Правда персонального формата

Глава 8

Стас в последний раз посмотрел на параметры, заданные им на тренажере. Понял, что с задачей справился. Ткнул пальцем, отключая. И сошел с беговой дорожки. Пот лил ручьем. Подрагивающей рукой он дотянулся до полотенца. Вытер лицо, руки, перебросил его через шею. Еще раз промокнул лицо краем и на негнущихся ногах двинулся в душ.

Нагрузки он себе давал немыслимые. Сердце надрывалось, легкие горели, мышцы ног забивались и ныли. Но сдаваться он не собирался. Расслабившись в отношениях с Зоей, он набрал лишних пять килограммов. На первый взгляд — не заметных. Но если сесть с обнаженным торсом, то складки на животе выглядели отвратительно. Сейчас ему сорок пять. А что будет с этими складками лет через пять, семь? Он станет похож на спящего сытого моржа? Бр-рр!

Он вышел из душа немного отдохнувшим. Сердце успокоилось. Легкие работали в норме, но пальцы рук все равно вибрировали. Распустился! Надо заняться питанием. Он собирается на отдых через месяц, к этому времени его фигура должна быть в порядке.

Он вошел в кухню. Подтащил по столешнице к себе поближе блендер. Закинул в чашу авокадо, морковь, сельдерей. Залил обезжиренным йогуртом, нажал на кнопку. Взгляд его поймал картину над маленьким диванчиком. Там несколько дней назад сиживал Веня. И на картину, подаренную Зоей, таращился. Чуял, чуял старый лис, что мазня малоизвестного мастера денег стоит. Больших денег! Стас оценивал полотно сразу после того, как оно переселилось из спальни Зои в его кухню-столовую-гостиную. А, неважно, как называется огромное помещение, занявшее весь первый этаж. Главное, картина стоила баснословно дорого.

Почему он повесил ее именно здесь? Не спрятал в спальне, по примеру Зои. Не закрыл в несгораемом шкафу, сокрытом от посторонних глаз в гараже за фальшстеной. Да потому что…

Потому что он, насмотревшись на Зоины чудачества, дал себе зарок: так не жить.

Какой прок, скажите, в драгоценностях, спрятанных в банковской ячейке? В картинах, зачехленных или недоступных постоянному созерцанию? Подпитываться только лишь мыслью, что у него это где-то есть, Стас не мог. Какая от этого радость? Какое удовольствие? Это как… Это как…

Это как отдыхать у моря, сидя дома и рассматривая картинки побережья. Неполноценно это, убого. К тому же кому, как не ему, все знать о бренности бытия! Вот и Зои больше нет. А все ее нажитое и сокрытое от посторонних и собственных глаз осталось. Кому теперь достанется, неизвестно. О завещании она никогда не думала. А родственники…

Они будут локтями толкаться, это сто процентов.

Стас остановил блендер. Вылил коктейль в высокий пивной бокал. И замер с ним перед картиной. Ему было хорошо сейчас. И чуточку грустно. И совсем неуютно от мысли, что завтра придется присутствовать на Зоиных похоронах, а затем на поминках. Он, к слову, вызвался помочь материально. Родня в один голос сказала — нет.

— Сами справимся, — раздула ноздри ее некрасивая толстая сестра.

Дочка сестры поиграла глазами, тронула кончиком пальца его за подбородок и прошептала:

— Чувство вины покоя не дает, да, мачо?

— Зачем вы так? — Он скроил оскорбленную рожу.

Она не поверила в искренность его мимики, мелодично рассмеялась и пробормотала что-то про их обоюдное одиночество. И что, если он заскучает, легко может переметнуться от покойной тети к живой ее племяннице.

Стас оценивающе скользнул взглядом по ее ладной фигурке, поднял взгляд на симпатичное личико, наткнулся на злые темные глаза и отрицательно покачал головой.

— Это вряд ли, — добавил он со значением.

Родня подслушивала этот диалог с упоением. Он ушел из кафе, в котором они встречались, созвонившись. Он, если честно, так и не понял, зачем они его вызвали. От помощи отказались. О чем-то спрашивали. Про Арсения интересовались. Он не смог быть им полезен. И оказался сразу неинтересен. И с ними завтра снова встречаться? Отвратительно!

Досадливо поморщившись, он допил полезную бурду. Вымыл стакан. И пошел к стеклянным раздвижным дверям. И едва не вышиб лбом эти самые стекла, оступившись от неожиданности.

На улице, перед дверями стоял Веня. Стоял, сцепив пальцы на толстом животе. И с противной улыбкой наблюдал за ним.

Как, интересно, он вошел? Ворота он не открывал.

— Видишь, Стасик, как в нашем мире ненадежны запоры, — проследив за его взглядом, произнес Веня. — Ты думаешь, что в домике…

Его полные ладошки сошлись под углом над головой. Змеиные глаза смотрели холодно, тонкие губы растянулись в ядовитой ухмылке.

— А на самом деле — ты обнажен.

Веня уронил руки вдоль толстых бедер, нелюбезно потеснил Стаса от входа и вошел в дом.

— Извини, что без приглашения. — Он снова уселся на диванчике под картиной. — Разве от вас дождешься приглашения!

— Вениамин Сергеевич, вы же знаете, что я всегда рад. — Стас повел вокруг себя руками. — Мой дом всегда открыт для вас и…

— Заткнись и слушай.

Веня откровенно неприязненно осмотрел голый торс хозяина дома, его длинные стройные ноги, едва прикрытые домашними шортами. Нехотя скосил взгляд на свой огромный живот.

— Ляпу убили, — не сказал, гавкнул Вениамин.

