Правда персонального формата

Глава 24

Телефон в руках Веры дрожал, потому что дрожали ее пальцы, пытающиеся написать сообщение. Тремор рук был вызван не старостью, хотя Вера не была молодой. Руки тряслись от страха. Как только Вера увидела то же, что и он, она смертельно перепугалась. Подняла на него бледное лицо и прошептала:

— Это бандиты, Саша! Это совершенно точно бандиты!

Он не был старым идиотом. И без нее догадался, что группа лиц, орудующих в доме Соколовых, это не полиция. Бритоголовые молодчики с широченными плечами и накачанными ножищами шастали по участку Соколовых. Переворачивали все, что им попадалось на пути. И совершенно точно грабили дом. Из открытых окон несся грохот, звон, мат.

— Но почему не кричит Ирина? Она так и не вернулась домой? — возмущенным шепотом воскликнула Вера. — Может, они ее…

И тут уже затряслись и губы его обожаемой Веры. Он понимал, что должен что-то предпринять. Он же мужчина, в конце концов. Хоть и старый. И, положив бинокль на подоконник, он проговорил:

— Тебе надо позвонить капитану полиции, которая тебя допрашивала.

— Позвонить? — возмутилась Вера, и трясущиеся губы сжались в линию. — Она очень… Очень непрофессионально повела себя в ситуации с Машей. Мне неприятно с ней говорить, Саша.

Если честно, то он сам едва выносил эту звонкоголосую девицу. И ее сверкающий азартом взгляд считал немного сумасшедшим. Но выбора не было.

— А если они с участка Соколовых переключатся на наш? — проговорил он с досадой, чтобы не обнажать свой страх. — Что они творят, Вера! Анархисты какие-то!

— Я напишу ей, — решилась его женщина наконец. — Говорить не стану, а напишу.

Она отправила девушке из полиции сообщение, согласовав с Сашей содержание. Он счел, что этого будет достаточно, чтобы, не вдаваясь в подробности, девицу заинтриговать. А то слишком уж долго она добиралась к Маше. Как результат — женщина погибла.

— А если они не приедут? — дребезжащим голоском поинтересовалась Вера, застыв за его плечом.

Сам он в это время очень внимательно отслеживал в бинокль перемещение крепких бритоголовых парней по саду Соколовых. Они продолжали громить участок, даже клумбы истоптали, мерзавцы. Что происходило в доме, оставалось только догадываться.

— Почему же не кричит Ирина? — снова воскликнула Вера.

— Не может, — отозвался он нехотя.

— В каком смысле?! — охнула она, приваливаясь к его спине лицом. — Они ее убили?! Господи, Саша! Как жить дальше?!

Он мог бы ей ответить, что долго и счастливо. Но не сказал этого. Он уже ни в чем не был уверен. И дело не в возрасте. А в тех тайнах, хранителями которых они вдруг заделались. Почему было не рассказать обо всем, что они узнали? Сразу? Думали, что все стихнет после пожара и смерти Маши. Что они смогут и дальше относительно спокойно жить. И не печалиться.

Не вышло! Вообще ничего не вышло! Они не смогли не печалиться. Чувство вины давило. Они не смогли ощущать себя свободными и беззаботными. Совесть грызла их день и ночь. И все разговоры за завтраком, обедом и ужином сводились именно к этому. Но тогда они еще на что-то надеялись. На какую-то тишину, если не в душе, то вокруг дома.

И тут вдруг такой погром! И где? В нескольких метрах от их забора!

Федоров вдруг поймал себя на мысли, что уже в который раз думает о них с Верой, как о чем-то едином, крепком, неделимом. И на душе стало теплее.

— Ну, ну, девочка моя, успокаивайся. Сейчас примчится твоя капитанша. С ней спецназ. И положат этих бритоголовых мордой в пол.

— Да? Правда?

Ее глаза в сетке морщин глянули на него так ясно, с такой надеждой, что старик Федоров не удержался и поцеловал свою женщину в губы.

— Обещаю, — молвил он, отстраняясь после поцелуя.

