Буря кристаллов

Глава 10. Следственный эксперимент

Криминалисты занимали большое пространство, не менее полутора квадратных километров мобильных модулей. Специалисты и техника со всего бразильского побережья, поэтому теснились подобно сельдям в античных консервных банках. Теперь не до анализа мест преступлений и улик, если такие и случатся. Раньше или позже всех мобилизуют на войну. Уже сейчас полицейские подразделения редели на глазах.

Сделав на проклятой метле очередной крутой поворот, Ларский оказался в композитном ангаре. В его центре высился туманный куб знакомой копии места преступления. Доведя до точки назначения, шарик-путеводитель показательно лопнул. Ларский улыбнулся помимо воли.

Два человека в свободной светло-зеленой одежде ходили вдоль зыбкого внешнего среза копии. Не иначе как пытались собственными глазами рассмотреть то, что проецировалось на плывущих рядом экранах. Какой-то невнятный бульон частиц.

Из-под ног Ларского вынырнула группа репарантов и исчезла в кубе. Никто не обращал внимание на его появление. Как бывает с боссом, без которого все прекрасно обходятся. Ну и бог с ними, это дает возможность не париться с иерархией. Сайскутер все-таки мешал. В casual штанах свободного прямого покроя все равно не хотелось дополнительного стеснения. Он подкинул дубинку аппарата вправо и вверх. И ее втянуло в стационарную секцию оборудования.

Ларский вошел в куб и оказался в десяти метрах от уходящего вниз оврага. Все вокруг влажно, зелено и неподвижно. Под ногой податливо хрустнула ветка, уже основательно подгнившая в этом лиственном настиле. Иллюзия прогулки по лесу. Копия неизменна, и стоит сойти с места, как за спиной все восстановится так, словно человека здесь и не было. Можно даже бегать и ломать все вокруг в приступе гнева.

Он осмотрелся. Обзор закрывали листья чуть подросших деревцев, землю маскировал вальяжный папоротник. Спуск в овраг на своих двоих займет какое-то время: с этой стороны не просматривалось тропок. Взгляд притягивал фрагмент поселения ужей, очень искусственный с виду. Красиво лежащие стволы деревьев пестрил ровный мох и ажурный узор нор. Ларский начал спуск. По ходу движения все внимательно осматривал. Тварь добралась до животного и отправилась дальше. Если она прорыла землю, криминалисты быстро обнаружат ход в метровом куске откопированной почвы.

Раз-два — три-четыре-пять, я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват. Если бы Ларский мог легко как в детстве находить нужное. Если бы сумел найти Лизу. Бросил бы все и улетел. Наверное. Хочется обнять жену перед тем, как наступит ад.

"Гибель человечества за несколько дней," — сказал Марра.

Что-то царапнуло шею. Обломанная сухая ветка. Трудно представить, как тварь перемещается. Ларский остановился, вытащил из кармана бублик интеркома и развернул проекцию последних изученных файлов. После душа успел разобрался с материалом по гибели экспедиции Макгрея. И сейчас пытался представить, как нечто кристаллическое, смявшее хорошо снаряженную экспедицию, повело бы себя здесь, в этом влажном перелеске.

Записи Макгрея… Астероиды, серые каменюки космоса, в мгновения ока превратились в жала, сияющие в звездном свете, подобно драгоценным камням. То, что они называют инопланетной тварью, может оказаться запрограммированным кем-то оружием. Способным трансформироваться под задачу. Кто только ставит эту задачу? Или уже поставил раз и навсегда.

Еще в каюте Ларкий успел запустить сопоставление предполагаемого убийцы инсектоида противника Макгрея. Орфорт тоже включил в обработку. Хотя сведения, полученные от изоморфов, вызывали очень условное доверие. Но, как ни крути, именно из-за них ситуация на Земле была определена как нетипичная и угрожающая безопасности. Из-за этого по стандартному протоколу реагирования стартовала эвакуация. Сначала "на всякий случай", а потом "только успеть бы". Так и вышло, что сообщение с Орфорта спасло на Земле немало жизней.

ЦКЗ проглотил данные и переварил. На голопроекции бублика высветился результат. Ларский переступил с ноги на ногу, огляделся, но удобного пня не увидел. Поэтому распаковал файл на ходу, чувствуя, как его сознание балансирует между нетерпением и острым нежеланием узнать новое про врага.

Агрессивные образования после столкновения с Макгреем были определены как способные к трансформации минералы. А вот это интересно…. Степень идентичности прорывавшегося к Земле агрессора и убийцы варана искин ЦКЗ оценивал как семидесятипроцентную. А вот идентичность орфортовского "дождя" и диверсанта — уже восемьдесят три. Это более чем странно.

Существующую разницу ЦКЗ определял как функциональные отличия, что для Ларского казалось бессмыслицей. Они отличаются по функциям? Значит, одна тварь предназначена для одной цели, другие — для другой. Так можно характеризовать оружие, но не разумную форму жизни. Но нет, ЦКЗ выявлял мышление: высокоразвитое, негуманоидное, цельно-фрагментарное, ориентированное на уничтожение. В этой модели функцией Ларский назвал бы пресловутую нацеленность на уничтожение. Она наблюдается во всех анализируемых случаях. Тогда откуда процентный разбег функциональных различий? Бред какой-то. С другой стороны, ЦКЗ вполне может и ошибаться, тем более при нехватке данных, что уже бывало не раз…. Сейчас все его выводы имеют природу математической модели, а значит, не могут быть объяснены доступными для человеческого понимания категориями.

Ларский смял проекцию и стал быстро спускаться в ущелье. В стороне сквозь листву увидел вереницу роботов, ритмично размахивающих манипуляторами. Криминалисты прочесывают здесь каждый миллиметр, пока он предается размышлениям. Ладно, каждому свое. Было бы им что сообщить, уже бы связались.

