Дотянуться до солнца

Глава 22

Абиссинец наконец оторвался от экрана и направился к двери. Самуил преградил ему дорогу.

— Ты куда?

— Отойди!

— Нет!

Единорог встал рядом с Самуилом, заставив наставника сжать кулаки.

— В сторону! Оба! — Никто не сдвинулся с места. — Вы останетесь здесь.

Самуил выругался и оттолкнул Единорога, снова пытающегося его успокоить.

— Что, если ситуация выйдет из-под контроля?

Абиссинец ответил не сразу:

— Вы должны будете исчезнуть.

Самуил задохнулся от возмущения:

— Думаешь, можешь отдавать такие приказы? — комната наполнилась корейскими ругательствами.

— Ругайся, сколько влезет. Но это приказ! Другого отдать не могу, раз ты боишься за мою жизнь и думаешь, что я иду туда умирать. Кем бы он ни был, я не боюсь его.

Самуил фыркнул:

— А, по-моему, ты как раз таки боишься. Что странно. Девчонка сказала, что этот парень ничего не может сейчас, а ты отдаешь нам идиотские приказы. Что не так? Скажи мне, или я не подчинюсь.

Улыбка осветила лицо наставника:

— Ты сам себе ответил. Что он может? У него потеря памяти.

Единорог задумчиво начал крутить нож в ладони, не вмешиваясь в их спор.

— Ты путаешь меня. Я не подчиняюсь!

Абиссинец подошел и, положив ладони ему на плечи, на чистом корейском произнес:

— Это приказ. Подчинись!

Самуил стиснул зубы и помотал головой.

Единорог оторвался от своего занятия и спокойно произнес, отодвигая его в сторону:

— Мы выполним твой приказ. Иди.

Абиссинец поспешно покинул помещение, будто боясь, что его остановят в последний момент.

Когда дверь закрылась, Самуил заорал:

— Почему ты отпустил его?! Что это значит?! Хоть он и твердит, что все под контролем, видно, что он боится!

— Это так, но мальчишка… Возможно, его страх из-за того, что Кирин все вспомнил? И он не хочет подвергать нас риску?

Самуил повернулся к мониторам. Максим сидел все в той же позе на полу, не шевелясь. Нельзя было даже понять, дышит ли он. Вокруг валялись обломки мебели и осколки битого стекла, а под ногами парня растекалась лужа крови.

— Правда?

— Думаю, Абиссинец не хочет впутывать нас во все это дерьмо. Мы уже познакомились с Элис, теперь очередь Кирина. Он и правда боится, но не за себя. За нас. Именно поэтому и отдал такой приказ. Его возможности… Мы не знаем, что может произойти…

Самуил впечатал кулак в стол и снова выругался:

— А люди, черт возьми? Я должен бежать, чтобы спастись, так? А они?

— У них в запасе еще сутки. Если все-таки наши опасения подтвердятся, этот парень выйдет из себя, а Абиссинец погибнет… у них останется двадцать семь дней, чтобы исчезнуть. У нас с тобой не будет даже этих суток.

Самуил вздохнул:

— Не объясняй. Знаю… Смотри, он там…

Максим услышал щелчок. Дверь медленно открылась. Парень не сдвинулся с места. Абиссинец остановился в ожидании.

Лучшим вариантом для него стала бы реакция парня на его приход. Во-первых, мужчина не знал, кто перед ним — Кирин или Максим. По тому, что он увидел на экране, память вернулась, но сомнения все же оставались. Во-вторых, если здесь сидел Кирин, то его жизнь сейчас находилась под угрозой, потому что никто ни под каким предлогом не имел права заходить в комнату кандидата.

Шли минуты, но ничего не происходило. Максим все также неподвижно сидел на полу, заставляя Абиссинца нервничать. Времени оставалось мало, поэтому, несмотря на страх, мужчина сделал шаг вперед. В эту же секунду парень поднялся и стремительно приблизился к нему.

— Что ты здесь делаешь?

Взгляд Максима казался почти безумным. Абиссинец невольно отступил назад, выставив напоказ свои истинные чувства.

— Я принес аптечку…

Внешне мужчина оставался спокойным, но Максим сразу уловил страх, исходящий от него. Поэтому уголок его губ приподнялся, когда к этому добавилась еще и дрожь в голосе вошедшего в комнату.

