Сны Авроры

Деталь девятая

Она вошла в дом и закрыла за собой дверь. В полумраке прихожей, словно разбуженный поздним возвращением подруги, стоял Алекс. Пытаясь воскресить в памяти события последних минут, он молча следил за тем, как Аврора сперва сняла обувь, затем стянула с себя промокшее худи, оставшись в белой, такой же мокрой от дождя майке, повторявшей теперь во всех подробностях контуры ее тела.

– Что-то случилось? – спросила Аврора.

– Нет. Просто забыл, зачем пришел сюда, – рассеянно ответил Алекс.

– Наверное, чтобы встретить меня? – предположила Аврора, с трудом стягивая с себя промокшие насквозь джинсы.

– Возможно, – отозвался Алекс, все еще силясь вспомнить, как он оказался в прихожей.

– Соскучился? – Аврора подошла к нему и положила руки на его плечи.

– Что ты делаешь? – спросил Алекс и вдруг почувствовал необъяснимую тревогу.

– Пытаюсь свести тебя с ума, – почти беззвучно прошептали ее губы у самого его уха.

– Ты каждый день меня с ума сводишь. Ты пьяна? – Он чуть отстранился, желая увидеть ее лицо, но она лишь крепче обвила руками его шею. Алекс взял ее за запястья – и вдруг обжегся холодом. – Ты совсем замерзла! Тебе лучше переодеться в сухое и … – Он не договорил.

– Я не пьяна. И мне не холодно, – это были последние слова, которые он помнил.

Потом были огромные янтарные глаза с узкими кошачьими зрачками и терпкий вкус сладко-пряных забродивших вишен – на губах. А потом словно выключили свет и звук одновременно, и его разум погрузился во Тьму.

До его слуха донеслись голоса. Где он? Голова раскалывается на части. Алекс с трудом разодрал веки. В ушах шумело, в затылке стучало. Ему казалось, что его мысли разлетались по комнате и рикошетом возвращались в его воспаленный мозг, пронзая его сознание острыми осколками.

Пьянящий вкус вишни сменился вкусом железа и запахом дыма. Алекс с трудом повернул голову. Какая-то субстанция на его лице, уже успевшая высохнуть и превратиться в тонкую сухую пленку, стягивала кожу его лица и начинала мелко трескаться, крошиться, словно истонченный пергамент. Он почувствовал, что подушка под его головой и шеей была мокрой и липкой. Алекс, с трудом владея своей рукой, провел по шее онемевшими пальцами, а затем попытался сфокусироваться на них затуманенным взглядом: на пальцах была кровь. Чья кровь? Он с трудом приподнялся и сел. Внимательно посмотрел на подушку. Комната продолжала вращаться вокруг него. Подушка была насквозь пропитана кровью. Он закрыл глаза, снова открыл их и сделал новый рывок – он встал. На ватных ногах, качаясь и опираясь о мебель и стены, он кое-как добрался до ванной комнаты. После прохладного душа ему стало легче. Стоя перед зеркалом, он долго изучал свое лицо, всматривался в свои глаза, зачем-то долго и внимательно рассматривал шею… – и вдруг вспомнил ее – Аврору – с чужими янтарными глазами и вкусом дикой перезревшей вишни на губах. И тут – вопреки здравому смыслу и, возможно, его воли – им овладело неудержимое желание снова быть с ней, быть с ней постоянно, и он вдруг понял, что все в его жизни до встречи с ней было пустым и бессмысленным. Но вот появилась она – и его жизнь сразу же наполнилась смыслом. Он должен жить, чтобы жила она. Это единственное, что имеет смысл. И стоило ему подумать об этом, страх, первобытный животный страх обрушился на него ледяным потоком и сковал до боли его тело: непонятно откуда взявшаяся мысль о том, что в любой момент он может потерять ее, а вместе с ней и этот смысл, открывшийся ему, вбила этот страх острым клином в его сознание. Если ее не будет – то и он погибнет.

Алекс умыл лицо ледяной водой, поднял глаза и снова внимательно посмотрел на свое отражение в зеркале. Его мысли, наконец, выстроились в стройный ряд, и разум его понемногу стал проясняться. Вот оно – начало расплаты. Аврора – одна из них. Что ж, значит таков путь, который он выбрал. Он будет честен. Даже с теми, с кем заключил этот договор. Ведь свою часть договора они выполняют отменно.

Он вернулся в постель. Аврора еще спала. Бросив окровавленную подушку на пол, Алекс лег рядом с Авророй. Сон не возвращался. Комната была наполнена странным, тяжелым желтоватым светом – так бывает при полном солнечном затмении. Алекс попытался понять, который теперь был час, но перед глазами не оказалось часов. Все в комнате казалось ему нереальным, ненастоящим. Ему представилось, что все вокруг существовало вне времени и пространства – и это, как ни странно, вселило в него необъяснимое ощущение внутренней гармонии, спокойствия и безмятежности.

Он стал рассматривать изящную татуировку на обнаженном плече спящей Авроры. И почему он не замечал ее прежде? Ведь этот знак на ее плече был вечно. Он появился еще до ее рождения и теперь его очертания не покинут ее нежную кожу. Тонкие линии – Алекс медленно провел взглядом по каждой из них – причудливо сплетались на ее коже в древний символ и переливались в приглушенном теплом ласкающем свете, в который теперь было погружено все вокруг. Если бы теперь Алекс хоть на мгновение перевел взгляд на окно, то увидел бы, что там, за несуществующим стеклом – беспросветная ночь, бесконечный космос с миллиардами галактик. Но он всецело был поглощен созерцанием древнего знака демона, выжженного на плече его подруги.

Откуда он мог знать, что это знак демона? Он не знал. Это знание вошло в его воспаленное сознание как исцеляющее откровение, и он принял это знание, не противясь ему. Он не справился с искушением протянуть руку и коснуться древнего знака – и он сделал это. Пальцы его вспыхнули от прикосновения к ее плечу, он обжегся этим прикосновением, отдернул руку и… – проснулся.