Набат

— В нашем положении с банком тягаться бесполезно. Руководящие мужички к аварийному всплытию загодя подготовились, не на одну зарплату живут, а на клерков им плевать. Закроем этот, откроют другой — и опять старая песня на мотив «Семь сорок».

— Помнится, Георгий Георгиевич обещал сломать всю систему легальной наживы коммерческих банков, — подначил Гречаный.

— А он и делает это, — уверенно ответил Момот. — Сейчас в руководство Международного совета банков пришел Карл Бьернсен. Он не прагматик, хотя и в годах, новатор, хотел бы изменить всю мировую банковскую систему. По сути дела, Хисао Тамура дал ощутимый щелчок хитромудрым Ротшильдам, развалил их невидимые коммуникации. Имея крупных союзников, можно разорвать кабальный круг фарисеев и мытарей, прекратить их владычество ни на чем. Надо склонить Карла Бьернсена на нашу сторону. Такой шанс имеется.

— Какой?

— Весомый. Много лет он безуспешно разыскивает своего сына от русской женщины.

— Так поможем!

— Дайте задание Ване Бурмистрову, он мне симпатичен.

— Считайте, дал.

— А я приступаю к организации встречи с Бьернсеном.

Едва распрощавшись с Момотом, Гречаный вызвал Бурмистрова:

— Ваня, нужно поискать сына крупного финансового магната Карла Бьернсена, якобы его след остался в России. Он нам место за общим банковским столом устроит за подобную услугу.

— Почти нашел, Семен Артемович.

— Шустро, — обрадовался Гречаный. — Так порадуй старика — и дело с концом.

— Порадует ли это вас?

— Что это все автономно работать стали и загадками говорят? — почувствовал новый подвох Гречаный. — Кто он?

— Игорь Петрович Судских.

— Да брось ты… — не поверил своим ушам Гречаный. — Чушь.

— Из-за этого Смольников погиб. Поездка его и другая жены во Владивосток — совпадение. К делу «Росс кредита» не относится.

— Иван, выкладывай по существу, — нахмурился Гречаный.

— За этим и пришел, Семен Артемович, — с достоинством ответил Бурмистров. — До того как Смольников перешел в аппарат Бехтеренко, по личному распоряжению Воливача он вел раскодировку магнитокарт приборов, где записывалось все происходящее с Судских в коме. Ничего существенного там не обнаруживалось. Какие-то химерические картинки, фантазийчики, потусторонние картинки, и все же нет-нет и появлялись имена и факты из прошлого, не Судских, а вообще. Смольников перешел к Бехтеренко, а перепоручать задание другому Воливач не хотел и договорился с Бехтеренко, чтобы Смольников задание продолжил. Воливач в исполнительность Леонида верил твердо. Но дело-то в том, что Смольников летал во Владивосток до смерти Воливача, а Смольникова собиралась позже. Никакой связи. Просто во Владивостоке жила первая жена Леонида, с которой у него остались хорошие отношения. Женился второй раз он сдуру на вертихвостке, она его в Москву переманила, развела с прежней насильно. Ей ширма была нужна в виде скромного парня. Когда Лене стало невмоготу от любовных подвигов жены на стороне, он стал переписываться с первой, а потом и слетал к ней поговорить о своем возвращении. Мои хлопцы побывали у нее, она без утайки рассказала, что Леонид поделился с ней служебными тайнами. В частности, о норвежской принадлежности одного из высших офицеров разведки. Видимо, из раскодировки он об этом узнал и хотел встретиться с Воливачом отдельно. Скорее всего Леонид проговорился и тут, а Воливач уже не доверял Смольникову и велел делать раскодировку дублем. При тщательном обыске на квартире Воливача в одном из цветочных горшков нашли фотоматериалы с отснятыми докладами по раскодировке. Пленка у меня.

— А почему молчал! — не первый раз сегодня разозлился Гречаный. — Когда был обыск?

— Вчера. А спешить не стал потому, что не нашел убийцу Леонида.

— Кто?

