Философский камень

Глава 19

— Господин Лебедев⁈ С прибытием, мы ожидали, что вы сначала посетите Киев…

— Константин, проверьте склады, а я пройдусь по первой линии обороны, — тут же ответил я, после чего моя гвардия оттеснила от меня напуганного офицера.

И не спроста напуганного. Нас постигла великая удача, что немцы решили взять перерыв. Пока они решают свои внутренние и внешние проблемы, мы должны делать то же самое, но быстрее, лучшее, эффективнее. И пока что я вынужден констатировать неприятный факт: всё в дерьме.

— Нихрена доверить нельзя, — зло бросил я, оглядывая грязных и усталых бойцов, которые сидели в грязных траншеях и жрали мать его крыс на штыках. — Проклятье. Что у вас со снабжением?

— Всё хорошо, ваше… э-э-э… — солдат даже не мог определить звание.

— Перед вами генерал Лебедев, доверенный представитель Государя, — пояснил мой гвардеец, после чего солдаты побелели.

Однако мой гнев был направлен вовсе не на них. В войне виноват может быть кто угодно, но не простой рядовой солдат. Хотя чаще именно их винят во всех бедах зажравшиеся и провиравшиеся генералы. Хотя возможно причиной катастрофического положения дел здесь заключается в просто бездарности местного командования.

Но таковы суровые реалии. Мы уже заплатили огромную цену в войне. Многие генералы погибли в жестоких схватках, им на замену пришли новые и не очень опытные, порой откровенно тупорылые генералы. И на отдельных участках происходило сущее безумие.

Кроме того, в приграничных губерниях было неспокойно. Красные более не имели здесь власти, но желания получить независимость никуда не исчезли. Более того, эти желания вынудили сепаратистов сотрудничать с врагом. А значит самое время провести чистку.

Что же касается того, что солдаты здесь не знаю званий… то тут уже виноваты не сепаратисты. С недавнего времени у нас проходят службу все мужчины с пятнадцати до пятидесяти пяти лет без исключения. Теперь все поняли, что мобилизационный резерв у нас не бесконечный и бабы ещё не нарожают.

— Это кошмар, господин Лебедев, — произнёс мой вернувшийся адъютант. — На складах не хватает снарядов, хотя в отчётах всё было идеально. Также проблема с винтовками. Их не хватает.

— Проклятье, немцы уже с пистолетами-пулемётами бегают вовсю, а мы не можем обеспечить солдат винтовками⁈ Кошмар! — в чувствах воскликнул я. — А с едой что⁈ Почему солдаты едят крыс⁈

— Не могу знать, — ответил Константин.

Также я не смог без слёз смотреть на линию укреплений. Перемирие длится уже как месяц, линия фронта далеко, однако здесь уже должны быть подготовлена сеть узловых оборонительных сооружений. А я вижу лишь траншеи, обоссаные блиндажи, грязь и голодных солдат без винтовок и снарядов. Конечно, быть может, на самой линии фронта дела обстоят лучше, но вряд ли.

К слову, здесь должны строится тяжёлые укрепления, которые выдержат обстрел из тяжёлой артиллерии. Под тяжёлой подразумеваются в том числе калибры триста и выше, которые имеются у немцев.

— Что будем делать? — спросил шокированный Константин, глядя на этот кошмар.

— Всю ставку под стражу и на допрос. Завтра проведём расстрелы.

— Расстрелы офицеров?

— Это не офицеры, а падаль гнилая.

Конечный план обороны заключался в постройке линий укреплений от Нарвы до Чёрного Моря, вдоль Минска и Киева. Постройка эта займёт множество времени и ресурсов, однако у нас есть время. Как только немец пойдёт в атаку, наши силы будут брошены на удержание восточных рубежей и последующего отступления.

