Дополнительное расследование (т.2)

18

Махмуд Турсунов неторопливо пережевывал кусок мяса. Его челюсти двигались ровно и бесстрастно, как хорошо отлаженный механизм. Рядом, развалившись на дастархане, с урчанием вгрызался в огромный полумесяц дынного ломтя разморенный жарой Стасик. Сладкий ручеек сбегал по его подбородку, по острому хрящеватому кадыку, по белой майке с адидасовским трилистником.

Махмуд поморщился:

— Глотаешь, будто перед смертью.

Стасик мазнул по губам тыльной стороной ладони, хрипло хохотнул:

— Кто его знает?! Может, и так! Сейчас поедем, тормоза откажут... В пропасть сыграем — и все, привет Васе!

— Не каркай, — лениво оборвал Махмуд.

Мысли Турсунова были далеки. Давно подошел срок, но звонка от Ефимова все не было. Это вносило в хорошо отлаженную жизнь непривычную нотку невольной напряженности, легкой тревоги. Махмуд сам заметил, что стал в последние дни хмур, резок на замечания. Его не очень беспокоило то, что он не получит с этого вагона обычного навара, в делах такого рода проколы просто неизбежны, и к ним надо относиться с присущей философам житейской мудростью. Тревожила неясность ситуации. Мало ли кто мог заглянуть в вагон. По документам не составит труда вычислить поставщика. Конечно, это не бог весть как страшно. Поди-ка докажи, что лук погрузил он! Кишка тонка... Однако все это может внести излишнюю нервозность, потребует времени и определенных усилий, чтобы приостановить, а потом вновь запустить машину. А этого не хотелось. Махмуд не любил попусту тратить энергию.

Рустама он увидел издалека. По суетливой походке и вытаращенным глазам брата понял, что произошло что-то не то. Рустам присел на дастархан, совсем было открыл рот, чтобы сообщить ошеломляющую новость, но старший брат остановил его слабым движением руки:

— Поешь вначале...

Рустам скосился на Стасика: не его ли присутствие вынуждает Махмуда отложить разговор? Турсунов-старший понял его затруднения, растянул губы в иронической улыбке:

— Покушай, успокойся... Стасику все равно не до нас. Ему бы только пожрать...

Сказано это было безо всякого намерения оскорбить, с обычной добродушной улыбкой, однако Стасика такое отношение задело, правда, не настолько, чтобы конфликтовать со своим благодетелем, не раз выручавшим из всяких сомнительных историй и предоставившим кров и неплохие деньги за совсем незначительные услуги. Не переставая вгрызаться в дыню, он хмыкнул:

— Ага... Меня ваши дела не колышут. Я в них ни бум-бум...

— Правильно, — похвалил Махмуд.

Хотя Рустаму было не до плова, он послушно съел пригоршни три, сжевал несколько кусков мяса и лишь после этого поднял на брата вопросительный взгляд.

Махмуд кивнул:

— Говори.

— Ефимова посадили! — громким шепотом выпалил Рустам.

Тень мелькнула по лицу Махмуда. Он всем корпусом повернулся, оглядел посетителей чайханы. Располагались они на достаточном удалении от братьев, да и были слишком увлечены своими беседами, чтобы слышать их разговор. Тем не менее Махмуд укоризненно покачал головой:

— Шипишь, как гюрза! Рассказывай по порядку.

— Ефимова посадили, — повторил Рустам.

Махмуд свел брови:

— Откуда знаешь?

— Я позвонил в монтажно-наладочное управление, спросил, можно ли услышать Ефимова...

— Надеюсь, представляться не стал? — с досадой бросил Махмуд.

— Нет, нет!.. Просто спросил... Они сказали, что его посадили...

— А вагон где? — вырвалось у Турсунова-старшего.

Рустам боязливо взглянул на него, опустил голову:

— Я спросил...

— Ну?!

— Вагон с возвратной тарой к ним не поступал, — выпалил Рустам. — Все пропало!

— Не скули! — тихо, но так, что брат сразу съежился, проговорил Махмуд. — За что же посадили Ефимова?

— За взятку, — почти прошептал Рустам, пряча лицо.

Махмуд резко развернул его к себе, пристально глянул:

— Откуда знаешь?!

— Домой звонил, с женой разговаривал, — пролепетал младший Турсунов.

Махмуд отпустил плечо брата, скривил лицо, словно ненароком хлебнул не глоток зеленого чая, а солидную порцию лимонной кислоты:

— Домой не надо было звонить... Теперь обратно не сыграешь. Что она еще сказала?

— Сказала? — переспросил Рустам. — Что он шабашникам какие-то трубы отпустил, деньги под это дело взял, а они в милицию...

Взгляд Махмуда стал не таким острым. Он улегся поудобнее, со вздохом облегчения посетовал:

— Ох, люди, люди... Ненасытное племя... Все им мало! Уж Ефимов-то, старый человек, жизнь, можно сказать, прожил, должен мудрым быть, ан нет!.. Откуда в людях такая жадность, такое корыстолюбие? Неужели ему мало было? Ведь не обижали его, имел свой твердый процент... Живи, радуйся солнышку, травке... Алчность обуяла, алчность...

Стасик давно покончил с дыней и теперь озадаченно прислушивался к разговору. Когда Махмуд замолчал, он язвительно вставил:

— Жадность фрайера сгубила.

Махмуд взглянул на него. Стасик сразу осекся, опустил голову.

— Куда же делся лук? — задумчиво проговорил Турсунов-старший.

— Менты захапали! — снова не выдержал Стасик, уверенно добавил: — Их штучки! Сейчас сюда свои щупальца протянут.

— Не каркай! — зло осадил Махмуд. — Иди, принеси еще чаю!

Стасик безразлично дернул плечами, направился вверх по тропинке.