Правда персонального формата

— В котором часу это было? — нахмурился Иван Николаевич.

Валя посмотрела в телефон. Назвала время.

— Странно… — Его морщины на лбу стали еще рельефнее. — По заключению эксперта, который осматривал тело, она умерла приблизительно в то время, когда позвонила вам. Странно…

— А как она умерла?

У Вали сводило челюсть, боль отдавала в уши и затылок, с такой силой она стискивала зубы. И коленки совершенно точно тряслись, и руки.

Вдруг все из-за нее? Вдруг это она своим самодеятельным расследованием ускорила гибель Марии Степановны? Она же никогда себе этого не простит! И Илья не простит! Что она натворила?

— Ее тело обнаружили на ступеньках, ведущих на второй этаж, — проговорил Иван Николаевич. — Она упала лицом вниз. Прямо на ребро ступеней. Предварительно, у нее был сломан позвоночник в шейном отделе. Несчастный случай!

Боровой широко развел руками.

Носов с Валей стремительно переглянулись.

— Где загорелось? — спросил Сергей, рассматривая закоптившиеся рамы окон первого этажа.

— Предварительно, в кухне. Но все установит следствие. Будет проверка. Родственники настаивают на тщательном расследовании. Утверждают, что хозяйка, невзирая на возраст, ничего никогда не забывала.

Валя поспешно опустила взгляд. Мария Степановна сегодня утром жаловалась ей на свою память. И говорила, что многое записывает, чтобы не путаться.

— При ней что-то было? — подняла она на Борового тревожный взгляд.

— Я не могу знать. Меня не было, когда тело вынесли. Вам лучше поговорить…

Он несколько раз обернулся. Валя насчитала: по три раза во все стороны света. Она поняла, что нервничает и раздражается. Носов еще куда-то запропастился. Только вот стоял рядом — и нет его.

— Вам лучше поговорить с ее родственниками. — Боровой указал рукой на группу из трех человек, переговаривающихся у дома напротив. — Там внук и кто-то из ее детей. Я не владею информацией. Извините… Мне немного некогда…

Поискав взглядом Носова, Валя его нигде не увидела и пошла в сторону дома напротив сгоревшего. Там жил тот самый Федоров, который нахамил ей в прошлый раз. У его высокого бетонного забора стояла группа мужчин.

Трое. Один — пожилой, невысокий, полный в талии, почти лысый, с красными от слез глазами. Он без конца доставал из кармана брюк носовой платок, вытирал им лицо и снова, комкая, убирал его обратно. Второй — рядом с ним — казался моложе и спокойнее. Был худощавым, седовласым. Странно, не по погоде, одет в темный плотный костюм. Он говорил. Много и часто кивал в такт своим словам. Это отметила Валя, медленно продвигаясь в их сторону. Третий, видимо, был внуком Марии Степановны. Он стоял в метре от двух других и казался застывшим от горя, которое, возможно, случилось и по ее вине тоже.

— Добрый день. Капитан Горохова. — Она показала им удостоверение. — С кем я могу поговорить?

— Что такое? — вытянул шею из воротника темного плотного пиджака седой мужчина. — Почему это ваш отдел интересуется пожаром?

— Я здесь не по причине пожара. — Она уставилась на внука Марии Степановны. — Я здесь по факту гибели вашей… Марии Степановны.

— Гибели?! — Шея из пиджака вытянулась еще на пару сантиметров. — Но это был несчастный случай! Тетя Маша просто оступилась и упала на ступени. Очень неудачно упала. Так утверждает эксперт. Я с ним уже говорил.

— Погоди, Валечка, погоди. — Полный в талии мужчина замахал на него руками, снова слазил за носовым платком в карман. — Органам правопорядка виднее. Простите, просмотрел ваше звание.

— Капитан. — Голос внука прозвучал над самым ее ухом.

Она даже не заметила, как он подошел.

— Капитан, папа. Девушку зовут Валентина. Капитан Горохова Валентина. Я ничего не упустил? — Он смотрел на нее сверкающим болью взглядом. — Так что за дела у вас были к бабуле?

На последнем слове голос его дрогнул, опустившись до хрипоты.

— Мы назначали с ней встречу. Она позвонила мне. Ей было что мне сообщить и… — Она умолкла, поняв, что бессвязно бормочет. — Простите…

— Что сообщить? — Седой мужчина в теплом пиджаке подозрительно прищурился. — Вы что, использовали бедную старую женщину в роли осведомителя? Вы понимаете, что творите!

— Валечка, заткнись, пожалуйста, — плаксиво попросил его второй мужчина. — А лучше — уезжай отсюда. Вообще не понимаю, зачем ты здесь? Нам не нужен адвокат! Ведь не нужен, товарищ капитан?

