Набат

5 — 20

Незаметно для окружающих Смольников выпал в осадок. Последнее время он выполнял задание Гречаного, но, как понимал тот, оно продвигалось туго. Умеющий толково объяснить явления и события, спрограммировать и обосновать собственную теорию он не смог. Г речаный и не надеялся на результат. Вера — не кафтан, насильно мил не будешь. Он охладел к самой разработке, к Смольникову, и только необходимость привлечь его к комиссии Момота заставила найти Смольникова. Момот пожелал поработать с ним плотно, теоретически Смольников был подкован прекрасно, более того, жена Смольникова занимала солидный пост в банке «Росс кредит», к которому Момот питал особый интерес, ее участие в комиссии могло оказаться важным.

С чувством неловкости Гречаный связался с Бехтеренко:

— Святослав Павлович, а где там наш литератор?

— А я его с полгода не вижу. Припарковался он в вашей администрации, а зарплату у меня получает, — с легкой иронией ответствовал Бехтеренко.

Поискали Смольникова вдвоем. Дежурный по МВД сообщил, что Смольников в управлении не появлялся больше месяца. Аналогичный ответ дали в администрации Гречаного. Домашний телефон не отвечал.

Гречаному стало стыдно. Хотел сделать Смольникова правой рукой, остыл и забыл о его существовании. Только сейчас он переполошился: не предмет обихода пропал — живой человек.

Двое суток тщательных поисков результатов не дали. Соседи по площадке, консьержка также не могли ответить ничего вразумительного: не видели больше месяца, думали, Смольниковы в отпуске.

Еще и супруга исчезла…

Вскрыли квартиру. Обстановка в целости и сохранности, чисто, фурычит холодильник, в нем продукты, но все говорило о долгом отсутствии хозяев. Вот когда начались глубинные поиски. Пропала не простая чета: офицер, приближенный к главе государства, и жена, не последняя сошка в крупном банке.

Выяснилось: жена Смольникова уволилась два месяца назад, как раз когда Момот приступил к ревизии крупнейшего в России финансового монстра. Совпадение? Изъяны в работе банка обнаружились немалые, но Смольникова не имела к ним прямого отношения. На первый взгляд. Ее отдел вел фьючерсные контракты. Однако предполагалось отдел расширить, изменить направление: «Росс кредит» выиграл тендер на размещение миллиардов Тамуры.

В совпадения никто не поверил. Гречаный велел выделить поиск четы Смольниковых в дело государственной важности с параллельной проверкой «Росс кредита». В сборную группу попали самые опытные и доверенные эксперты и оперативники.

Как водится, перетряхивание грязного белья обнажило много скрытых от посторонних глаз пикантных подробностей. Бехтеренко запросил личной встречи с Гречаным.

— Семен Артемович, тут такая каша замешана, сразу не расхлебать, — в затруднении докладывал он. — Жене Смольникова протежировал сам Воливач, руководство ее побаивалось. После его смерти, судя по всему, от дамы решили избавиться. Сослуживцы не особо охотно, однако рассказали, что она встала в позу и пригрозила раскрыть некоторые аферы банка. Не дожидаясь огласки, ее скорее всего убрали. Дама не блистала чистой репутацией, любила веселые компании, имела любовников. Смольников помучился с нею. Последний раз ее видели в фешенебельном загородном ресторане. Приехала одна, изрядно пьяная, кого-то дожидалась. Не дождалась и уехала на такси, вернее, на частнике, номера машины никто не запомнил. Вначале, как выяснилось, Смольников ее исчезновению не придал значения, загулы случались и раньше, лишь через неделю он обратился к ребятам, с которыми работал еще в УСИ, скрытно поискать ее. Горячего желания никто не проявил, сославшись на занятость. Смольникова успокаивали: найдется, мол, сама, жена не иголка. Скромный Смольников решил заниматься этим самостоятельно. Единственную деталь удалось выяснить у сослуживцев: Смольников собирался лететь во Владивосток. Причин не объяснил. Просил только, если его хватятся, мол, выехал поработать с архивами.

— Веселенькие дела, — щерил усы Гречаный. — Куда хотел, туда поехал. А я-то думал, он в тиши кабинета «Апрельские тезисы» готовит. Вот тебе и педантичный аккуратист Смольников! — Досада и неловкость одновременно снедали Гречаного. — Но почему он не заявил об исчезновении жены?

— Переживал за свою репутацию, — подсказал Бехтеренко. — Не очень-то приятна огласка амурных подвигов супруги.

Новый поворот в расследовании дал Бурмистров. Занятый на Лубянке переформированием своего ведомства, он не уклонился от помощи, выделил в группу достойных оперативников.

— Смольников просил личной встречи с Воливачом. Воливач ему отказал через Сумарокова.

— Когда это случилось? — спросил Гречаный.

— За неделю до смерти Воливача. В назначенный Момотом день ревизии «Росс кредита».

Гречаный запросил Момота:

— Георгий Георгиевич, как там у тебя проверка «Росс кредита»? Закончилась?

— Не совсем, — уклончиво ответил Момот. — Тут накручено-наворочено лихо. Умные люди потихоньку за смутные годы целую империю создали, вполне независимую, как подводная лодка. Филиалов больше, чем у всех остальных коммерческих банков, вместе взятых. Практически в каждом крупном городе и районном центре. Сбербанк везде оттеснили на вторые роли. Система централизованная, филиалы никакой свободы не имеют. Тут наскоком не возьмешь. Спасибо, Святослав Павлович помогает, целая армия инспекторов задействована. Говорю ж, империя…

— Грубые нарушения законности есть?

— Воз и маленькая тележка. Банк давно никого и ничего не боялся. Готовлю постановление о ликвидации. Через неделю представлю.

