Дотянуться до солнца

— Что произошло?

— Абиссинец, давай ты… Я не могу…

Мужчина кивнул и продолжил за него:

— Эксперимент был проведен на двух детях. Третий должен был стать телохранителем одного из кандидатов. Пока Феникс и Дракон находились в изоляции, этот ребенок находился под моим попечением.

Алиса вскинула глаза.

— Твоим попечением?

Максим присел на кровать, чувствуя вибрации в мускулах. Он старался сдержаться и не дать выхода этой энергии наружу.

Абиссинец кивнул:

— Я отвечал за его здоровье и безопасность. На тот момент мы еще не до конца осознавали, что за задание выполняем. Дом был оборудован по последнему слову техники, но самое главное скрывалось в подвале — дом под домом, лаборатория для эксперимента…

— Я помню это место…

— Да, ты там родился. Когда время изоляции прошло, начались тренировки. Феникс очень походила на тебя. Умела контролировать эмоции, имела безграничную память, обладала навыками любого вида боя… Но ее главной особенностью являлась способность воздействия на людей.

Самуил оперся на меч, пытаясь представить себе ребенка-ниндзя.

— В чем это выражалось?

— Гипноз.

Максима затрясло. Он поднял вверх ладонь, чтобы ненадолго прервать речь Абиссинца.

— Хорошо, но почему Далматинец прятал ее? Что случилось с телохранителем? И почему даже Дракон не догадывался о ее существовании?

— Прятал он ее, скорее всего, потому что не хотел, чтобы кто-то узнал, что она выжила. Я думал, что убил ее тогда…

— Убил? Кандидата?

— Это случилось, когда Далматинец провел третий эксперимент. — Абиссинец закрыл на секунду глаза, говорить было ужасно трудно. — Твоя мама готовилась к родам. Феникс сумела выкрасть нож, пробралась к ней и попыталась убить.

Максим и Алиса смотрели на него без эмоций. Словосочетание «твоя мама» прозвучало для них совершенно абстрактно, не отличаясь от других слов и не образовав в голове никаких ассоциаций, которые обычно формируются у людей, когда произносятся эти слова. Чувства родства и семейственности являлись для них чуждыми. Абиссинец сглотнул.

«Речь будто не о них, а о ком-то другом…»

Осознав это, он испытал такую горечь, какой не испытывал даже после признания факта потери своей дочери навсегда. Видеть полную эмоциональную отстраненность этих детей оказалось для него почти невыносимо.

Остальные не обратили на это никакого внимания. Их глаза были опущены. Рассказ Абиссинца не укладывался у его бойцов в голове. Перед глазами стояла четырехлетняя девочка, поднимающая нож, и…

— Охрана засекла ее на камерах, так что мы успели вовремя… Но этот инцидент уже тогда пошатнул уверенность в его необходимости у тех людей, кто дал на него деньги. Конечно, о происшествии доложили, но о покушении не упомянули. Не знаю, почему, но это факт. Первое возбуждение от великого открытия немного поутих. Далматинца несколько раз увозили в неизвестном направлении, но он неизменно возвращался. Феникс изолировали, когда выяснилось, что охранник у входа ничего не помнит. Последним, кого он видел, была девочка. Все понимали, что ее развитие превзошло все ожидания Далматинца. Он взял ответственность на себя, но все равно не мог поручиться, что сможет контролировать ее действия. Мы не могли поверить, что такое происходит на наших глазах… Все стали бояться…

— Что она сделала?

— Я говорил, гипноз…

Максим с недоверием смотрел на Абиссинца:

— Уже в четыре года? Даже для меня это слишком.

— Думаю, ее эксперимент был удачнее твоего. Или с тобой Далматинец учел ошибки? Но он оберегал ее, словно зеницу ока. И, как ни странно, но проблем с Драконом до восьми лет не возникало никаких… Никаких вспышек гнева… Его память также безгранична и способности не уступали другим кандидатам, но то ли он не хотел развивать их, то ли есть другие причины. Не знаю. Он выполнял только то, что от него требовалось. Ни больше, ни меньше.

