Сны Авроры

– Какой бред, – Аврора словно выныривает из транса и делает глоток крепкого кофе. – Это гипноз, доктор Мареш. Или Вы что-то добавили в мой кофе.

– И тем не менее, ты продолжаешь пить этот кофе… Поверь, Аврора, я абсолютно честен и серьезен с тобою. Твоя душа прошла несколько перерождений, в то время как моя все еще живет той жизнью, в которой я встретил тебя.

– У Вас отменная фантазия, доктор, – она делает еще один глоток и ставит чашку на стол, – и у Вас удивительный кофе. Но знаете, мне пора. Извините, я ухожу, – она снова сползает со стула и касается ногами пола.

– Как же свойственно истории повторяться. Ты снова хочешь уйти вместо того, чтобы остаться. Уйти в ночь, в пустоту, в неизвестность. Уйти, лишь бы не быть со мной… Куда же ты пойдешь теперь, ночью, пешком?

Он показывает ей ключи от ее машины и убирает их в карман.

– Не беспокойтесь. Я вызову такси. И, скорее всего, полицию тоже.

– Полицию? – она слышит, как он негромко посмеивается над ее словами. – Вызвать еще раз полицию – это как раз то, что тебе сейчас нужно.

Ей все равно. Она уже не слышит его. Аврора возвращается в комнату, осматриваясь в поисках сумки, и растерянно останавливается посреди комнаты. Здесь только одна дверь, и она ведет на кухню. А из кухни, как Аврора только что убедилась, есть лишь один выход – в гостиную. Она в замешательстве осматривается по сторонам и встречается взглядом с Лео. Улыбка куда-то исчезла с его лица, и теперь он смотрит на нее грустно и устало.

– Ты думала, я так просто отпущу тебя? После стольких лет? Нет, малыш, на этот раз я не дам тебе уйти так просто. Ты должна все вспомнить.

Аврора машинально нажимает кнопки смартфона, заставляя экран загораться снова и снова. Теперь он заряжен, но связи нет. Она пытается сосредоточиться. Она всегда верила в подобные вещи, вернее, считала, что верит, но, видимо, веры ее оказалось недостаточно, чтобы поверить в подобное теперь.

Она опускается на край дивана и сжимает голову руками. Так. Первое, что нужно сделать, – это успокоиться и не паниковать. И проснуться, проснуться наконец, если это сон. Она трет виски. Она вспоминает сложные термины и пытается складывать в уме трехзначные числа. Ничего не помогает. Она не может проснуться, и, скорее всего, она все же не спит.

– Это сон, – она пытается говорить спокойно и уверенно, но голос ее выдает волнение. – Это сон, и я хочу проснуться.

– Нет. Ты не хочешь проснуться. Ты хочешь вернуться в реальность, более понятную для тебя.

– Пусть так, – она продолжает массировать виски, не поднимая глаз на своего собеседника. – Я хочу обратно. Туда, откуда Вы забрали меня.

– На пустую ночную дорогу, залитую дождем?

– Как мне вернуться в другую реальность? В ту, в которой я живу. В которой я живу теперь.

– В ту, в которой тебе приходится жить.

– Верните меня!

– Что ж… Нет ничего проще. Тебе нужно уснуть в этой реальности и проснуться в другой.

– Так просто? – язвительно переспрашивает она.

– Да.

– Как? Как это сделать?

Он неслышными шагами проходит за ее спиной.

– Убеди себя, что это сон и усни в нем. Ты же балуешься осознанными сновидениями. – Он останавливается позади и смотрит на нее сверху вниз, спрятав руки в карманы. – Только не позволяй себе погрузиться в более глубокие слои сновидений. У меня нет ни малейшего желания нырять туда за тобой…

Она сидит на самом краю дивана, продолжая сжимать голову руками. Он садится рядом.

– Хочешь уйти?

– Да, – не поднимая головы и не отрывая рук от лица, глухо отзывается она.

– А не думала ли ты, Аврора, что будет, если проснувшись, ты окажешься в другом сне? В новом сне. В том, в котором еще не бывала? Что, если реальность, в которую ты хочешь вернуться, больше не существует?

– Вы лжете мне. Верните меня.

Он откидывается на спинку дивана, запрокидывает голову и смотрит в потолок.

– Я уже ответил тебе: хочешь проснуться в своей реальности, усни в этой и проснись в той. Что может быть проще?

Она не смотрит на него и, кажется, вовсе не замечает. Он играет с ней. Она это знает. Но зачем? Какова его цель? Аврора чувствует себя маленькой девочкой, беспомощной, слабой, одинокой. Ей в голову вдруг приходит мысль: возможно, этот человек – ее спасение. И тут же она отказывается от этой мысли: вполне возможно, что он блефует. Но для чего? Что ему нужно? Психологический эксперимент? Психиатрический опыт? Или ей все же стоит поверить в то, во что взрослому здравомыслящему человеку верить не полагается?

