Миланский вокзал

* * *

В течение нескольких минут Лаура неподвижно стояла возле запертых ворот, потрясенная и недоверчивая. Эмоциональная буря, которая продолжала бушевать внутри нее, мешала ей ясно мыслить.

Что теперь? Возможно ли, что все произошло именно в этом месте? Что те двое детей просто исчезли, как только их задача была выполнена?.. Должно было быть что-то еще. Зачем им понадобилось вести ее в эту точку туннеля, где по обе стороны от ворот не было ничего, кроме небольших кучек макулатуры, использованных шприцев и прочего мусора. Какой в этом смысл? Если эта история вообще имела какой-то смысл, что далеко не очевидно…

Лаура еще не решила, что же ей делать, как вдруг раздался щелчок, за которым последовало жужжание; щелкнуло какое-то электрическое устройство, и ворота со скрипом открылись, жутко медленно. Лаура ждала, затаив дыхание, словно надеясь увидеть откровение, которое объяснит происходящее.

Вместо этого появился слегка помятый зеленый хэтчбек, внутри которого девушка увидела двух мужчин в комбинезонах; их лица были морщинистыми и усталыми. В течение нескольких секунд ворота оставались широко открытыми, затем механизм снова начал закрывать тяжелые железные ставни.

У Лауры не было времени размышлять о том, насколько опрометчивым был шаг, который она собиралась сделать. Она знала только, что хочет докопаться до сути, раз и навсегда. Девушка бросилась бежать, успев проскочить за мгновение до того, как за ней закрылись ворота.

Внутри она никого не обнаружила. Воздух был влажным, а температура – на несколько градусов ниже, чем в туннеле. Дрожа в своем слишком легком платье, Лаура сделала несколько неуверенных шагов вперед. Она оказалась в большой погрузочной зоне, частично освещенной несколькими неоновыми лампами. Вдоль одной стены стояли большие мусорные баки; кое-где виднелись поддоны, на которых были сложены ящики, а в углу – пара столов.

Страдания, страх и печаль, навалившиеся на Лауру, были сильны здесь как никогда. Ее лицо заливали слезы; все труднее становилось бороться с желанием упасть на землю и зарыдать.

Это были эмоции, вызванные мучениями не одного, а сотен людей. И если до этого момента Лаура чувствовала лишь их отдаленное эхо, которого все равно было достаточно, чтобы шокировать ее, то теперь их интенсивность была просто ненормальной. Как долго она сможет их терпеть?

Перед ней простирался огромный туннель, по обе стороны которого были припаркованы погрузчики и фургон. Из-за темноты, в которую он был погружен, невозможно было различить его глубину. Не зная почему, Лаура чувствовала, что именно туда ей и нужно идти.

Она заметила, что на левой стене есть панель с выключателями, и стала нажимать на них. Когда зажегся свет, Лаура вздрогнула от испуга. Прямо посреди огромного туннеля, который оказался не таким длинным, как она думала, появились Амос и Лия, рука об руку. Казалось, они ждали ее, неподвижные и призрачные, не переставая напевать детский стишок «Звездочка-звезда» с неправильными словами.

Звездочка-звезда,
Ночь уже так близко,
В комнате моей темно,
Я боюсь до дрожи…

Было ли это из-за резкого света, падающего сверху и отбрасывающего глубокие тени на их лица, или из-за мрачного запустения этого места, но теперь Лауре показалось, что дети выглядят очень тревожно. Когда она начала понимать, в какую ситуацию попала, одинокая и беззащитная, в запретной зоне в глубине вокзала, и никто не знал, где она, в ее голове пронеслась мысль: что, если они заманили ее туда, чтобы причинить ей боль? Лаура никогда не думала о том, что эти сущности – она не знала, как еще их назвать – имеют плохие намерения, что их природа зла.

Не будучи в состоянии полностью поверить в это, она сказала себе, что это невозможно, что она просто испугана и что никогда не чувствовала в них враждебности.