— Сыроватов. Вместе с ним растворились многие собровцы. Думаю, Лемтюгов перевел их на нелегалку для своих пакостей.

— Догадываюсь…

Гречаный пожалел, что так скоро расстался с Момотом. Вечная перестраховка: все свои, а разговоры с каждым разной степени доверия. Какое уж тут скорое единоверие!..

— Ваня, ты уверен, что Судских сын Бьернсена.

— На сто процентов. Выяснил через архивы КГБ. Сейчас мне доступно. Мать Судских пострадала из-за связи с норвежцем. Запугали ее, хотели стукачкой сделать. И знаете, кто допрашивал ее в 59-м?

— Говори.

— Отец Воливача, старый развратный козел. Без шантажа не обошлось.

— Ваня, кто еще знает об этом?

— Вы да я.

— Пусть так и будет, Иван Петрович. Фотокопии уничтожь.

— Понятно, Семен Артемович.

— Сначала подготовим Игоря Петровича…

На Бурмистрова Гречаный мог положиться всецело. Толковый казак. Пока и Момоту ничего знать не надо.

Пропажа Смольникова определилась. Стало жаль его по-отцовски. Погиб не по своей вине, и все же в натуре Смольникова что-то напоминало участь Трифа. И тот спешил прямо на красный свет, не считая в том ничего особенного. Подумаешь, Христа не существовало; что такого: у Судских норвежский отец…

Последнюю новость Гречаный никак не мог переварить. Вот ведь как сплелись судьбы: от Бьернсена зависит финансовое здоровье страны, от Судских духовное. Как же распорядиться двуединством? Что принести в жертву?

«А сам Игорь знает это или оставил все как есть за покровом сна?» — размышлял Гречаный, не в силах избавиться от двузначности.

Судских был далек от раздвоения личности. Как всегда последнее время, он ощущал себя счастливым и заснул счастливо. Все же повезло ему на склоне лет познать истинное счастье, куда не примешивались житейские условности. Он вел себя раскованно, и барометр его жизни показывал гались воинские склады, и рокада к ним охранялась тщательно: кому нужны неприятности с особистами? Местные по грибы-ягоды ходили южнее, а эти места не привлекали внимания своей пустоватостью и квелым подлеском. Его так и называли «маклаковские по лески».

Вернувшись из монастыря, Судских связался с Гречаным. О себе ни слова, нашел причину другую, первую пришедшую на ум. Может, он попал в точку, когда услышал ответ Гречаного?

— Семен, нет ли смысла просчитать вероятность экстренных событий? До выборов осталось немного.

— Просчитай, конечно! Я сейчас подошлю человека с кое-какими новыми сведениями, вот и займись, очень поможешь, — говорил Гречаный весело, оттягивая срок своей исповеди. — Все хорошо, Игорь? — что-то насторожило Гречаного.

— Недоспал, пожалуй…

— То-то с молодой женой! — рассмеялся Гречаный.

Посыльный привез данные за последний месяц о вооруженных формированиях, кроме армейских. Папки с грифом «Секретно».

«Куда-то разбежались боевики Воливача и Лемтюгова, — отметил Судских сокращение спецотрядов. — Куда?»

Большая часть проверенных бойцов обнаружилась в охранных службах «Лем холдинг», крупной фирмы Лемтюгова. Ясно: хозяин держит их на коротком поводке под рукой. Он опять связался с Гречаным.

— Молодец, Игорь! Бурмистров подтверждает это. Только пока не ясно, почему подручные Лемтюгова зачастили на периферию? Как считаешь: предвыборная агитация?

— С одной стороны, да. Тамбовскую, Липецкую, Рязанскую области завалили водкой, на закуску не скупятся, на подарки раскошеливаются, взялись селянам дороги чинить. С одной стороны, хорошо.

— А с другой — чего ради, когда зима уже лютует? — продолжил Гречаный. — Послушай, Игорь, будь ласка, свяжись с Бурмистровым и Бехтеренко, покопайтесь вместе.

— А нет ли в этих краях чего-то особо важного?

