Правда персонального формата

Глава 26

Он ни разу так не мерз! Никогда! Даже в проруби, куда провалился на зимней рыбалке пять лет назад, ему так холодно не было. Вода не казалась ледяной в сравнении с морозными сумерками. Но сейчас, после звонка Коли Грибова, его заколотило. Собственное тело казалось ему киселем, невзирая на крепкие мышцы.

— Стасик, тебе конец, — начал тот убитым голосом, забыв поздороваться. — Не хотел звонить, да решил предупредить. Мы же все-таки друзья.

Утверждение было спорным. Коля Грибов ему всегда завидовал и не упускал возможности уколоть или нагадить. Если сейчас звонит и доносит информацию таким вот замогильным голосом, значит, дело дрянь.

— Веню с пацанами приняли на адресе.

— В смысле-е?! — странным тонким голосом протянул Стас.

— В коромысле! — хохотнул Коля, от его мнимой печали не осталось и следа. — Ты адрес Вене скинул, где девка живет?

— Какая девка?

Стас с такой силой зажмурился, что стало больно глазам, и голова закружилась.

— Та самая девка, Стас, чего ты дурака-то включаешь? — даже обиделся Грибов. — Ты пацанам ее тачку продал, а их с ней и приняли! Забыл? Короткая у тебя память, Стасик…

— И что с этой девкой не так? — перебил он Грибова.

Слушать мнимого друга не было сил. Тот не просто делился информацией, тот словно приговор ему зачитывал на десяти листах.

— С девкой все не так, Стасик. Она исчезла! — продолжил радоваться его беде Грибов.

— А я-то при чем? Она тачку паленую мне скинула и сбежала. А я…

— А ты к ней, накануне визита Вени с пацанами, ночью приезжал, Стасик. Или нет? Или все мы ошибаемся? И это не ты в черном трико тащил ее из дома до своей машины, а потом увозил куда-то?

— Уф-ф… — пропыхтел он раздраженно — Гриб, ты чего вообще, не догоняешь? У нас с ней отношения были. Мы не то чтобы очень уж сильно, но нравились друг другу. И спали время от времени. Той ночью тоже секс был. На берегу. Мы там часто…

— Стасик, не части, — оборвал его Коля. — И не неси пурги. Накануне ты что Вене сказал? Что не знаешь, куда телка подевалась? А сам ночью под шумок ее куда-то вывез. Куда, Стасик? Не туда, куда я думаю? А зачем?

Стас молчал. Рассказывать всю правду Коле он не станет. Ему еще предстоит ответить перед Веней. И лучше упредить его визит. Самому к нему поехать. И покаяться. Повинную голову и меч не сечет.

— Веня-то зачем туда поехал? Парни — понятно. Сам-то зачем засветился?

— Мимо, говорит, ехал, — досадливо обронил Коля, перемены в настроении Стаса он не понял. — Может, скучно стало? Или еще что искал? Сам и спроси у него. Их сегодня всех выпустили. Соскочили на этот раз. Штрафами отделались. Но это перед ментами, Стасик. С тобой, думаю, разговор будет особый.

Не дожидаясь очередной волны словесных пакостей, Стас отключился. Медленно поднялся с пола, куда опустился сразу после первых слов Коли. И потащился в душ. Мылся долго и усердно.

«Как перед смертью», — подумал он неожиданно. И тоска сжала сердце. Неужели Веня убьет его? За что?! За то, что сам попался полиции? Так нечего было самому туда соваться. Дом под прицелом давно, если не полиции, то соседей. Те бдят денно и нощно. Ирка не раз жаловалась, что видит бабку с биноклем в доме напротив.

Он насухо вытерся и надел на себя все новое. Если уж и суждено ему сегодня умереть, то он хотя бы будет готов.

Стас вышел на улицу, встал у машины и подставил лицо яркому солнцу. И с неожиданным чувством, больше напоминающим сладкую боль, осознал, что это невозможно прекрасно — то, что его сейчас окружает.

И жаркое солнце, которое прежде раздражало, потому что он потел от жары. И шум ветра, хотя тот пыль поднимает, и она без конца оседает на подоконниках. И жужжание насекомых, от которых он прежде отмахивался. Все это — яркое свидетельство того, что он жив! Что видит, слышит, осязает.

