Буря кристаллов

— Тебе стоит вырастить новые зубы, выяснить разницу между улыбкой и оскалом, а потом подавать такие знаки.

— Думаешь, если я попытался быть дружелюбным и согласился пождать, ты можешь наглеть! — рявкнул Ирт.

— Нет, конечно, нет, извини.

— Так-то лучше, дружок.

Внутреннее равновесие терялось. Бешенство толкалось в клетках, мешало удерживать форму. Возможно, человеческая разведка — это верный путь. Мир Орфорта вывернут наизнанку и кажется чужим. Ирт не знал, как ощупать его самостоятельно. Из-под купола появились сверкающие жужелицы плазмодронов и нырнули в гущу замерших цветных отростков. Голограмма в центре кабины изменилась. Просторы будто разрослись прямо внутри машины. Трюки людей напыщенны, как и слова.

Изоморф всматривался в плывущую мимо картинку. Офуры расположились знакомым полукругом. Их пупырчатые шары не двигались, не источали дурманящий кровь аромат и не вызывали чувство опасности. Эти изумрудно-розовые твари обычно сторожили жертву, замыкали круг, впивались ядовитыми иглами в плоть и растворяли ее.

За неподвижными офурами тянулись к серому небу плети дреконов, проступали уродливыми ребрами в разных местах и поблескивали искорками изморози. В один смертоносный бросок проснувшийся дрекон мог разрубить любого, превратить в труху на гниющих останках Просторов. Но здесь они безнадежно мертвы. Инстинкты кричали об этом, чуяли смерть даже в голограмме.

Ядовито-синие голубаты, растопырив крючья-лапы, висели немыми тельцами на стволах рогсов. Даже медергомы, всегда булькающие поверхностью, сочащиеся гнилой желтизной, заледенели мертвыми буграми на палых листьях. Ирт всматривался в неподвижную чащобу, но ни в чем не угадывал новой формы. Просторы — колыбель трансформаций и должны кишеть изменениями. Но на голограмме, а значит и внизу, были только древние твари Орфорта. Не истинная жизнь. Будто Грот Трофеев для обучения молодняка древней истории. Пещерные черви! Злость все сильнее будоражила ростки.

— Температура существ внизу такая же, как и температура окружающей среды. Приборы не регистрируют движения по всему периметру. Все особи статичны.

Ирт слышал нотки тревоги в голосе Тима. В словах про показатели, которые помогают людям чувствовать себя богами.

- Статичны, говоришь? Что же мы здесь сидим, капитан? Выберемся наружу и прогуляемся как по твоему городу на Земле. Я подарю тебе ожерелье из глаз голубатов.

— Ожерелье из голубатов вместо жгучего мешка!? Немыслимая щедрость. Чем я ее заслужил? Подожди, — он внезапно подался вперед, вглядываясь в строки. — Это не органика, Ирт. О, боги, кристаллические соединения на основе алюминия!

Если бы слова не имели вкуса, все выдало бы резкое движение маленького капитана и брови, сведенные в проклятом мыслеприказе. Ирт не мог прочитать его. Но понял. Перед ними враг. Кристаллы. Те, кто принес смерть в Просторы.

Ярость захлестнула, и ростки вырвались из тела, неконтролируемо и мощно.

Изоморфы не стреляют из пушек, не поднимают щиты. Тело — их оружие. Оно знает лучше. Инстинкты Ирта властно брали разум под контроль. Плети стегнули по голограмме, проходя насквозь. Закружились по тесной кабине, ища жертву, чтобы резать, давить, душить. Изоморф рожден уничтожать и поглощать любую угрожающую дрянь.

— Вниз! — заревел Ирт. — Выпусти меня из скорлупы. Иначе сдохнешь, червяк!

Тим уже прыгнул к дальней перегородке, к липкому ложементу. Быстрый и умный. На напряженном лице отражались беззвучные команды. Нахальная собственность должна жить. Но потребность убийства пела, и Ирт не мог остановить оскалившиеся шипами, жаждущие крови ветви. Он уничтожит скорлупу, превратит все вокруг себя в труху медергома. Прямо сейчас!

Мощный взмах, и изоморф рухнул в развернувшееся под ним отверстие.

Танец смерти менял тело, оно кружило в слепой ярости разрушения. Ирт бил, резал, кромсал сомкнувшего ряды врага. Панцирь черного хурга лопнул, разлетелся сверкающими кусками. От удара десятка ветвей ствол рогса выл, превращаясь в труху. Ирт давил голубатов, оставляя на мертвяще-серой земле разноцветные пятна. Ростки покрылись бурым фиолетом и тускнеющей зеленью. Ничто не могло противостоять его силе и гневу. Один оборот, и он превратился в огромный, режущий диск. Закружился, срезая под кромку мертвый, уродливый мир.

Ирт из Дома Флаа споет песню пустых Просторов, если в них не осталось настоящего. Все хрусткое и безвкусное, не отвечает ударом на удар. Впереди поднималось древнее тело огранга. Изоморф выбросил плети и влетел во врага тысячей твердых, как сталь, вершин. Паутина трещин побежала по огрангу. Тот не дохнул ядовитыми червями, не пытался втянуть и переварить ростки Ирта студнем тела. Чудище оказалось тверже кварцевых сводов Стен. Мертвая кристаллическая ложь. Пусть распадется под Иртом и никогда и не кружит смертоносным облаком над Орфортом.

Кристаллы слишком податливо рассыпались под ударами. Но ярость кипела только сильнее. Пляску уничтожения не прекратить. Откуда-то издалека звучал голос Тима, неразборчивый и испуганный. Потом…, потом он заберет любимую человеческую игрушку. Сейчас боги требуют чистоты. Пространства, освобожденного от уродства. Почему же уходят силы? Поворот. Еще поворот. Сметающий неподвижные наросты удар.

Свет мерк в замедляющихся клетках. Но Ирт еще не закончил. Кувырок и новое вращение разящего диска. Пусть он ослеп, но чутье ростков поможет найти дорогу. Расчистить ее для богов. Исчез не только свет, но и воздух — ствол и ветви дрожали в бессилии, пытаясь поменять форму. Тщетно. Ростки тянулись и падали. Ирт взвыл, сгоняя энергию клеток в один пульсирующий болью комок. Выбросил ветвь. Ударил в последний раз.

Мир, наконец-то, исчез. Истинные боги спустились. Чтобы растерзать преступившего закон.