— Как звали третьего ребенка?

Абиссинец перевел взгляд на девушку.

— Элиас.

Алиса скривилась, словно проглотила лимон.

— Я лично тренировал его. Все шло хорошо, пока в доме не появились вы.

Девушка зажмурилась, вспомнив свои тренировки, и выпустила воздух из легких.

— После этого Феникс изолировали?

— Да. Все четыре года она не проявляла никакой агрессии и не пыталась выбраться, но, когда узнала, что через несколько месяцев новый кандидат приступит к тренировкам, внезапно усилила свои. Она занималась практически двадцать четыре часа в сутки…

Единорог метнул один из своих ножей в стену. Тот со звоном отскочил и упал на пол.

— Ты хочешь что-то спросить?

— Я не понимаю. Ей только исполнилось четыре, когда она напала с ножом на человека, тогда, сколько ей было, когда она сутками тренировалась, словно наемник, которому снесло крышу от жажды убийства?

Абиссинец нахмурился, но голос не выдал его чувств:

— На тот момент, ей исполнись семь. Это трудно для восприятия, но Кирин, думаю, понимает, о чем я говорю. Если ты ничего не забываешь, то идешь вперед, не задерживаясь на повторении. Ты можешь только развиваться, иначе твоя жизнь просто не имеет смысла. Они были словно чистый лист, и им не повезло. Согласен, в их головы вложили изначально неправильный материал, но… но их память — не записывающее устройство, а они — не роботы. Я не хочу, чтобы вы видели в них монстров. Феникс пошла по неверному пути. Как и Далматинец, она сбилась с пути, но тогда виновата в этом была не она. Сейчас же ситуация другая, девочка выросла, значит, отдает полный отчет о своих действиях. Ее попытка убить Элис для меня не имеет никаких оправданий.

Максим прекрасно понимал, о чем он. В свои восемнадцать он мог и знал столько, что с лихвой хватило бы на несколько тысяч человек со средней продолжительностью жизни лет в шестьдесят. Он промолчал, но Абиссинец был не прав только в одном: даже в четыре кандидат отдает себе отчет в своих действиях, прекрасно осознавая их последствия.

— В семь она вырубала столько же человек, сколько ты в восемь.

— Но мы ведь там уже жили, почему мы не помним?

— Ты находился в изоляции до четырех лет. А Элис не сталкивалась с ней, потому что Феникс тоже находилась на тот момент в изоляции… После инцидента ее постоянно контролировали.

— А тот мальчик? Ты так и не сказал, что с ним случилось.

— Он покончил жизнь самоубийством. Не знаю причины, но, возможно, просто не выдержал ее давления. Предполагаю, что она тренировалась на нем, и не только физически.

Абиссинец с сожалением посмотрел на Алису и опустил глаза. В его взгляде она не увидела сочувствия, только жалость. Ей пришла в голову мысль, что для нее, как для телохранителя, никакой надежды быть не может. Ее вера, по крайней мере, оказалась не такой, как у телохранителя Феникс, а, значит, это и есть ее единственный смысл жизни.

— Как это произошло?

Доктор вступил в разговор:

— Я осматривал его. Все свободное время они тратили на тренировки. Она не давала ему спокойно вздохнуть. Он не был кандидатом, возможно, поэтому и не выдержал.

— Я понял. Не нужно больше об этом. Абиссинец, ты сказал, что убил ее?