— Важного? — задумался Гречаный. — Есть, пожалуй. Только я не связывал одно с другим. Ты ведь не случайно спросил?

— Неспроста, Семен.

О вещем сне он не собирался рассказывать, неловко. Но Гречаный раскусил его. Стало быть, Судских попал в точку: где-то там прячут мальчика, и Лемтюгов что-то замыслил.

Ожидая ответа Гречаного, Судских машинально задрал брючину на левой ноге. Пятно увеличилось до размеров металлического рубля.

«Не зараза ли? Надо Лайме звонить…» — озаботила догадка.

— Давай, Игорь, к вечеру поразмыслим, — ответил наконец Гречаный. — Запарка сейчас, три иностранные делегации. А вечером давай.

— Буду, — ответил Судских и набрал домашний номер. — Как себя чувствует любимая?

— Любимая в домашних делах и чувствует себя прекрасно, — ответила Лайма. — А ты? Я думаю о тебе. Что-нибудь стряслось?

«Не могу», — сжал зубы Судских, но отвечать надо.

— С чего вдруг стряслось? Обычная запарка. А ванну принимала?

— Господи, что с тобой? Чего ради днем я полезу в ванну?

— Ну как же: ты теперь не одна…

— Глупый, — засмеялась она. — Я с утра у врача побывала, и он подтвердил мои предположения.

— Тщательно осматривал?

— Совсем поглупел от счастья! Тщательно. И где положено. Да, тебя Алик Луцевич разыскивал. Звонил, тебя не оказалось на месте.

«Вот перед кем запираться нечего», — понял Судских и связался с Луцевичем.

— Ты искал меня?

— Да, Игорь. Есть кое-какие соображения, надо бы свидеться. Ты в делах? Или ко мне подскочишь?

— Давай ко мне, — решил Судских.

Луцевич собирался было уехать в Швейцарию, но захватила предвыборная страда, потом эпидемия удержала, а там и другие события. Он сам предложил свою помощь, если вдруг возникнут новые очаги непонятных заболеваний в стране, и зорко доглядывал за всем, связанным с санитарией. Гречаный поддержал его. В любой момент Луцевич мог вылететь куда угодно специальным самолетом, что и делал.

Стоически дожидаясь приговора Луцевича, Судских разглядывал пятно. Оно росло быстро, и так же быстро росла в нем отрешенность.

Луцевич появился, как всегда в бравурном настроении. Сразу и не понять, что он в пятом часу утра прилетел с Камчатки…

— Ты знаешь, — без долгих приветствий говорил он, будто зашел из соседнего кабинета покалякать с товарищем, — там чудеса происходят, в Долине гейзеров. Один безногий случайно попал туда, залез на халяву в источник, и представляешь: нога стала отрастать!

— Ну да? — не поверил Судских, зная привычку Луцевича шутить с серьезным видом.

— Святая правда, Игорь! Может, ты помнишь, у меня ноготь на большом пальце с детства был поврежденным. Смотри теперь, — показал он палец с аккуратным, каким-то свежим ногтем. — Новехонький вырос!

— Тогда посмотри, что у меня, — сказал Судских, не в силах больше оттягивать приговор, и задрал брючину.

Луцевич, попеременно вглядываясь то в пятно, то в лицо Судских, наконец присвистнул.

— Проказа? — решился Судских.

— Нет, Игорь, — отрицательно покачал головой Луцевич. — Это печать Адамова. Не слаще, но не зараза.

— Разъясни, — перевел дыхание Судских.

— Она появляется только у лиц царского происхождения или княжеского.

— Что ты несешь! — сорвался Судских. — Какой я царь? Извини…

— Надо бы родословную знать, — непонятно почему оробел Луцевич. — Появление такой болезни пока не объяснено и непредсказуемо. Есть догадки: при изменении функций п> ловного мозга появляются такие пятна. Будто мозг растет и выедает кожу на теле. Все это потом, а сейчас — быстро в аэропорт. По пути сообщим Гречаному. На Камчатку!

— Что за спешка?