На Запад!

Глава 5. Вильно

Небольшой обоз из восьми саней, пройдя Полоцк, зимником проскочил озера Нарочь и Свирь. Еще один небольшой переход по лесной реке – и за селом Ольховка уже совсем скоро должны будут начаться земли литвинов.

– Шумилович, мы совсем скоро из этой малой речки Страчи на большую Вилию выйдем, – объяснял следующему вместе с пластунским десятком Назару купеческий приказчик Малмыш. – Все, лихие места тут заканчиваются, ибо дальше уже князь Миндовг свою землю крепко держит. У него здесь, чай, не забалуешь! Чуть что, разговор у литвинов короткий: острая сталь или веревка – выбор небольшой для разбойных людей. Это вот у нас на окраине Полоцких владений они еще пока шибко озоруют, а там не-ет, там того не моги. Верст десять хода – и в устье этой речушки с Вилией будет на большом погосте воинский пост стоять. Тот пост, который мыто при въезде в Литвинское княжество со всех проезжих берет. У нас тут в обозе восемь саней, вот по парочке беличьих шкурок с каждой они и возьмут. И это, вы оружием там не бряцайте, литвины – народ гоношистый, как бы чего худого не вышло. Все-таки вы как бы из обычной купеческой охраны, а не из посольской, так что и статусом, выходит, поменьше.

– Да мы ведь, Малмыш, и сами из простых, – усмехнулся Назар. – Даже и не думали перед литвой хорохориться. С чего бы это нам? Так что ты даже не беспокойся, решай все дела по проезду, плати, сколько нужно, мзду, а нам бы только до Вильно поскорее добраться.

Обоз был небольшой, но охранялся он хорошо. На каждой из санных повозок, кроме возничего, сидело и по переодетому в самую простую одежу воину-пластуну. Пятеро их скакали рядом верхоконными. За всю дальнюю дорогу от Новгорода никаких нападений не случилось. Как бы ни велико было искушение у расплодившихся в смутное время многочисленных ватаг, но они, как видно, прекрасно своим нутром чувствовали, что перед ними не трусливые обозные мужики, а крепкие и закаленные в сечах вои. Видать, выдавали это взгляды, сама походка и манера держаться на частых здесь постоялых дворах. Такое читается внимательными людьми на раз. Ну а, как видно, непонятливых на этом оживленном и хорошо натоптанном торговом пути уже давно всех прикончили, еще задолго до подхода каравана.

Открывшаяся за поворотом преграда из трех саней вызвала скорее недоумение, чем чувство страха. Купец, скачущий на коне рядом с Назаром, резко потянул на себя узду, заставив коня вздыбиться. Остальные всадники действовали хладнокровно: придержав лошадей, они мгновенно распределились по всему речному руслу, а в их руках уже были самострелы и луки. То же самое случилось и с остановившимися санями. Восемь пластунов выскочили на лед. Две пары перебежали на берега, а четверка заняла позиции в голове обоза, выцеливая преграду из своих самострелов. Там же шло какое-то шевеление, мелькали за санями головы и тела, слышались громкие окрики.

– Малмыш, ты же говорил нам, что еще десять верст до погоста. Чего это тут нагорожено? – процедил Назар, поглаживая приклад своего речника.

– Так не доехали мы еще до него, – удивленно пробормотал купец. – Он ведь дальше гораздо, не знаю, кто это вообще тут может быть!

В это время от преграды опять послышались крики, и вперед вышли два разномастно одетых мужика. Передний, в богатой шубе, перепоясанный поверх нее широким кожаным ремнем, в блестящем округлом шлеме, вытащил из ножен меч, приосанился и, горделиво задрав подбородок, громко выкрикнул:

– Почто без почтения к княжьему посту подъезжаете, собаки?! Али вас вежеству не учили?! А ну быстро отвечать, кто вы такие и куда путь держите!

Назар напрягся, чуть приподняв самострел, и Малмыш легонько одернул его руку.