Да, отступать придётся и часто. Однако, чем глубже враг будет заходить, тем сильнее будет нагрузка на его логистику. Тем больше людей он будет терять. Мы же вымотаем его, а после дадим генеральское сражение. Главное с такими отступлениями и перегруппировками до Москвы не дойти, однако так или иначе нужно понимать — нашей державе нужно время. Промышленность разворачивается, в тылу начинают работать новые военные заводы, резервы готовятся каждый день и всё это будет продолжаться и дальше.

Тем временем проводится массовая мобилизация на наших западных землях. Готовятся партизаны, которые начнут действовать в тылу врага. Остальные города также укрепляются, чтобы при их взятии подохло как можно больше врагов. Такая стратегия понравилась верхушке власти и Государю, в частности, ведь чем-то напоминала стратегию в давнем сражении с одним французским императором, который так-то и до Москвы дошёл, но толку от этого было немного.

Однако ситуация конкретно на киевском узле катастрофическая. Поэтому придётся провести чистки и взять всё в свои руки. Для этого меня сюда и направили.

— Надеюсь в Минске будет ситуация получше. Константин, вы проведёте переподготовку бойцов.

— Нужны винтовки и патроны.

— Будут и патроны, и винтовки. Мои заводы в Петрограде имеют некоторые запасы, которые должны были использоваться для подготовки новых дивизий, но видимо придётся исправлять ситуацию здесь. Иначе немец просто парадом пройдёт по площадям всех городов, не встречая сопротивления. Также объясните младшему офицерскому составу как рыть траншеи. Столько времени с немцами воюют и ничему не научились! Как вообще так⁈

С одной стороны это меня удивляло, а с другой… жизнь штука сложная, а когда на верхушке командования появляются люди, которые плевать хотели на победу и вообще они уже планируют сдаться, то как бы… чего от них ожидать? Ничего, все получат сполна и по всей строгости военного времени. Шутки я шутить не буду.

— Где ваша сапёрная рота? — спросил я тех же самых бойцов, которые сидели в траншеях.

— У нас нет сапёрной роты.

— Просто прекрасно.

Радовал меня лишь тот факт, что со мной послали преображенский полк, как ещё один символ Государя. Ну и ещё в Петроград уже доходили странные сведенья о низкой лояльности, так что в случае чего можно будет провести углубленную и массовую чистку предателей. Плюс ещё моя личная гвардия, которая расширилась и имела в своём составе опытных офицеров, согласившихся работать согласно моей новой доктрине, в которую я добавил всё самое лучше от врагов и нас, а также личного опыта из прошлого мира.

И прежде всего мобилизованных крестьян, многие из которых даже выстрела не сделали, придётся научить рыть траншеи. Потому что с этим войну не выиграть.

Раздав указания и оставив своих представителей, я уже отправился в Киев, на официальную встречу. К этому времени над столицей уже зависли наши корветы, которые следили за взятием в плен всей верхушки. Кто там дурак, а кто предателей будем разбираться после. Сначала их всех нужно убрать.

— А ещё неплохо бы отчитаться перед Государем, — буркнул я, уже входя в дом верховного дворянства киевской губернии. — И чем только тайная канцелярия занимается? Хорошо хоть сейчас об этом узнали.

Три дня. Три дня, не трое суток, а именно три дня, меньше семидесяти двух часов понадобилось для того, чтобы из траншей исчезла грязь. Три дня и личный контроль. Каждый день я приезжал и смотрел как идёт прогресс. Постоянно там находился мой адъютант. Почему этого не сделали раньше? Потому что местные дворяне, которые должны были делать то же самое, просто ничего не делали. Они вроде и не вредили намерено, но их бездействие немногим лучше.

Затем последовали допросы. Трёх людей я поглотил без тени сомнения, после чего вскрыл их общение с неизвестными, с которыми шло обсуждение планов сдачи, а также последующее установление власти Германской Империи, с созданием независимости. Ну как независимости, создания марионеточного государства, но не в составе Германской Империи. Так Кайзер и действовал с захваченными территориями.