— Она попыталась сбежать или решила проверить нас, я не знаю, но ей удалось выбраться из комнаты. Мы и так жили в то время, как на пороховой бочке, а тут еще и посторонний на территории. Накануне того дня должна была закончиться твоя изоляция…

— Под посторонним ты подразумеваешь ее? Но за это ты не имел право стрелять в нее…

— Да, но я не знал, кто это. Камеры показали движение, я вышел проверить и увидел охранника, открывающего ворота. Он не реагировал на мои приказы и не отзывался. Потом я узнал, что это снова был гипноз. Она выскочила из-за кустов и начала стрелять в мою сторону…

— Я насчитал пять пуль…

— Это неважно. Я стрелял в ответ, не видя, кто передо мной. Если бы я знал… Она упала. Пуля попала в сердце. Конечно, Далматинец взбесился, когда все узнал. Если бы не Доктор, меня бы в тот день просто добили. И лишь благодаря тому, что Феникс нарушила приказ и вышла без разрешения, мне сохранили жизнь. Ну, и я являлся на тот момент главным координатором групп, отвечавших за тренировки и безопасность. Мне повезло, что от меня столько зависит. После восстановления меня отправили в отпуск… После исчезновения дочери я не пытался выяснять причины и мотивы, надеясь, что однажды ее вернут…

— Твоя дочь пропала? — Максим с недоверием обернулся к Алисе.

— Да, я влез туда, куда не следовало. Это полностью моя вина.

— Хорошо, что дальше?

— Не знаю. До недавнего времени я считал ее мертвой.

Максим посмотрел на Доктора.

— А вы?

— Я не доставал пулю из сердца, но она точно была мертва. По крайней мере, некоторое время…

— Некоторое время?

— Да. Далматинец всегда сам проводит эксперименты и операции. Не знаю как, но все делает сам. Персонал лишь готовит лабораторию и оборудование. Феникс поместили в закрытый бокс. Что он там делал с ней, неизвестно, но через месяц ее там уже не было. В один прекрасный день бокс открыли, а там никого. Сначала поползли разные слухи, но они быстро смолкли. Люди снова начали пропадать. Никто больше не болтал, боясь попасть в немилость. Выйти с территории можно было только по специальному распоряжению Далматинца. И, самое смешное, никто выходить не желал. Вышедшие в первые дни после ее смерти так больше и не вернулись. Да, в принципе, какая сейчас разница?

Самуил закричал:

— Какая разница?! Да ты! Над детьми проводят эксперименты, а тебе без разницы?! Абиссин, ты снова разочаровал меня!

Единорог толкнул его в бок:

— Остынь, Самуил.

— Но все это…

— …бесчеловечно. Согласен. Ты вправе осуждать меня, и я заслуживаю смерти за то, что участвовал в этом…

Максим недовольно кашлянул, прерывая их:

— Ты знал, что она жива? — Вопрос предназначался Доктору.

— Я думал, она умерла. Я не верю в воскрешение из мертвых после нескольких дней смерти, если ты хотел знать именно это.

— Но ты сказал, что она была мертва лишь некоторое время.

— Раз объявилась, значит, некоторое время. Я подразумевал лишь это. Еще раз повторюсь, в оживление после ранения в сердце я не верю, но в случае с Далматинцем трудно что-то утверждать с уверенностью. Он — гений. Получилось ведь у него с вами.

Абиссинец подошел к Максиму.

— Ты должен пойти со мной.

Парень снисходительно улыбнулся:

— Мы не идем с тобой.

— Но Элис не может вернуться к Далматинцу.

— Как раз-таки, я считаю, это единственным правильным решение после всего, что я тут услышал. Тем более я до сих пор не встретился с отцом… — Улыбка озарила его красивое лицо. — …соскучился ужасно…

Алиса встала рядом с Максимом.

— Не мешайте нам. Мы уходим.

Абиссинец отошел в сторону и сделал последнюю попытку:

— Племянник Самуила у Далматинца. Думаю, он хочет провести новый эксперимент. А Финансист платит по счетам.

— Я знаю. Но утверждать ничего нельзя. — Максим повернулся к Самуилу. — Ты — плохой родственник.

— Что ты сказал?!

Парень улыбнулся и направился к выходу. Но путь ему преградил Доктор.

— Сейчас вы не сможете уйти.

Алиса вышла вперед, собираясь ударить его, но Максим отодвинул ее за свою спину.