– Обожди, Шумилович, че-т я ничего не понимаю, а вдруг это и правда литвинский кордон? Там ведь тоже свои кичливые шуты есть. Нам вроде как не с руки ни с кем тут сейчас ссориться. Давай-ка я поговорю с ними покамест, их послушаю, вот мы и узнаем, что это за птица нам здесь попалась. А вы пока настороже и наготове все будьте.

– Ну, ладно, говори, – буркнул пластун, и купец выехал чуть вперед.

– Люди добрые, так мы караван купеческий из Господина Великого Новгорода! – громко выкрикнул Малмыш. – Везем товары в стольный град Вильно на постоялый двор Гостены Истомыча. Мы вашему князю Святославу Мстиславовичу мыто за проход сполна и исправно еще в самом Полоцке выплатили, у нас вот и береста с особым оттиском при себе есть. Почто же вы нас тут задерживаете?

– А кто вам сказал, бестолковые, что мы люди Святослава? – насмешливо выкрикнул тот, что был в шубе, и, поигрывая мечом, обернулся к соседу. Тот, одетый победнее, в подбитый мехом кафтан, как видно, желая поддержать своего старшего, оперся на длинное копье и в ответ громко рассмеялся.

– Вы уже находитесь на земле литвинского князя Миндовга и платить за проход должны ему, а то, я погляжу, порядков этого пути не знаете! – грозно нахмурившись, продолжил свою речь «мытарь».

– Да как же не знать-то? Знаю, – вздохнул печально купец. – А сколь с саней-то вам причитается, уважаемый?

– Да, как и обычно, как и всегда, по шесть шкурок белки с кажной! – решительно топнул ногой «мытарь». – Чаво-о? – повернулся он к подручному. Выслушав его, он коротко кивнул и опять крикнул купцу: – Ошибся я маненько, указ давеча был княжий, чтобы по восемь векшей брать с кажной повозки. Вот и давай, купец, отсчитывай, не жалей, а то ходу вам тут дальше никакого не будет! А коли вы будете ерепениться, так мы враз всех вас стрелами побьем! – кивнул он на стоявших за преградой своих людей.

– Не литвины это, Шумилович, – тихо проговорил Малмыш. – Я же говорил уже, что все время при заезде к ним мы по две векши мыто отдавали. Лихоимцы это, разбойные люди, похоже.

– Ну, добре, – кивнул с кривой усмешкой пластун. – Их тут пару десятков всего, никак не более. Нам здесь этих шутов на одну минуту боя. Сейчас проучим. Ты, Волесович, главное, зубы им покамест заговаривай, чтобы мы подойти смогли поближе.

Назар обернулся к своей пятерке и коротко переговорил с людьми. Вскоре от общего каравана отделилась пара саней, и в окружении всей пластунской охраны они покатили к преграде.

– Люди добрые, у меня ведь совсем при себе беличьих шкурок не осталось! – прокричал громко купец. – Дорога от Новгорода дальняя, а ведь везде в пути платить приходилось. В повозках только лишь один товар остался, да еще харч лежит. Будьте милостивы, возьмите, чего надо, в уплату за проезд? А уж мы шибко рядиться о его стоимости не будем.

– Это смотря какой товар! – насмешливо выкрикнул в ответ «мытарь». – А то, может, будет проще и все сани ваши забрать. Да еще и вас заодно охолопить!

Раздался резкий свист. Проскакивая к самой преграде, Назар мимоходом ударил плоской стороной своего меча по голове испуганно метнувшегося в сторону «мытаря» и тут же резко пришпорил коня. Вот всадник взметнулся вверх и перенес себя и хозяина через стоявшие поперек реки сани. Вслед за ним перескочили через них и еще двое воинов. Щелкали самострелы пеших пластунов, слышались истошные крики, а конная троица рубила мечами разбегавшихся в панике разбойников.

Пластун Лагута, стоя на правом берегу, прицелился и выжал спусковой крючок самострела. Тяжелый болт ударил почти что добежавшего до леса мужика в спину, и он, раскинув в стороны руки, свалился в снег, словно куль.

– Шустрый какой, – хмыкнул стрелок, перезаряжая оружие. – И сообразительный: быстрей всех к лесу деру дал.

