Сирены Амая

38 Подготовка

1

Правое запястье Симо покрывали слюни и кровь. Можно было даже не поворачивать голову, чтобы понять очевидное: ремень-фиксатор не только вышел из схватки победителем, но и хорошенько двинул оперуполномоченному по зубам.

– У меня больше нет сил грызть это дерьмо, – выдохнул Назар. – Извини, Симо.

Он перевел затуманенный взгляд на пол пещеры, отыскал там свои плевки и в который раз подивился тому, что красного в них было куда больше положенного. Примерно бесконечность назад он хватанул ремень так, что попал зубами не по толстой, плотной коже, а по металлу. И один из резцов верхнего ряда обломался. Вдобавок зуб начал шататься.

Именно тогда в голове возник образ присыпанного сахаром бетонного лимона, который он пытался укусить. Вероятно, где-то здесь прятались и гигантские зайцы – охотники на бетонно-сахарные цитрусы.

Назар тихо засмеялся.

– Что смешного? – спросил Симо. Он с трудом ворочал языком после таблетки Харинова, и потому пришлось постараться, чтобы вопрос не прозвучал как «шо мешого».

– Ничего. Просто кое о чём подумал. А еще я чертовски устал.

– Если ты присядешь, то сможешь встать?

– Не знаю. Возможно. Хочешь, чтобы я попробовал? – Назар опять склонился над ремнем.

Ответить Симо не успел. Кто-то брел по этой лавовой каверне, направляясь в их сторону.

– Назар! Назар!

Назар поднял голову. Потный, с подбородком в крови и слюнях, он напоминал безумца. И от безумца сейчас требовалось невозможное.

– Приготовься, приготовься, заклинаю тебя, Назар! Приготовься! – просипел Симо, дергая головой в попытке разглядеть, кто к ним подбирался.

Какое-то время Назар с непониманием смотрел на следователя. Такого бледного. Испуганного. С широко раскрытыми глазами. Похожего на жука, приколотого булавкой к альбому.

– Назар… СЗАДИ!

До Назара наконец-то дошло. Можно сказать, его озарило. Правда, озарение имело душок сна. «Эта штука здесь! Обернись-обернись-обернись!» – завопил его рассудок. Неуклюже качнувшись на пятках, будто одноногий деревянный солдатик, Назар оглянулся. Ожидал увидеть гигантского зайца, занявшего всё пространство пещеры.

Но вместо твари из сновидения оперуполномоченного повстречала боль.

Удар молотом пришелся в левую голень.

Треснуло так, словно подломилось худосочное деревце.

Назар заорал от боли – огненной Боли, гордо отправившейся на колеснице по новым владениям.

– Сука! Дрянной выродок! – проорал он, брызгая розовыми слюнями и грохаясь на пол. – Я тебя прикончу! Прикончу-у-у! А-а! Выродок! А! Хренов выродок!

Молот с черным навершием описал полукруг и опустился на плечо Антеро. Старик весело щерился. С той же улыбкой психопата, поливавшего бензином газовую плиту в соседней квартире, он поставил молот к неровной стене. Воткнул ладони во влажные подмышки Назара.

– Выродок! Чертов… выродок!

– Вот видишь? – Улыбка Антеро стала шире. – И ты прославляешь Красного Амая, мой мальчик.

Посетившая Назара мысль была до того абсурдной, что впору было бронировать место в приюте для душевнобольных. «Хорошо, что не заяц, слава богу», – подумал он и хихикнул сквозь слёзы.

В левую ногу ему словно натолкали глиняных черепков, а потом эти самые черепки полили водой, и они начали расти. Разбухать, будто колотая лапша быстрого приготовления. А еще Боль, закончив с осмотром новых владений, принялась хлестать белой плетью его разум.

Свистящий фантомный удар.

«Посмотри на свою ногу, человек. Как она тебе?»

Еще удар.

«Как думаешь, ты теперь сможешь танцевать ча-ча-ча?»

Еще одно жалящее прикосновение.

«Не плачь. Эта школа танцев не для всех, ты ведь понимаешь?»

Белая плеть продолжала истязать рассудок Назара, отрезая его от реальности.

2

Антеро со скучающим видом оттащил скулившего Назара на прежнее место.

Симо охватил ужас, какой обычно охватывает человека, который внезапно прочувствовал всю мимолетность жизни. Об этом знают все, этому учат в школах, но для большинства это просто слова. А вот глубинное осознание – другое дело.

Ледяные иглы страха прошибли вуаль таблетки насквозь.