— Нет, — мотнула она головой, волосы тут же неуместно заметались веселой пляской.

Валентин в теплом костюме обиделся. Молча кивнул и ушел куда-то за оградительную ленту.

— Я Глеб, — протянул ей руку внук погибшей женщины. — Глеб Смирнов. Я внук Марии Степановны. Это мой отец — Смирнов Игорь Иннокентьевич. Мы весь день были вместе. Решили перекусить в нашем любимом ресторане. Это был поздний обед. С утра и весь день мы работали. У нас общий бизнес. Мы выехали из офиса в шестнадцать тридцать. И почти сразу нам позвонил Валентин. Он сообщил нам о беде. Ему позвонил кто-то из соседей бабули. Мы с ней сегодня не созванивались. О ее планах не знали. Ничего тревожного в минувшие дни не происходило. Все как всегда.

— Ух ты!

Валя перевела взгляд на его отца.

— Все как всегда, — поддакнул отец Глеба.

— Я ответил на все вопросы, которые обычно задает полиция. — Он не спросил, он был уверен. — Теперь, пожалуйста, ответьте, что вам пыталась сообщить Мария Степановна?

— Я задавала ей вопросы о ее соседях, — нехотя призналась Валентина. — Она не смогла мне на них ответить. Не призналась, что забыла. А сегодня вдруг позвонила и сообщила, что нашла тетрадь с записями и хотела бы со мной поговорить.

— Во сколько?

Глеб смотрел не на нее, а на ее волосы, парящие самым настоящим облаком над ее головой. Называя точное время, она почувствовала вдруг, что ей неловко и от его внимания, и от его вопросов. Но сделаться строгой и объявить, что вопросы здесь будет задавать она, Валентина не могла по ряду причин. И самая главная из них заключалась в том, что делать здесь ей, по мнению того же Носова, было совершенно нечего.

— Так это было еще в первой половине дня, — изумился внук Марии Степановны. — А вы приехали только сейчас? Почему?

— Я была на службе.

— А разве разговор с Марией Степановной не ваша служба?

Изумление внука ползло по нарастающей. Они без конца переглядывались с отцом. И, наверное, уже сто раз пожалели, что отпустили своего семейного адвоката, являющегося еще и родственником.

— Да, но… Но не совсем.

Блин! Она чувствовала себя студенткой, желторотым стажером. Все объяснения, рвущиеся с языка, казались полным бредом ей. А им? И Носов куда-то запропастился. Вот где он, когда так нужен?

— Я расследую дело, которое напрямую к вашей матери не имеет отношения. — Она уставилась на Смирнова-старшего, так ей было легче. — Оно косвенно указывает на причастность соседей Марии Степановны.

— Указывает? — Брови Глеба продолжали висеть в самой высокой точке над глазами.

— Предположительно, — нехотя призналась она.

— И вас наверняка не поддерживает ваше начальство. Поэтому вы здесь в свое нерабочее время. — Смирнов-младший упер кулаки в бока, уставившись на нее, как на правонарушителя. — И в свою самодеятельность вы втянули нашу… Ну, вообще! У меня нет слов!

Отец Глеба снова вытащил многострадальный носовой платок из кармана. Прошелся им по щекам.

— Помолчи, сын, — неожиданно потребовал он достаточно жестко. — Позволь девушке высказаться.

Ну вот! Она так и думала! Ее смущение они отлично рассмотрели и теперь общаются с ней, как со школьницей.

— Что именно о Соколовых вы пытались узнать? — Верхние веки мужчины, припухшие от слез, нависли над глазами, превратив их в щелки.

— Мария Степановна говорила что-то о конфликте, который произошел между ними. Поначалу она о нем забыла. Вы знали, что у нее были проблемы с памятью, и она все записывала?

Она поочередно посмотрела на отца и сына. Оба согласно кивнули.

— Так вот, она нашла среди своих тетрадей ту самую, где записывала информацию о соседях. И обнаружила суть конфликта между ними. И еще нашлось что-то. По ее мнению, представляющее для меня интерес. И это что-то датировалось месячной давностью. А как раз чуть больше месяца назад и произошло то преступление, которым я занимаюсь.

Врала, конечно, а что было делать!

— Я не в курсе конфликта, — сухим трескучим голосом открестился внук.

Он извинился и ушел куда-то. Отец провожал его взглядом до тех самых пор, пока Глеб не смешался с толпой зевак. Тогда он сунул скомканный носовой платок в карман и проговорил с тяжелым вздохом:

— А вот я, кажется, могу быть вам полезен, товарищ капитан. Если вас действительно интересует суть конфликта между моей матерью и ее соседями Соколовыми, то я могу вам об этом рассказать.