Вот оно отвратительное месиво, в которое было превращено разумное животное. В ноздри ударил тяжелый кровавый запах, закручивая, поднимая к горлу тошноту. Взорванное изнутри тело сохранило форму. Будто кто-то слепил мясную скульптуру, перемешав ее с фрагментами кожи и костей. Длинная морда и еще более длинный хвост. На кончике отрезанного змеиного языка явственно зеленела краска. Ларский облизнул губы, каково это рисовать языком?

Ящер был не просто художником, а учителем живописания. Хорошо, что Варан не спустился вниз со своими учениками, а занимался собственной картиной. Рисовал, когда напали. Возможно, факт рисования важен, ведь рисунок тоже уничтожен. Кто пострадал первым, картина или художник? Изломанные ноги низкого деревянного мольберта выглядели жалко и беспомощно. Полотно изрезано и перемешано с кусками папоротника и усами травы. Ларский медленно опустился на корточки и, уперев локти в колени, вытянул руки. Находясь чуть выше, он смотрел на место убийства, пытался ухватить тайну расправы, извращенную логику инопланетного разума. Сквозь мешанину листвы просвечивали желто-зеленые краски рисунка. Вероятно, это был пейзаж или натюрморт. Тварь явно имела страсть не только к уничтожению животных, но и предметов: рисунок, книга, ограждение. Может быть, она делала это и раньше, но теперь следов не найти…

— Генерал-майор, извините, что отвлекаю.

Главный инженер, Филиппе Солгадо, спроецировал себя рядом. В полный рост и в уважительной позе.

— Ну отвлекайте, — буркнул Ларский.

Все-таки криминалисты слишком привыкли к безоглядному использованию технических приблуд. Мог бы просто позвонить, даже штаб экономит энергию и обходится без голограмм. А этот пижонит и играет в почтение.

— У нас почти готова реконструкция преступления.

— Почти или готова?

— Почти. Еще полчаса, и мы вам ее покажем.

— Делайте, позже я посмотрю.

— Хорошо, — закивал тот.

Вот ведь действительно пижон, еще не сделал, но отрапортовал, что сделает. Хотя, возможно, хотел порадовать начальство, тупо и подавленно рассматривающее гору мяса. Де не волнуйтесь, вот-вот сможете взглянуть на полную реконструкцию и прямо в глаза своему врагу.

Реконструкция — это факт, от которого не отмахнешься. Прокрученная перед глазами картинка придает плоть истории и определенность пониманию событий. Она давит на мозг, насилуя его и заставляя безоговорочно верить увиденному. Но иногда верить глазам не стоит, правда остается между строк. Ларский предпочитал прогуливать свою интуицию, до того как мозг пропечатают непреложными фактами и очевидными интерпретациями. Следы, которые мы видим внутренним взором, рассказывают собственные истории. Не столь определенные как реконструкция, но иногда наполненные куда больше смыслом.

— Что хорошего в следах, которые оставляет на человеке время?

Лиза говорила холодно, когда Никита просил отказаться от сохранения вечной молодости. Он долгие годы не сдавался, спорил, пытался убедить.

— Время — это не отмеренные минуты и секунды, Лиза. Это же события, которые нас связывают. Морщинки, от того, что ты смеялась, тень складки у губ, короткий шрам на руке. Все это было с тобой.

— Ты романтик, Ларский. А события — они и так есть, без морщин и теней.

— Здесь они есть, — Никита постучал пальцем по голове. — Но, когда я смотрю на тебя, мне кажется, ты стерла все это.

— Это у тебя психоз, дорогой, — и она тоже постучала пальцем по голове — Все, что с нами было осталось внутри меня, и ты это знаешь. И потом, разве каждый мужчина не хочет быть рядом с молодой и прекрасной женщиной.

Никита пожал плечами.

— Конечно, хочет. И ты всегда будешь молодой и прекрасной. Для этого не нужно оставаться вечно одинаковой.

Лиза подобрала ноги и наклонилась к нему, обвивая теплыми руками шею. Диван мягко прогнулся, ее колено уперлось в его, и лицо жены оказалось совсем близко.

— Моя прабабушка была потрясающей красавицей и очень любила жизнь. Прыжки по облакам, сплав по бешеным марсианским рекам. Я помню ее старше восьмидесяти лет. Она часто говорила, что не узнает саму себя в зеркало, в нем уже не отражается молодость, которая живет внутри.

— Так происходит со всеми.

— Вот именно. Но важно, что внутри, а не снаружи. А это значит, любовь моя, что отпечаток времени на лице — это вранье, и от вранья я решила избавиться.

— Ты считаешь, что внутри ты такая же что была в юности?

— Я так считаю.

Она поцеловала его настойчиво и властно, словно хотела впечатать губами свою убежденность.

Лиза верила в то, что говорила, но весь профессиональный опыт Ларского кричал, что следы, оставленные событиями и временем, никогда не лгут. Вот только чтобы читать по ним истинную историю требуется нечто большее, чем логика.

Интересный вопрос — уничтожила бы тварь варана, если бы он не рисовал картину? Уничтожила бы картину и книгу, если бы она принадлежала человеку? Уничтожила бы человека в ситуации безнаказанности? Эти вопросы важны, и вряд ли реконструкция ответит на них.

Ларский встал и отряхнул чистые колени. Это место даже в абсолютной неподвижности копии выглядело грязным. Где-то за пару тысяч километров, насквозь пропитанный концентрированным излучением и остановившимся временем, лежал убитый ящер, а рядом с Ларским еще один — скопированное искореженное тело. Размножили смерть, чтобы получить ответы. И откуда-то из космической задницы смерть тянет свои щупальца к ним всем. К вечно юной Лизе.