Симо по долгу службы доводилось видеть всякое. Выпивоха мог угодить под колёса сдававшей задом фуры. Семилетний пацан закручивал себя на качелях, не понимая, что через несколько секунд задохнется, потому что его шею перехлестнут добротные цепи.

Иной раз из трупов можно было составить «набор неделька»: на каждый день – свой цвет и своя смерть. Но еще ни разу, так уж сложилось, Симо не доводилось видеть, как это происходит. Он приезжал и наблюдал уже свершившийся факт. Подсознание воспринимало всё так, будто сценка чьей-то смерти существовала всегда. Просто некому было ее увидеть.

И только что реальность показала ту легкость, с которой ломались тела.

Сквозь пелену мутного озарения пробился голос Антеро:

– Что у тебя в руке, Симо Ильвес? Мне стоит об этом беспокоиться?

Симо перевел взгляд с дрожавшего Назара на старика. В заданных вопросах не было никакого смысла. Если бы кто-то из этих безумцев действительно забеспокоился, они бы отхватили ему руку и посмотрели, что внутри. Как макаки, посчитавшие, что от них укрыли блоху.

– Там никотиновая жвачка. Я зависим, – выдавил Симо.

– Похоже, ты веришь в нее больше, чем во что бы то ни было. – Антеро хохотнул. Снял с плеча холщовую сумку и положил на стол. – А теперь ты мне кое-что расскажешь, Симо Ильвес.

– Почему бы и нет? Всё, что в моих силах.

– Как Аннели попала к вам?

Внезапно Симо понял, что придется солгать, чтобы выжить. Нет, не так. Придется солгать, чтобы получить мизерный шанс на спасение. Вот теперь верно. Антеро хотел знать, как бедняжка покинула свою ужасную могилу. Похоже, кишечник острова прохудился, и старикана беспокоила такая вероятность.

Симо смирился с тем, что им предстоит вынести. Посчитал, что это неизбежно; что никто их не спасет; что предсмертный путь Аннели – и их путь тоже.

В мыслях возникли все те спектакли, в которых играла его мать и в которых блистала его жена. Иной раз они работали в условиях, требовавших недюжинной выдержки.

Так, Тертту Ильвес в 2001-м выступала с приступом аппендицита. Ни у кого и мыслей не возникло, что она боролась с болью, пока «Одна абсолютно счастливая деревня» не закончилась.

Лена Ильвес, в 2013-м, уже будучи женой Симо, упрямо отыгрывала сценку в «Бесприданнице», хотя за кулисами на тот момент завязалась потасовка между осветителем и рабочим сцены. Но Лена играла великолепно, и никто из зрителей не разменял магию театра на карточную драку, завершившуюся одним арестом и одним кровоизлиянием в мозг.

Словом, искусство лицедейства, наблюдаемое Симо много лет, подсказало, как убедительно сработать мышцами лица вопреки всему.

– Тело Аннели обнаружили в брошенной лодке, – ровным голосом сообщил Симо, хотя держать себя в руках было непросто. – Недалеко от Красной Нерки. Там.

– Я тебе не верю. – Антеро вынул из сумки промысловый нож с рукояткой из березового капа. Безразлично скользнул взглядом по лезвию.

«Притворяйся сколько угодно, старый ублюдок, но я вижу тебя насквозь», – подумал Симо.

– А разве у тебя в общине нет недовольных? Разве некому отыскать ее тело и сбежать с ним?

Взгляды двух лжецов, Антеро и Симо, встретились.

– Верующий бы никогда не рискнул осквернить Глотку Амая своим присутствием.

– Вот именно.

Внутри Симо разлилось горькое ликование. Старикан с непроницаемыми мушиными глазами засомневался. «Правильно. Молодец. Лучше сомневайся в своих карманных уродцах, чем ставь под сомнение надежность дыры, куда вы швырнули девочку. Ведь в таком случае ты усомнишься в собственном божестве. А заодно задайся-ка вопросом, сколько еще припрятано лодок, о которых ты и понятия не имеешь».

– Знаешь, что это, Симо Ильвес?

Перед глазами Симо закачалась странная ложечка, похожая на те, которыми обычно берут мед. Ложка-веретено. Только у этой штуковины не было прорезей – сплошь литое навершие, достаточно маленькое, чтобы протиснуться кому-нибудь в глотку.

– Ты всё правильно понял, Симо Ильвес, – промолвил Антеро и умилился собственным словам. Отложил ложечку. – Амай не шлет испытаний: он дает шанс показать силу. И насколько же силён ты, человек с материка?

Симо не смог ответить.

Все слова и доводы сплелись в бессвязный крик, когда лезвие вывело на его коже первую безупречную букву Красного Закона.