Он ринулся вперед, не давая возможности противнику увернуться, и выплескивая ярость на человека, нарушившего правила. Все, чего ему хотелось — выпустить пар и не думать. Капитан нарушил его границы, а, значит, должен поплатиться. В комнату кандидата могла войти только Элис.

Самуил дернулся к двери, но Единорог схватил его за рукав и усадил на место.

— Это приказ!

От сильного удара кулаком столешница треснула.

— Успокойся.

— Я спокоен!

— Я вижу.

— Ты у нас один такой самый спокойный, как я посмотрю!

Единорог улыбнулся:

— Ничего не случится, поэтому, говорю тебе, успокойся.

— Откуда уверенность? Ты его знаешь? Может, у него хобби, как у сестренки, гасить все, что светится?

— Не дергайся. Смотри, парень контролирует себя. Машет кулаками, но аккуратно и без фанатизма.

— Все-то ты видишь, заместитель. — Самуил неожиданно для себя расслабился и откинулся на спинку кресла. — Что-то я нервничаю, как-то не по себе…

— Тебе? Да ну? Вот это новость.

Самуил фыркнул:

— Дурак. Посмотри на него, на вид обычный, но до жути пугающий взгляд у этого кандидата. На психа похож. Не знаешь, чего ожидать от этой семейки.

— Твоя правда. Их хладнокровие страшнее твоих взрывов.

Абиссинец пытался убрать руки парня со своего горла, пытался уворачиваться от ударов, ожидая, когда его отпустят.

— Кирин, остановись.

Максим ослабил хватку и усмехнулся:

— Остановиться?

Абиссинец повернул голову набок, пытаясь привести дыхание в норму.

— Тебе повезло сегодня…

— Да.

Парень слез в него, давая мужчине возможность отползти назад к двери. Оказавшись на расстоянии, он позволил себе на секунду закрыть глаза и перевести дух.

Максим уселся на пол и скрестил ноги. Абиссинец последовал его примеру, показывая, что у него нет злых намерений.

— Отвечай, где Элис? Почему здесь ты?

Мужчина замешкался:

— О чем ты?

— О чем, ты? Забыл правила?

Абиссинец ничего не понимал. Парень, по-видимому, все вспомнил, но вел себя странно.

— Ты… все вспомнил? Сейчас ты помнишь себя?

— Что? Конечно, вспомнил! Ты решил проигнорировать это? Что происходит? Мы не в лаборатории? Где мой браслет? Элис не пришла, потому что снова наказана? Объяснись.

Не этих вопросов он ждал. Если память вернулась, разве эти вопросы должны быть заданы?

«Что все это значит?»

— Ты помнишь, что с тобой случилось пять лет назад?

Недоумение на лице Максима говорило само за себя.

— Что-то изменилось… раз ты здесь?

— Что?

Абиссинец запутался еще больше.

«О чем он? Он проверяет меня? Или не помнит, что произошло? Но как такое возможно? У него феноменальная память… Он помнит даже свои первые дни жизни, кроме… Может ли быть…»

В тот день его отправили в отпуск. Он узнал о произошедшем от убийцы, подосланного к нему Далматинцем. Если Кирин ничего не помнит о том дне, значит ли это, что он находился в бессознательном состоянии?

«О, вот это поворот! Теперь это действительно интересно… И, если хорошенько подумать и сопоставить события, происходящие накануне, я мог бы и догадаться, что Далматинец что-то планирует… В доме царила странная обстановка, детей часто изолировали и прекращали тренировки…»

— Эй!

— Я не могу ответить тебе сейчас. — Абиссинец оторвался от своих мыслей.

— Зачем ты здесь? Отвечай! Капитан! Кто позволил тебе войти? Что произошло? Капитан? Эй!

Парень говорил сквозь зубы, явно злясь. Но мужчина не представлял, что должен ответить ему. Теперь ему требовалось больше времени?

Они сидели друг напротив друга. Никто не двигался с места. Только лица выражали эмоции. Максим закидывал Абиссинца вопросами, на которые тот не знал ответов. Что он должен был рассказать ему? Что Элис предала их отца? Как этот парень отреагирует? Что его отец из ученого, мечтающего изменить будущее человечества, превратился в сумасшедшего, мечтающего создать новую расу суперлюдей? Его реакция будет нормальной?

— Эй!

