Миланский вокзал

«Что, черт побери, с ней случилось? – подумал Меццанотте. – Она сошла с ума или просто пьяна?» Ему пришло в голову, что жрица могла убедить ее подыграть ей, предоставив себя для акта божественного обладания. Но почему Лаура согласилась? Ее вынудили? Может, ей угрожали? Возможно, накаленная атмосфера церемонии способствовала какой-то форме самовнушения…

Лаура тем временем стала бродить среди зрителей в первых рядах. Она позволяла пожимать и целовать свои руки, принимала предложенные ей напитки и еду, играла с детьми и отвечала на вопросы последователей.

Наконец Лаура подошла к Маман, которая встретила ее с почтением. Их беседа продолжалась довольно долго. Что бы они ни обсуждали, голоса их были тихими, а лица – серьезными. Меццанотте не смог уловить ни единого слова.

Закончив разговор, Лаура вернулась на сцену и огляделась. По толпе пробежала волна возбуждения. Что бы ни произошло, это был ожидаемый момент, который уже случался раньше.

Лаура начала подвергать мужчин-зрителей своего рода сортировке. Она подходила к одному из тех, кого считала лучшими, вслух оценивала его достоинства и недостатки, иногда спрашивала мнение зрителей, озорно поддразнивала его, а затем переходила к следующему. Судя по тому, как весело смеялась девушка, казалось, что она получает от этого удовольствие.

В какой-то момент Лаура подошла к одному из музыкантов, сенегальцу со скульптурным телосложением. Она тщательно ощупала его бицепсы и грудные мышцы, затем запрыгнула к нему на колени и поцеловала его в губы.

Меццанотте был пронзен острой вспышкой ревности. Если это было притворство, то она зашла уже слишком далеко. Генерал понял это и попытался объяснить ему, что он не должен думать, что дело в самой Лауре. Ее тело стало вместилищем богини, которая поселилась в нем, временно изгнав сознание девушки. В этот момент ее жесты и слова были прямым выражением личности Мами Вата, а не Лауры.

«Черта с два», – подумал про себя Рикардо в угаре ярости и опьянения, твердо решив, что если этот красивый музыкант осмелится хоть пальцем ее тронуть, он разобьет ему физиономию.

– И вообще, что там еще должна сейчас делать твоя богиня? – пробормотал он.

– Вот, – с некоторым смущением ответил Генерал. – Случается так, что Мами Вата во время своих визитов в мир смертных выбирает себе мужчину по душе, с которым… ну, с которым она сможет немного покувыркаться.

Лаура еще несколько минут дразнила сенегальца, который теперь уже точно был ею очарован. Однако в конце концов, встав, оттолкнула его. Снова огляделась вокруг, а затем решительно направилась к Меццанотте. Остановилась перед ним, открыв в плотоядной улыбке сверкающие, белые и, по крайней мере как показалось Рикардо, опасно острые зубы.

Только потом, пристально присмотревшись к ней, он понял, что не только ее поведение претерпело изменения. Глаза пылали странным светом, которого он никогда раньше не видел и который делал ее чужой для него, почти неузнаваемой. Можно ли такое подделать?

– Ты, вставай, – приказала ему Лаура таким безапелляционным тоном, что Меццанотте не смог не повиноваться. Быстро оглядела его с головы до ног, затем взяла за руку и торопливо потащила прочь.