Интересно, как долго это продлится? И не оборвется ли уже сегодня?

К дому Вени он подъехал почти к двенадцати. Знал, что тот во время обеда никого не принимает и видеть не желает, поэтому поставил машину под камеру видеонаблюдения. И остался в ней сидеть. Но вопреки прежним своим привычкам, опустил стекло и снова подставил лицо солнцу. И сильно вздрогнул, услышав из домофона скрипучий голос Вени.

— Солнечные ванны принимаешь под моим забором, засранец?

Стас вздрогнул. Вылез из машины и встал под камерой со смиренно опущенной головой.

— Ну, заходи, раз приехал, — минуты через две позволил Веня.

Ворота дернулись, поехали в сторону. Стас вошел на территорию.

Веня по возвращении решил устроить себе праздник, как он понял, медленно подходя к дому. У дальней беседки хлопотали двое парней. Накрывали стол, жарили мясо, резали овощи. Рядом стоял большой ящик со спиртным. Все это Стас разглядел. А еще увидел Веню в окнах первого этажа. И он показался ему вполне себе ничего, довольным. В сердце, сумасшедше трепетавшем под новенькой рубашкой, зародилась крохотная надежда.

Может, он вовремя? Может, правильно сделал, что сам сюда явился? Не станет его сегодня Веня убивать, раз праздник решил устроить.

— В кухню проходи, — заорал ему Веня, стоило Стасу войти в дом. — И разуйся. Пыли не терплю.

Стас тоже ее не терпел до недавнего времени. Сейчас бы и в грязи вывалялся запросто, а потом в перьях, лишь бы из этого дома выйти и живым потом остаться. Желание удрать куда-нибудь далеко-далеко и жить тихо-тихо кружило в голове и казалось несбыточным.

Он снял ботинки и в одних носках пошел в кухню. Вошел, огляделся и удивленно воскликнул:

— Как у вас… уютно, Вениамин Сергеевич.

На самом деле было не уютно. Было бедно. По-стариковски как-то. Старомодные шкафы, нигде не видно бытовой техники. В центре кухни большой овальный стол. Такой, помнится, был у бабки Стаса в далеком прошлом.

— Хватит врать, Стасик. Ты хотел сказать, что у меня бедно. А соврал, что уютно. В этом вот все наши беды: в неумении говорить правду. Хотя бы часть ее.

Веня сидел за столом в чистой белоснежной футболке, спортивных широких штанах. Ноги его были босы. Веня пил водку. И закусывал холодным вареным мясом и квашеной капустой.

Стаса от неожиданности затошнило.

«Вот так вот, под капустку, Веня возьмет и выстрелит ему в голову, — мелькнуло у него. — И глазом не моргнет. И еще рюмку выпьет за упокой души, пока его за ноги потащат вон из дома Венины молодчики».

— Хорошо, что сам пришел, — громко рыгнул Веня, хитро скалясь. — Сэкономил время. Дальнейшее зависит от тебя, Стасик. От того, что и как ты мне расскажешь, будет зависеть продолжительность твоей жизни. Ну и здоровье, если жив останешься. Присаживайся…

Он толкнул толстой пяткой соседний стул, тот с грохотом отлетел в сторону Стаса. Он послушно уселся на том месте, где стул остановился.

— К столу двигайся. Пить будем вместе, — приказал Веня. И, оглядев бледного гостя, вздохнул. — Не стану я тебя сегодня убивать. Но, если примешься врать, здоровья не оставлю. Наливай.

Водку Стас не переносил. Но послушно выпил с Веней три рюмки подряд. И даже капустой хрустел, изо всех сил стараясь, чтобы его не вырвало.

— Ну… Зачем приехал, для начала? — откинулся на спинку стула Веня, поглаживая толстый живот.

— Покаяться хочу, Вениамин Сергеевич.

Стас закрыл лицо ладонями. Он не собирался плакать. У него просто все плыло перед глазами от алкоголя.

— Покаяние — это хорошо, Стасик, — неожиданно сделался серьезным Веня. — Только если оно искреннее, если не разбужено страхом.