— А нет ли такого, что проливает свет на дело Смольниковых?

— Есть, — со вздохом отвечал Момот.

— А почему скрываешь? Знаешь ведь, дело в особое производство выделено, — ворчливо попенял Момоту Гречаный.

— Не хотелось до полной ясности говорить, — неохотно ответил Момот. — Я подъеду и расскажу сам.

История вкратце приключилась такая.

Из банка исчезли полторы тонны неучтенного золота в слитках. Жена Смольникова дозналась об этом и решила шантажировать руководство, когда от нее хотели избавиться. Того чище: между управляющим и Смольниковой была любовная интрижка.

— Откуда взялось неучтенное золото? — в первую очередь поинтересовался Гречаный.

— «Росс кредит» первым стал работать с золотом. А это не бумажки, не валюта, учтенная государством. Еще в начале девяностых банк стал выпускать золотые сертификаты, с подачи акционеров пробивалась купля-продажа золота. «Росс кредит» первым оказался у кормушки. А где кормушка, там и кормило. Полторы тонны золота были неучтенным стратегическим запасом, по документам не проходили, почему ревизия сразу их не обнаружила. Потихоньку выявили.

— Ничего себе — полторы тонны золота!

— К ситечку налипало.

— Куда вывезли?

— Ориентировочно во Владивосток с дальнейшей отправкой за бугор. Был такой приказ: о командировании Натальи Смольниковой во Владивосток. За день до смерти Воливача он был подписан, и намечалась поездка через два выходных дня. В субботу Воливача не стало…

— Так-так, — соображал Гречаный. — Воливач в лице Смольниковой имел своего человека в банке, и его причастность к золоту очевидна. Смольникову убрали, а следом и Леонида за любопытство.

— Есть такая версия, — согласился Момот. — Но не пойман — не вор.

— Понимаю, — кивнул Гречаный. — Ты прав, давай зло с корнем рвать. Помощь от коммерческих банков минимальная, а перекачка за рубеж российских денег существенная, утечка солидная. Я за ликвидацию всей системы вообще, хватит на поводу у Ротшильдов идти.

— Абсолютно согласен, Семен Артемович, не зря и предложил сразу. Недоучка Гайдар со своими единомышленниками подфартили иностранным банкам, открыв дорогу коммерческой финансовой системе в России и тем самым закабалив ее еще больше. «Росс кредит» выпестовала очень шкодливая ручонка, у него отличное от прочих банков положение. Тут как в машинном зале атомохода: без спецов не обойтись, чтобы во всех магистралях и клапанах разобраться.

— Это ты к чему? — поинтересовался Гречаный. Момот любил образные сравнения и зря бы сейчас не помянул о подводной лодке…

— К тому, что при захвате такого атомохода достаточно перекрыть скрытный маховичок, и атомный взрыв готов. Мичман герой, остальные дураки. Случай был такой, — пояснил он. — Лет тридцать назад мне он запомнился из рассказа моего школьного товарища-подводника. На атомоходе типа «Комсомолец» прорвало трубопровод высокого давления за три дня до возвращения из автономного плавания. Вариант один: героически перекрыть его. Снарядили двоих машинистов в защитных костюмах. Отделало смельчаков радиационным паром так, что прямо в дезактивационной камере они сразу в поташ превратились.

— Бывало такое, — сочувственно вздохнул Гречаный. — Чем тупее руководство, тем больше требуется героев.

— Могло и не быть. Просто командир со стармехом крепко не сошлись характерами, и стармеха после похода гнали с флота вообще за раздутые провинности, изображенные командиром в рапорте. Стармех запил по-черному, и посылали героев без его ведома. Когда стармех очухался от пьянки, он без околичностей прилюдно дал командиру в торец, а командир для полной весомости своего рапорта собрал суд офицерской чести. Дали наконец подсудимому последнее слово, когда весь офицерский состав лодки исполнил команду «ату его!» Он сказал: «Проектируют атомоходы люди умные, строят мастера, обслуживают подмастерья, а командуют ими полудурки. Надо было не героев посылать на верную смерть, а вспомнить из школьных знаний принцип сообщающихся сосудов».

— Освежи и мою память, — с ехидцей попросил Гречаный.

— Примерно так спросил и командир, — усмехнулся Момот. — Атомоход — дорогостоящее сооружение, и, хоть и в ущерб комфорту, система дубляжа продумана прекрасно на всякий аварийный случай. Сектор паропровода перекрыли благодаря смельчакам, но подлодка всплыла и подала SOS. Остановился реактор. А если бы командир разбирался в системах трубопровода, можно было перепустить пар, миновав поврежденный сектор, и поход закончился бы с орденами и музыкой. Только и всего.

— А другие механики почему не посоветовали командиру?

— Не сподобились знать секреты. Только стармех знал. Чтобы шпионы не прознали про наши вумные штучки.

Гречаный намек понял, но обиду не выказал, только усом дернул. С Момотом он ссориться не хотел, да и уважал его, как облеченного секретами стармеха. Вполне спокойно он спросил:

— И какой именно клапан могут перекрыть на атомоходе «Росс кредит» для атомного взрыва?

— Маленький такой, но главный маховичок. Мы объявим о ликвидации банка, и миллионы вкладчиков останутся без денег. Взрыв государственного масштаба. В «Росс кредите» выше банковский процент по вкладам населения, и это способствовало оттоку вкладчиков из Сбербанка. Семьдесят процентов вкладчиков из ста по стране. Это не перевернутая пирамида в стиле Мавроди, а устойчивая, как на американском долларе с зорким масонским глазом.

— Давай выводы, Георгий Георгиевич.