Мужчина опустил глаза, не в силах больше смотреть ему в лицо.

— Кирин… давай… отложим этот разговор на час…

Максим помотал головой:

— Я с тобой разговаривать и не собирался. Отведи меня к отцу.

Абиссинец медленно поднялся и завел руку назад, пытаясь нащупать ручку.

— Да, конечно, я вернусь через час. Подожди меня. Обработай раны… Элис и Далматинца здесь нет, так что придется говорить со мной…

— Что это значит? Меня похитили?! Как ты смог?

В момент, когда Максим вскочил, он наконец смог открыть дверь. Крик парня донесся до него уже из-за двери.

Максим поднял взгляд на камеру и сжал кулаки. Но через секунду разжал пальцы и направился к кровати, которая чудом уцелела после устроенного им погрома. Стряхнув с одеяла обломки и осколки, парень лег на спину и, положив руки под голову, закрыл глаза.

«Хватит… Наверно еще не время… Большего я не могу… Все выяснится рано или поздно…»

Быть запертым не самое страшное, такое случалось много раз. Навязанное ожидание не беспокоило его. Больше расстраивали странная реакция Капитана на его вопросы и отсутствие Элис. Особенно ее отсутствие.

«Почему он так сказал? Почему она не придет? И почему не рассказала все сразу, а устроила этот цирк? Каким образом я очутился здесь?»

Даже если ее и наказывали, она всегда приходила к нему, чтобы обработать раны. И поэтому его беспокоило случившееся с ними. Он осознавал, что память восстановилась не полностью, и им упущен важный момент их жизни.

Максим снова стал прежним. Менее чем за сутки, он вернулся на пять лет назад. Теперь его обычная жизнь казалась ему не более чем сном.

Абиссинец стоял, прижавшись к косяку двери. Время от времени он поднимал на нее взгляд, и сердце невольно замирало от страха. Он почти сделал это. Почти убил его.

«Черт!»

Мужчина поднял руки и соединил ладони вместе, чтобы хоть как-то унять дрожь. По спине пробегали холодные волны, заставляя тело содрогаться в невольной дрожи.

«Он действительно не помнит? Давно такого не было… Бл@дь! Бл@дь! Бл@дь! Если бы Кирин свернул мне шею, то был бы прав… Он ничего не знает, а, значит, все еще следует старым правилам… Но сегодня этот факт спас мне жизнь? Его замешательство спасло мне жизнь! Бл@дь, надо выпить…»

В его голове проносились все ругательства, которые он только знал. Абиссинец направился в зеленую комнату. Нужно было переварить случившееся прежде, чем принять решение о дальнейших действиях.

В зеленой комнате он удивленно смотрел на дело своих рук и не верил, что мог такое сотворить. События последних суток, казалось, произошли не с ним. Усевшись на уцелевший стул, наставник достал из кармана письмо и пожелтевшую фотографию младенца.

«Жива ли… моя дочь?»

Развернув листок, он бережно провел по нему ладонью, невольно улыбнувшись.

«Прости… Ты до сих пор ненавидишь меня?»

Абиссинец поднял голову и посмотрел в окно, пытаясь дотянуться взглядом за облака — туда, где его не ждали, но куда он очень желал попасть.

«Прости…»

Солнечные лучи ослепили его, и голова мужчины бессильно опустилась. Глаза заслезились от яркого света, заставив смахнуть их вместе с пришедшим наваждением из прошлого.

Тяжело вздохнув, он снова перечитывал ее письмо, ее последние слова ему: «Прости меня. Но это выше моих сил, я не могу справиться с этой болью. Она разъедает меня, унося последние крохи надежды на спасение. Наверно ты будешь зол на себя и обижен на меня. Но все же ты не смог защитить нас. Поэтому прими мою смерть, как должное. И живи! Я рада, что все закончится. Сил больше нет. Злись и обижайся. Изведись и презирай себя, пока живешь. Я больше не хочу делать этого. Я устала. Ты отнял у меня мою жизнь, самое дорогое, что она подарила мне. Что я могу отнять у тебя? Только твой покой… А ты забирай мою ненависть. Живи и страдай. Надеюсь, ты плачешь, читая мое письмо. Живи, но не становись никогда счастливым. И найди ее! Умоляю! Тогда, возможно, я прощу тебя. Я тебя…»