— Искреннее, Вениамин Сергеевич! — глянул на него Стас покрасневшими глазами. Наткнулся на понимающий взгляд матерого ревизора и добавил: — И обусловлено страхом, конечно. Страхом за свою шкуру. Я запутался, если честно. Потому что солгал вам. Сначала один раз не договорил. Потом второй. Чуть приврал там, чуть здесь. И понеслось комом. Это такая паутина, скажу я вам! Выпутаться бесполезно. Ложь нагромождается слоями, кажется правдой. Потом уж и не вспомнить, с чего все началось. И вернуться к исходной точке — к правде, ох как сложно.

— Разрешаю попробовать, — ухмыльнулся Веня.

По его виду было не понять: проникся он пламенной речью гостя, нет.

— Разрешаю попробовать все исправить. Излечиться тебе от вранья. Исцеление правдой сейчас у тебя будет, Стасик. Если не получится, тогда станут лечить тебя лекарствами. Но уже не мы и не здесь. Итак, с чего все началось? С твоей вдовы? С ее богатства? Из-за этого тебе снесло голову?

Стас задумался, пытаясь вспомнить все с самого начала.

— Бабы… Они сбили меня с пути истинного, — плаксивым голосом промямлил он, вытирая руки после капусты о влажную салфетку. — Я познакомился с Иркой, когда отдыхал на одной из загородных баз с Зоей.

— Зоя — это генеральская вдова? А Ирка — это та пигалица, которая подсунула тебе паленую тачку?

— Да. С Зоей у нас все шло неплохо. Невзирая на разницу в возрасте, отношения с ней не были обременительны. Она баловала меня. Дарила дорогие подарки.

— Ага. Одна картина в твоей кухне чего стоит! — фыркнул Веня. — Думаешь, я не узнавал?

— Кроме картины она много еще чего мне дарила. И не ревновала никогда. Не нудила. Веселой была…

— Из-за чего же ты тогда ее убил, Стасик? Из-за колье?

— Нет! Я не убивал ее! — глянул он честно на Веню. — И зачем? Это колье мы собирались вывезти за границу и продать на аукционе. И тогда уж можно было бы от нее избавиться, чтобы деньги забрать. Раньше-то зачем? Смысл в чем?

— А я тебе скажу…

Веня соскочил со стула и семенящей походкой дошел о раковины. Вымыл руки под мощной струей воды, не заботясь, что брызги летят во все стороны. И майка на его толстом животе тут же промокла

— Зоя твоя передумала продавать колье на аукционе. Она его в наследство решила оставить своему любимому племяннику. И в завещании отдельной строкой пометила. Ты опешил. И решил, что…

— Я не знал о завещании! — взвизгнул Стас, вскакивая со стула. — Клянусь, Вениамин Сергеевич! Я не знал! Мы с ней накануне вечером снова говорили о поездке за границу. Она веселилась, планы строила. Даже отель предлагала и… Я не знал о завещании. И я ее не убивал! Я клянусь!

Веня, развернувшись и привалившись толстым задом к раковине, внимательно рассматривал Стаса. Потом в его бесцветных ледяных глазах что-то едва заметно дрогнуло.

— Ладно, — категорично заявил он, возвращаясь к столу. — Сделаю вид, что поверил тебе. К убийству генеральской вдовы и краже ее колье ты не имеешь отношения. А что с этой девкой? Угонщицей? Она ведь, кажется, не только тачку своего отца угнала и продала моим пацанам. Она еще и тачку с фирмы племянницы твоей Зои умыкнула. Поправь меня, если я ошибся…

— Все так. Все так. Она меня попросила машину своего отца пристроить. Мы были уверены, что никто и никогда ее не станет искать.

— Потому что некому было искать ее отца, так? — Веня дождался согласного кивка и продолжил: — Так… Он там, где я думаю?

И снова согласный кивок Стаса был ответом.

— Ты его убил?

— Нет. Она выстрелила в него. Решила попугать, как мне объяснила. И выстрелила. Убила наповал. Мне звонит среди ночи, вся в истерике. Что делать?! Ну я и помог.

— Ты не помог, Стасик. Ты подставился. Как идиот! Потому что соседка видела тебя и записала номера твоей машины. И про выстрел написала в своем дневнике. И про то, что после той ночи Соколова никто больше не видел. Не смотри на меня так. Пришлось моим ребятам параллельно с ментами поработать. — Веня потянулся к бутылке, снова разлил водку по рюмкам. — Она папашу убила. Ты его похоронил. И решили попутно бабла срубить.