На речном льду и по обоим берегам лежало девять трупов. Двое окровавленных разбойников громко стонали, привалившись к саням. Рядом с ними стояло восемь испуганных подельников. Предводитель, пачкая кунью шубу кровью, что струилась из большой ссадины, сидел на льду и тряс головой.

– Хорошо ты его приложил, Назар Шумилович, – кивнул на «мытаря» пластунский десятник Ипатий. – Не пришел он еще в себя, мычит чегой-то там себе под нос. Мы уже по-быстрому его людей допросили: ватажка Ярыги это из местных русинов. Непонятно вообще, чьи они тут будут, то ли литвинов, то ли полоцких, а скорее сами по себе на этом приграничье.

– Да и пес с ними, – махнул рукой старший андреевцев. – Растаскивайте, запрягайте сани, сажайте в них всех вот этих и руки ноги им крепко вяжите. Некогда нам тут с ними цацкаться, вон до литвинского погоста довезем и там же их в руки мытарям сдадим. Пущай сами с ними разбираются и суд свой вершат.

Через час хода по правому берегу реки открылось приличного размера селище. Сама же она была перегорожена длинной лесиной, стоявшей на толстых рогатках. Тут же, прямо на берегу виднелась пара изб, а у самой лесины прохаживалось пять воинов с копьями в руках. Один из них, завидев обоз, пронзительно свистнул, и из большой длинной избы выскочило еще с пару дюжин ратников.

– Обоз из Господина Великого Новгорода, следуем в Вильно на русский торговый двор к купцу Гостене Истомычу, везем ему товар, – доложился старшему литвину Малмыш.

Высокий воин с русой бородкой, одетый в добротный светлый овчинный полушубок, кивнул на связанных людей в санях и проговорил с легким акцентом:

– Это есть ваш товар? Что-то вид у него не очень. Почто так биты?

– Да вот, лихоимцы верстах в десяти вверх по реке нас ограбить хотели, – кивнул на связанных пленников купец. – Людьми вашего князя они прикинулись, мыто требовали и охолопить обещали, ну, вот моя охрана и осерчала с того маненько.

Литвин прошелся вдоль обоза, внимательно оглядывая разбойников. Так же внимательно и с прищуром он посмотрел и на присматривающих за ними пластунов.

– С такой охраной грех лихоимцев было не побить, хорошие люди у тебя в ней, купец, небось, в свое время под княжим стягом ходили?

– Да, было дело, – с легкой улыбкой ответил Назар. – Теперь вот сюда подрядились.

– Ну-ну, – неопределенно хмыкнул литвин. – На Руси усобица какой уже год идет, вот и уходят добрые воины из дружин. У нас Миндовг – сильный и справедливый князь, не жадный, идите к нему, он хороших воинов любит. Скажите, как в Вильно будете, что от сотника Юргиса с поста на Страче вы. Тогда легче возьмут.

– Хорошо, Юргис, мы подумаем, – кивнул Назар. – А с этими-то, с полоняниками, что делать?

– Арнас, Пятрас! – крикнул, обернувшись к своим, старший литвин. – Берите людей и тащите этих к деревьям, развешивайте их всех, где и обычно. А этого в шубе в избу волочите, с ним в Вильно отдельный разговор будет! Что, Šuo[3], отбегался? Предупреждали ведь тебя: беги, пока жив! – и он наотмашь ударил Ярыгу кулаком в ухо.

Тот свалился с саней, а Юргис ударил его ногой в живот.

– Шубу замарал, падаль, – сплюнул он на подвывающего на льду мужика. – Разденьте их всех и хорошенько обыщите, там у каждого, небось, припрятано награбленное.

– Все, что с разбойных взято, вы оставите здесь, – твердо глядя в глаза Малмышу, проговорил Юргис. – Они на княжьей земле орудовали. Оружие – ваше, тут без разговоров. Можете ехать дальше. Держи, купец, – и он протянул кусок бересты с виднеющимся на ней черным оттиском.

Четверо воинов подхватили лесину и, сняв ее с рогатин, освободили проезд.

– А мыто как? Сколь отсчитывать-то нужно? – поинтересовался купец.