Она всегда думала, что она другая, что она свободна от стереотипов, навязанных обществом, а выходит, что нет, получается, что она сама не решается верить в то, во что, как ей казалось прежде, она верит. А что, если она действительно сошла с ума? Что, если эти сказки – лишь терапия, выбранная доктором Марешем специально для нее? Что, если он заодно с ними – с этими людьми вокруг нее, с этой серой кишащей массой, постоянно движущейся, хаотично и бессмысленно, создающей иллюзию занятости и личной значимости, постоянно смеющейся, жующей, потребляющей безмерно, уничтожающей этот мир без оглядки и превозносящей себя до самого Создателя… Ей надо как-то добраться до дома.

Внезапно ею овладевает желание прикоснуться к доктору, прижаться к его груди, спрятаться за ним от всех невзгод, взять его за руку, словно в ней, в этой руке, источник ее силы. Она устала быть сильной. Она хочет, чтобы кто-то другой был сильным вместо нее. Она едва удерживает себя от желания пододвинуться поближе к нему, положить голову ему на грудь, прижаться лицом к его прохладной коже.

Не отрывая голову от спинки дивана, Лео поворачивает лицо в сторону Авроры и долго смотрит на нее, будто прислушиваясь к ее мыслям. Он осторожно касается кончиками пальцев ее волос.

– Ты устала. Ты измотана и эмоционально истощена.

– Я больна.

– Нет.

– Я схожу с ума.

– Не думай об этом.

– Помогите мне, доктор Мареш. Мне нужно домой. Мне нужно найти выход.

– Выход – внутри тебя.

– Вы играете со мной. Вы считаете меня сумасшедшей.

– Я считаю тебя самым удивительным созданием, которое я имел счастье встретить в этой жизни, – он осторожно привлекает ее к себе, и она не считает нужным и далее противостоять своим желаниям. Она кладет голову ему на грудь и чувствует, как его рука ложится на ее плечо. Теперь хорошо. Теперь безопасно. Теперь ей уютно.

Авроре кажется, что свет в комнате становится более приглушенным. Она сидит, прижав колени к груди и уткнувшись в них подбородком. Он поднимает с пола тонкие щепки и, хорошенько прицелившись в видимую только ему мишень, бросает их в огонь, уютно потрескивающий в древнем камине. Вокруг сгущается тьма, и лишь через приоткрытые ставни в комнату проникает тончайший луч лунного света. Аврора осматривается по сторонам – она в комнате из ее снов. Она знает, что если подойти к окну и распахнуть ставни, то лунный свет прольется в их спальню. Она знает, что из этого окна открывается удивительный горный пейзаж: нетронутые человеком вершины, утопающие в снегах и безмолвии. В такие моменты хочется летать. Она встает, осторожными шагами подходит к окну, распахивает ставни. Вместе с лунным светом в комнату проникают легкие снежинки. Некоторые из них особенно большие и геометрически правильные. Они повисают в морозном воздухе, застывают в нем, чуть покачиваясь в такт движениям Авроры.

У нее перехватывает дыхание: она стоит над миром, впитывая кожей его упоительную прохладу. Таких мест уже не найти на Земле. Здесь все девственно, чисто, нетронуто. Луна – огромная, величественная – висит над вершинами гор огромным серебряным диском и манит Аврору к себе. Она поднимает руки и смотрит на луну сквозь пальцы, и ей кажется, что ее руки просвечиваются насквозь. Ее тело становится невесомым и незримым. Она чувствует, как он приближается к ней и останавливается за ее спиной. Она чувствует, как он кладет руки на ее плечи. У него огромные холодные ладони. Он сам огромен. Она не видит его, но чувствует это. Чувствует настолько осознанно, что перед ее глазами появляется его образ, словно отраженный в зеркале.

Он не человек. Он – нечто, напоминающее человека, но, тем не менее, не являвшееся им. Продолжая удерживать ее за плечи, он обнимает ее за талию, и она вдруг осознает, что у него четыре руки. Она закрывает глаза и понимает: у нее больше нет тела. И нет век.

«Позволь мне увидеть тебя», – она не произносит эти слова, а скорее передает их ему каким-то телепатическим образом, и он отпускает ее и отдаляется от нее.

Она оборачивается и наконец видит его – огромный темный силуэт, бледное лицо, неподвижное, словно маска, частично скрытое длинными темными прядями волос; обращенные к ней глаза – черные, пустые, неестественно горящие черным угольным светом. И крылья. Два огромных пернатых крыла, медленно поднимающиеся за его спиной.

Она не чувствует ни страха перед ним, ни удивления. В ее душе рождается буря самых противоречивых чувств: недоумение, желание бежать прочь, радость, ужас, снова недоумение, снова желание бежать, ощущение своей беспомощности, светлая нарастающая радость, ощущение абсолютного счастья, желание заговорить с ним, желание быть с ним, желание… сколько желаний… Чего же она желает больше всего? Прикоснуться к нему.

Она протягивает к нему руки и делает шаг навстречу. Она знает, что она уже не Аврора, она – то, что не признавало это имя, не признавало это тело, она – свободный дух, лишенный телесной оболочки.

Кто сказал, что мы чувствуем телом? Телесная оболочка притупляет ощущения. Душа – вот что по-настоящему способно любить, чувствовать, воспринимать.

– Махталеон! – выдыхает она и просыпается.

Вторая часть пазла