И нас он тоже собирался разрушить изнутри, создав новые королевства. А те и рады. Вернее, радо местное дворянство, которое таким образом получит больше власти. На народ же что? Правильно. Всем плевать на народ. Он здесь разменная монета, мнение которого не учитывается.

— Хотя это можно поменять, — я говорил вслух, работая с бумагами, потому что мне было так проще. — Верховного дворянства в губернии больше нет. Будет совет из граждан. Найдём патриотов, поставим их под контролем нового военного губернатора. Это конечно одарённым не понравится, но всё равно империализм постепенно подыхает и показывает свою несостоятельность в качественно государственного строя. Тем более защищать эти земли будут местные, так пусть они защищают именно свои земли, а не земли феодалов.

И тут я вспомнил Николая, который не является магом. Орлов об этом знал, возможно об этом уже знает и Кайзер. Тем более Николай, Вильгельм и Георг в детстве много общались, были друзьями. Возможно, они тоже знают о слабости нашего Государя. Георг по понятным причинам не хочет развала Российской Империи, ведь мы союзники. А вот Вильгельм может в последний момент вскрыть этот секрет и тогда…

— Нет, он бы сделал это раньше. Значит он об этом не знает. Тем более маскировочные чары обманули даже меня. Однако, что, если он узнал об этом недавно? И ждёт лучшего момента? Чем тогда мы можем крыть этот козырь? Чёрт, мы ещё ничего не можем противопоставить антимагическому оружию врага, а тут ещё эта проблема.

А затем я вспомнил донесения нашей разведки. Враг уже начал серийное производство новой облегчённой модели экзоскелетов, что будут доступны даже неодарённым. Если Кайзер ещё всю свою армию оденет в это прорывное изобретение… плюс танки, производство которых наложено куда лучшем, чем у нас…

Я отложил ручку и спокойно выдохнул. Не существует безвыходных ситуаций, существует слабость и недальновидность людей, неспособных найти решение в нужный срок. Мысля именно таким образом, я отгонял любые оправдания и отмазки, стараясь идти исключительно к результату вопреки всему, даже статистике.

Затем я посмотрел на свои руки, покрытые пластинами брони. Они чем-то напоминали пластинчатый доспех, такой же плотный, защищающий всё тело. Как чешуя они покрывали моё тело. Каждая пластинка легко выдерживает выстрел пули, а если прилетает что-то помощнее, то пластина трескается и рассеивает импульс, после чего собирается за счёт магической энергии.

Одно усилие воли и пластины разъехались, показав мою кожу. Я стал очень бледным, потому что броню снимал только в лаборатории. Очень сильно выделялись вены, ведь моя кровь стала буквально голубой из-за высочайшей концентрации магической энергии. Если бы не броня, то я бы сиял словно лампа, ведь этот свет проходит сквозь кожу и сквозь одежду.

Глаза мои тоже кстати ярко сияли, что добавляло красоты и обаяния, однако никто не смотрел в них. Все уводили свои взгляды, даже мои друзья уже смотрят как бы вскользь, над головой или сбоку, на лоб, не в глаза. Потому что стоит только в них посмотреть, как появляется невероятно тяжесть, да и я тогда как-то рефлекторно сразу начинаю изучать ментальный портрет собеседника. И они это чувствуют, чувствуют, как их душа обнажается и всех их тайные желания становятся явными.

И порой мне из-за этого грустно. Ведь я вижу вещи такими какие они есть на самом деле. Все эти люди… они хотят казаться одними, а на деле… на деле всё это маски. Все патриоты нашей родины через одного либо рвущиеся до власти хищники, мечтающие через победы реализовать свои амбиции. Те кто когда-то клялся мне в дружбе оказывается больше боятся меня, чем уважают. Другие просто за глаза считают мне надменным и мечтают о том, чтобы я ошибся.