— Ляпова?! Ювелира?! — Стас остановившимися глазами смотрел на гостя. — Но как? За что? Он же… Он же болен!

— Ты неплохо осведомлен, — упрекнул Веня, глянув с подозрением. — Откуда?

— Так он место подыскивал для себя.

— Подыскал?

— Ну да. Рядом с кем-то из его дальних родственников.

— Вишь, как! — ощерился Веня. — Моему деду не нашлось места, а этому пройдохе — всегда пожалуйста.

— Вениамин Сергеевич, ну вы же в курсе, что произошло недоразумение.

Стас вдруг почувствовал, что ноги его плохо держат. И что он бы сейчас с радостью уселся в кресле у панорамного окна. С кофе в руках и без единой мысли в голове. Просто сидеть и смотреть на улицу. И думать только о том, насколько хорош кофе.

Что Веня к нему прицепился?

— Ладно, это обсуждали. Проехали… — пробубнил Веня и поерзал взглядом по шкафам. — Водка холодная есть?

— Так точно.

Стас мысленно застонал. Пить с утра после такой интенсивной пробежки он считал не просто преступлением, а приговором здравому смыслу.

— Тебя не принуждаю, Стасик. Вижу, на что ты подсел. — Веня кивнул в сторону блендера с еще невымытой чашей. — Мне водки налей. И мяса холодного дай.

Стас быстро накрыл на стол. Сел напротив гостя. Вопросов не задавал. Молча ждал продолжения. Веня с разъяснениями не торопился. Выпил две рюмки подряд, начал закусывать, отрезая острым ножом большие куски от тушеной бараньей ноги. После третьей стопки проговорил с явной неохотой:

— Обошли нас, Стасик.

— В смысле?

— Поразмысли! — передразнил его Веня, громко рыгая. — Нам дано задание от очень-очень влиятельного важного человека. Мы с тобой только подвязались, а нам, хоп, и концы все обрубили.

Если честно, Стас из этой словесной галиматьи вообще ничего не понял. Но вид сделал печально-озабоченный.

— Мы же не дураки с тобой, правильно? Мы сразу с тобой поняли, в каком направлении искать вещицу. У Ляпы она, негде ей было больше быть, раз у генеральской вдовы дома не оказалось.

— А ее там не оказалось? — уточнил Стас. — И в сейфе не было?

— Не было, не было. Это сто процентов. Сведения из полиции. — Веня прошелся языком по зубам. Поморщился. Зубы он не сохранил. — Дома не было. В банковской ячейке тоже.

— А это откуда известно?

— Оттуда — из банка, — печально глянул на него Веня. — Думаешь, туда нельзя проникнуть? Ох, наивная твоя душа. Неужели до сих пор не понял: у каждого человечка есть своя кнопка. У каждого. Главное, знать, где она. И нажать. Так о чем это я?.. Нигде нет этого колье. Где тогда оно, Стасик?

— Не знаю. — Он глянул на Веню честно и открыто, пожал плечами. — Я сам его не видел. Зоя не показывала. Отдых планировался, да. Но чтобы она собиралась что-то выставить на аукцион! От вас и услышал об этом.

— Знаю…

Веня снова налил себе водки. Опрокинул в себя не поморщившись.

— А также знаю, что Зойка твоя была частым гостем у Ляпы. В магазин его раз в месяц хаживала. То брюлики принесет. То золотишко. Как Ляпе объясняла: нужны деньги на житье-бытье.

— Ну да. Она же никогда не работала. У нее даже пенсии по старости нет. Не захотела оформлять. Слишком много бумаг, как она сказала. Ей, мол, хватит средств до самой смерти.

— Хватило, — со странной грустью поддакнул Веня и снова посмотрел на свой живот. — И даже еще и осталось. Родне на старость и бедность. Начнут теперь судиться за добро.

— Да, родня у нее… — Стас повел шеей, скорчил неприязненную мину. — Не очень приятные люди.

— А кто особенно тебе не по нраву, Стасик?

Змеиные глаза Вени прожигали Стасу душу. Он мог казаться добрым, стареньким, уставшим. И даже пьяным. Но многие знали, что за этой внешней простотой скрывается страшный человек, палач. В памяти Стаса еще был жив рассказ о том, как Веня воткнул нож в глаз одному проворовавшемуся подопечному. И проворачивал его до тех пор, пока парень не умер.

— Сестра Зойкина и ее племянница. Такие стервы! — Он передернулся, словно замерз.

— Эти стервы могут только ныть и лаять, — равнодушно отмахнулся Веня. — А вот Зойкин брат с племянником… Ты знал, что Иван в свое время тоже занимался ювелиркой.

— Изготавливал?

— Нет. Оценивал. Успешно вполне. К нему прежде даже из правительства люди обращались. Мог с лету определить чистоту камня и пробу металла. Так вот, к чему я веду? — Веня опустил веки с редкими светлыми ресницами. — Ванька не мог не знать о колье. А если знал он, узнал и его сынок. С какой тогда стати он навещал несколько раз Ляпу перед его кончиной?

— Что?! — Стас откинулся на спинку стула, вытаращил глаза. — Арсений бывал у Ляпова?!

— Да, друг мой. И даже накануне его кончины идиот там засветился.

— О господи! Его же теперь… — Стас нервно хохотнул. — Его же теперь закроют!

— Уже, Стасик! Уже закрыли. Вчера вечером задержали на вечеринке, где он прожигал теткины денежки. Держат в одиночке. Добраться до него не можем. — Веня пожевал вялыми губами. Причмокнул. — Колье забрал у твоей бабы именно он. И снес Ляпе. А вот что потом пошло не так? Надо разбираться.