Все произошло в точности, как он и предсказал. Только спецназ прибыл чуть раньше девицы. А с ним майор, которого Федоров уже видел однажды у ворот Соколовых. Парни в черном, со щитами и автоматами, ворвались к Соколовым на участок, что-то громко и повелительно крича. Одного за другим они уложили бритоголовых крепких парней поперек дорожки к воротам. Потом еще троих вывели из дома. Один из задержанных сильно отличался от остальной группы. Был маленьким, толстеньким, выглядел не презентабельно. И точно был в возрасте.

— Этот-то что там делает? — фыркнула Вера, возбужденно комментируя каждое действие спецназа. — Заблудился, что ли?

— Они выяснят, — кивком указал Федоров на майора и на девицу, которая только что подъехала на своей машине к воротам Соколовых. — Неплохая команда, а? Что скажешь?

— Да. Профи. Только отправила сообщение, они тут как тут! Не отмахнулись от стариков.

— Мы с тобой не старики, — выпятил грудь Федоров. — Мы с тобой люди старшего возраста. С очень активной гражданской позицией.

— Ой, как ты это хорошо сказал, Саша, — рассмеялась беззаботно Вера и потрепала его по плечу. — Может, тогда пойдем дальше в своей гражданской позиции? И расскажем им все?

— Да. Думаю, пора…

Они вышли из ворот под ручку. И сразу отправились по направлению к майору и его спутнице.

— День добрый. Это я вам написала сообщение, — не дождавшись ответного приветствия, оповестила все Вера. — Спасибо, что так быстро отреагировали.

— Это вам спасибо, Вера Ивановна, — приложила руку к груди девушка. — Вы большая молодец.

— А кто это, вообще? — вставил Федоров.

Ему вдруг стало немножко обидно от того, что благодарят одну Веру. Он ведь направлял ее в ее действиях.

— Одна из группировок, промышляющая не совсем праведными делами, — туманно отозвался майор.

Ему точно было жарко на солнцепеке. Он без конца обдувал лицо, выпятив нижнюю губу. И дергал за верхнюю пуговицу промокшую от пота рубашку, пытаясь отлепить ее от округлого животика. А капитанше все было нипочем! Стоит на жаре во всем черном как заговоренная. Даже лицо не лоснится. Бледная, симпатичная, кареглазая.

Странно, чего это он раньше к ней придирался? Она улыбается открыто. Голос, правда, да, немного высоковат. Звук его прокалывает ему виски, но вытерпеть можно. Это куда лучше, чем грохот на участке Соколовых, который они с Верой слушали полтора часа.

— Вы еще здесь не закончили? — неожиданно поинтересовался Федоров, удивив всех и даже самого себя. — А то я хотел пригласить вас выпить холодного домашнего лимонада.

— Лимонад — это здорово, — проговорил майор, опустив взгляд на свой живот. В том месте на рубашке отчетливо проступило мокрое пятно. — А тут кто работать будет?

— Если я правильно понимаю, в доме сейчас трудятся ваши эксперты. Всех задержанных увезли. Допрашивать вы их будете позже. Хозяев в доме нет. Стало быть, нет и пострадавших. И у вас высвобождается небольшой отрезок времени, который вы можете посвятить разговору с нами. Под стакан ледяного лимонада.

— Вау! — ошалело распахнула глаза капитанша. — Господин Федоров, да вы просто прирожденный дипломат!

Восхищение ее было абсолютно искренним, без подвоха. И это прибавило ей еще несколько баллов в зачет.

— Идемте. — Федоров решительно повернулся, увлекая за собой опешившую Веру. — Нам есть что вам рассказать. Думаю, это покажется вам интересным.

Через пять минут они уже рассаживались в его саду в тени старой раскидистой яблони. Прежде ему тут было одиноко и скучно. С появлением Веры в его доме ситуация поменялась. Но сюда с тарелками и чашками они редко выходили. Слишком хлопотно. Вера уставала. Но сейчас…

Откуда столько прыти в его дряблых мышцах? Откуда искрометный юмор? Женщины фыркали от его шуток, и даже майор пару раз улыбнулся.