Набравшись смелости, Лаура двинулась к детям, которые по-прежнему пели:

Наверху, на крыше, – совы,
Монстры под кроватью
Клацают зубами.
Спать мне так страшно,
Но знаю, рядом с мамой
Страшно мне не будет.

Чем дальше продвигалась Лаура, тем больше ее поглощало невыразимое отчаяние. Она чувствовала, что вот-вот достигнет бьющегося сердца ужаса.

Затем произошло нечто такое, от чего у нее буквально побежали мурашки по коже. Когда давление чужих эмоций в висках стало настолько мощным, что, казалось, ее череп, не в силах вместить их, разлетится на тысячи кусочков, двое детей начали двигаться рывками, неестественно, и мерцать, как телевизионные картинки, нарушенные помехами. И повторяли песню все более громким и пронзительными голосами:

Звездочка-звезда,
Ночь уже так близко,
Ночь уже так близко,
Ночь уже так близко,
Ночь уже так бли…

Внезапно они исчезли. А вместе с ними и последний проблеск сознания, позволявший Лауре отличать чужие эмоции, вспыхивавшие внутри нее, от своих собственных. Это страдание теперь во всех отношениях было ее страданием, эта печаль – ее печалью, этот ужас – ее ужасом. Она упала на колени, рыдая, стоная, умоляя о помощи сама не зная кого. Наконец с огромной усталостью поднялась, пошатываясь, на ноги и, шаг за шагом, как автомат, достигла конца туннеля, ведущего в широкое пространство, где между рядами бетонных столбов проглядывали рельсы. Что-то вроде заброшенной станции метро…

Здесь было пустынно, но внезапно воздух перед ней начал сгущаться, превращаясь в размытые формы и фигуры, которые сначала казались сделанными из дыма, но, по мере того как их очертания становились все более четкими, обретали вещественность.

В кромешной тьме, пронизанной мощными прожекторами, теперь стояла толпа людей с испуганными взглядами. Мужчины и женщины, старики и дети с желтыми звездами на рукавах, нагруженные багажом. Десятки вооруженных солдат, одни в серой форме, другие в черных рубашках, с угрозами и побоями стаскивали их с грузовиков, а затем толкали к товарным вагонам.

В какой-то момент от группы отделился мужчина и побежал в ее сторону. Он пытался сбежать, как и рассказывала ей синьора Лиментани. Раздался выстрел, и мужчина рухнул на землю в нескольких метрах от нее. Солдаты выпустили трех собак, которые побежали вперед с лаем и пеной у пасти. В ужасе и беспомощности Лаура смотрела, как они набросились на беглеца, который еле полз, зажимая кровоточащее бедро. Одна из собак вцепилась ему в горло, а две другие яростно терзали его руки и ноги.

В толпе вспыхнула паника. Пока солдаты пытались восстановить порядок, Лаура, хотя и находилась во власти того же ужаса, который пронизывал этих несчастных людей, собралась с духом и попыталась определить, где находятся Амос и Лия. Ей не составило труда узнать их даже на расстоянии, поскольку они были одеты в ту же одежду, в которой она их видела при каждом их появлении: короткие шорты с лямками и берет на мальчике, красивое белое платье с маленькими цветочками на девочке. С ними был мужчина – несомненно, их отец, – который, воспользовавшись замешательством, подвел их к небольшой двери, наполовину скрытой за колонной, открыл ее и втолкнул внутрь. Он уже и сам собрался нырнуть туда, когда сзади к нему подошел эсэсовец. Он ударил его в спину прикладом своей винтовки и оттащил назад, к группе.

Лауру охватило внезапное головокружение. Она еще успела увидеть, как двое охранников в беретах и черных рубашках оттаскивают от этой двери пожилого мужчину, прижимающего к груди портфель, а затем ослепительная вспышка уничтожила все. Лаура рухнула на пол; ее глаза закатились, тело сотрясли жестокие спазмы.