмурился. Однако в гараже было тихо.

Стасик глазами приказал Курашову войти первым. Он прикинул, что будет лучше, если проломят голову «другу Мише», а не ему или местному юристу, в некоторой степени даже очаровывающему своей тихой пройдошностью.

Весь сжавшись, словно в холодную воду, вошел в гараж Курашов. Ничего не случилось. Стасик шагнул следом, прошел метра два, хотел обернуться и позвать Облучкова, но тут створка ворот закрылась, и стали слышны звуки судорожно запираемого замка.

Стасик врезался в ворота с такой силой, что Облучкову показалось, створки вот-вот слетят с петель. Остальные замки он закрывал с еще большей поспешностью, подхлестываемый гневной и отборной бранью Стасика и тоскливыми подвываниями Курашова.

Покончив с замками, Облучков опустился прямо на землю, устало вытянул ноги.

Отдыхал он недолго. Вскочил и чуть не бегом ринулся прочь.

Бряцанье навесного замка Землянский уловил сразу. Однако, продолжая лежать на допотопном диване, приткнувшемся на втором подвальном этаже, лишь апатично приоткрыл глаза. Все слезы уже были выплаканы, все крики выкричаны. Он был уверен, что рано или поздно за ним явится милиция, а потому не видел никакого резона спешить наверх с распростертыми объятиями. Переезд из собственного узилища в государственное не был пределом его мечтаний. Тут хоть с расспросами никто не пристает. Лишь поезда, появляясь на насыпи по известному только богу и железнодорожному начальству расписанию, изредка сотрясают бетонные плиты над головой.

Но когда наверху раздались яростные нецензурные ругательства, глухие удары и чьи-то всхлипывания, Землянский заинтересованно поднялся. Смысл изрыгаемых угроз свидетельствовал — теперь он будет не одинок. Милиция такого говорить не могла.

Внезапно все прекратилось, и Борис Игоревич испугался, что ему примерещилось и он по-прежнему одинок в своем склепе.

— Не надо, Стасик! Не надо! — тоскливо прокричали наверху.

Раздался хлесткий звук. Ошибиться было невозможно. Били по лицу.

— За что?!! — истерически выкрикнул тот же голос.

В ответ зловеще прошелестели:

— За все! По твоей милости взаперти оказались! Твой юрист КПЗ нам устроил, а не снабженца с деньгами! Нету тут никого, понял?

Землянский догадался, кто достался ему в соседи, и сам удивился, что не испытал при этом никакого страха. Вероятно, страх непостижимым образом впитался в непробиваемые стены, растекся по сырому бетонному полу.

— Есть снабженец. Тут я, — негромко крикнул он, медленно вставая с дивана.

— Ну вот, ну вот, — почти радостно зачастил Курашов, отступая от Стасика.

Тот, скользнув руками по металлическим перилам, спрыгнул вниз, замер перед Землянским. Первым побуждением было изувечить того, по чьей милости заварилась вся эта каша, расхлебывать которую придется не один год. Однако, столкнувшись глазами с анемичным взглядом Бориса Игоревича, посмотрев на жалкую помятую физиономию с колючками щетины, на изжульканный костюм, на съехавший набок галстук, даже Стасик почувствовал нечто похожее на жалость.

— Робинзон Крузо!.. — криво усмехнулся он. — Похоже, ты здесь не первый день...

— Не первый, — кашлянул Землянский, безучастно представился: — Борис Игоревич... А вы, наверное, хозяева злополучного лука?

— Вроде того, — буркнул Стасик, устраиваясь на диване. — Чего жрешь-то тут?

— Тушёнку, лук тот самый... В глотке уже стоит.

— Чтоб ты вообще от него загнулся! — беззлобно пожелал Стасик, крикнул: — Друг Миша! Спускайся, все свои!

Показался Курашов, смущенно прикрывая опухшую щеку, виновато улыбаясь:

— Здрасьте.

Землянский вяло кивнул, взглянул на обоих, констатировал:

— Выходит, этот малый и вас заманил... Ловкий толстячок...

— Мент он, что ли? — недоверчиво осведомился Стасик.

— Не знаю... Сначала я думал, что он — один из вас... Потом он сказал, что не из милиции... Лучше мент, чем шизик какой-нибудь... Так и сгнием здесь...

Стасик невесело усмехнулся:

— Точно... На психа смахивает...

Курашов обратился к Землянскому:

— Вы не пробовали выбраться отсюда?

— Бесполезно... Стены из блоков полуметровой толщины, сам доставал на ЖБИ... Перекрытия тоже будь здоров. С отбойным молотком, и то дня два долбиться надо...

— А если вниз подкоп сделать? — озарилось лицо Курашова.

— Граф Монте-Кристо! — саркастически хмыкнул Стасик.

— Если копать в сторону ворот, а это самое короткое расстояние, получается метров шесть... Да вверх столько же... — рассудительно возразил Землянский. — Прикидывал я...

— Надо попробовать! — воскликнул Курашов.

— Дай ему лопату, пусть роется, — сказал Стасик. — У меня чего-то желания нет. Менты появятся, засмеют... Лучше уж так дожидаться... Попить есть чего-нибудь?

— С этим хуже, — посетовал Землянский. — Канистра с водой в багажнике осталась. Компоты пью... Из виктории и из смородины, прошлогодние еще... Жена, идиотка, сахара столько набухала, от изжоги загибаюсь.

— Концентрированные, должно быть? — предположил Курашов. — Их водой надо разбавлять.

— Ох, друг Миша, с тобой не соскучишься... — вздохнул Стасик.

— С тобой тоже! — неожиданно огрызнулся тот.— За лук много не прилепят, а вот за бабу!..

— Заткни помойку! — взвился Стасик.

Землянский понял, о чем речь, успокоительно взмахнул рукой:

— Она говорила мне... Ничего страшного, заявить не должна... Половина-то выручки у нее осталась.

Стасик заставил Курашова сжаться под тяжелым взглядом, повернулся к Землянскому:

— А другая?

— Здесь.

— Где?! — почти в унисон воскликнули Курашов и Стасик.

— A-а... Там, — безразличным движением Землянский указал на люк, ведущий на третий, самый нижний, этаж.

— Надо куда-то спрятать, зарыть! — всполошился Курашов.

— Ну и дебил ты, друг Миша! — с досадой бросил Стасик. — У ментов нюх, как у собак... Найдут... Лучше самим отдать, чтобы зачлось...

В глазах Курашова мелькнуло ехидство, но от высказываний он благоразумно воздержался. Стасик глянул на Землянского:

— Тащи, что ли, свой компот.

В этот момент гараж начал вначале мелко, потом все сильнее вздрагивать. Курашов втянул голову, прижался к стене. Глаза Стасика расширились, он напрягся, словно готовясь к прыжку. Только Землянский остался спокойным, пояснил:

— Товарняк... Уголек кузбасский везут...

Грохот затопил все три этажа. Лица пленников потускнели, стали похожи на лица грешников, столкнувшихся с разбушевавшейся стихией и воспринимающих ее гнев как выражение божьего негодования неправедными их делами.