Графин с апельсиновым лимонадом, который Вера необыкновенно готовила, разместился в центре садового стола. Высокие стаканы. Отдельно на тарелочке лимон и огурец, нарезанные тонкими пластинками. Это если вдруг кому-то захочется разбавить приторный вкус.

Лимона захотелось майору. Капитан Горохова добавила в свой стакан пару огуречных долек. Федоров встретился глазами с Верой. Одобрительно кивнул. Они все верно сделали. Все, как по журналу. Еще не разучились принимать гостей. Молодых гостей.

— Итак, Александр Сергеевич, что у вас за информация? — сделав пару больших глотков, напомнил им майор о цели посиделок.

Почему-то Федорову казалось, что майор несколько стесняется своей взмокшей рубашки. И причиной стеснения была звонкоголосая девушка Валя. Может, он ошибался. А может, и нет.

— Говори, Саша. — Вера взяла его за руку и легонько сжала. — Говори ты. Если что-то упустишь, я добавлю.

Он ласково ей улыбнулся. И наконец-то ощутил себя счастливым и освободившимся. Он был готов к исповеди.

— Первое, с чего хочу начать… — Он по очереди посмотрел на всех, кто сейчас сидел за его садовым столиком. — Это со смерти Маши. Она умерла не сама. Она не спотыкалась на ступеньках. Ей помогли.

Взгляд капитана Вали загорелся факелом. Майор едва слышно чертыхнулся.

— Мы видели, что к ней кто-то пришел после того, как она нас выставила в момент карточной игры, — стараясь говорить так же складно и красиво, добавила Вера.

И тут же удостоилась одобрительного пожатия пальцев. Саше понравилось.

— Я лично не видела, кто это был, когда наблюдала за домом Маши в бинокль.

— Вы наблюдали за ее домом в бинокль?! — ахнул майор, покосившись на капитана. — Ну, знаете…

— Каждый развлекается как может, — тут же вступился за Веру Федоров. — И не шантажа ради, а пользы для… Вот и сгодилась наша информация. Говори, милая.

Вера покраснела, как девчонка. Он при всех назвал ее милой! Господи, ни один из ее мужей прилюдно не называл ее так. Никогда! Воистину Господь наградил ее счастьем хотя бы на склоне лет.

— Я не разглядела, кто к ней пришел, но видела, как она говорит с кем-то стоящим за выступом стены.

— Пришел? Не приехал? — уточнила Валентина.

И Федоров тут же снова признал ее толковой. Обращать внимания на мелочи — это очень профессионально.

— Никаких машин рядом с ее забором не было. Если кто и приехал, то оставил автомобиль далеко, — кивнула Вера. — В общем, этот человек говорил с Машей. Кто это был, я не видела. А вот Саша…

— После того как Вера покинула мой дом, я сменил ее на посту наблюдения, — слегка высокопарно заявил Федоров. — Но мне пришлось перейти в крайнюю комнату, потому что Маша исчезла из поля зрения. Из той комнаты лестница на второй этаж отлично просматривается…

Он помолчал и поправился с грустью в голосе:

— Вернее, просматривалась. Не осталось от нее ничего, от той лестницы после пожара.

— Что там произошло? — поторопила его Валентина, с хрустом разгрызающая огуречную дольку, лимонад она выпила в несколько глотков. — На лестнице?

— Ее там убили, — ответил Федоров, бледнея.

Воспоминания были страшными и до сих пор заставляли его нервничать, а сердце бешено колотиться.

— Вы это видели? Отчетливо видели? — пристала звонкоголосая капитанша.

— Как вижу вас, — с печалью изрек Федоров. — Она что-то держала в руках. Книгу или тетрадь. И все этим потрясывала и говорила, говорила что-то. Ее сбили с ног. Уложили на лестнице так, чтобы подбородок был… В общем, вы сами знаете. А потом сверху ударили ногами. Прыгнули на затылок. На изломе. Ужасно, бесчеловечно, чудовищно!