Философский камень

Глава 24

— Неплохое тело, — произнёс я, выходя из госпиталя на своих двоих.

В грудной клетке ещё что-то хлюпало, всё этого бедолагу достали из-под завала с раздробленной грудиной. Кости я подправил, зафиксировал и вот уже начали отказывать другие органы, во многом из-за перенасыщения маной. Кровь также начала приобретать голубой оттенок.

Кроме того, и всё сознание перенести я не смог. Слишком мало места, слишком большие повреждения. Магию использовать могу постольку поскольку и вообще изначально это тело должно было стать марионеткой, но план в последний момент поменялись.

Из-под моего контроля вышла местная военная полиция, а также силы ополчения. Боёв ещё не было, но напряжение возросло до невиданных высот. Лишь моё вмешательство через адъютанта и Владимира позволили остановить гвардию и лояльных Государю силы от жёстких и радикальных мер. Всё же военная полиция повязала многих наших офицеров, белый костяк.

А вот Алексеев слушать меня не стал и уже выдвинулся к нам. Кроме того, было собрано донское казачество, которое также согласилось подавить… слово бунт пока что не использовалось, но это именно он и был.

Я же раскинул свою сеть марионеток по всем Киеву, выставив их рядом с людьми вдовствующей императрицы, с людьми Соколовых, а также со всем другими потенциальными врагами начиная от организаторов задержаний и просто лидеров местного ополчения. К слову, возможно, всё происходящее просто недоразумение. В плане, я же расстрелял местную верхушку, а также многих снял с мест и посадил в тюрьмы. И подобные действия вызвали определённые вопросы, возмущения и подозрения уже меня в измене.

Именно поэтому я решил не устраивать жёсткое подавление, а выждать и пронаблюдать. Мне нужно точно знать кто и чей друг, а кто враг. И сейчас, когда началась смута, все начнут объединяться и вскрывать карты.

— Проклятье, — буркнул я, смотря как моя кожа побледнела.

Это тело не выдерживало нагрузки, но я всё равно использовал маскирующие чары, пусть и минимальные. В тени меня не видно, а я уже наблюдаю как глава военной полиции, командир батальона, спешно садится в грузовик и уезжает в северную часть Киева.

Сразу же марионетки начали свои перестановки, чтобы наблюдать за движущейся машине и убедиться в том, что нигде не будет пересадок. Практически в реальном времени я наблюдал глазами десятков трупов за этим передвижением. Также не скрылись от меня и действия на линии фронта, где военная полиция требовала выдать Владимира, как главного исполнителя.

Как быстро мои противники подсуетились, да? Ещё суток не прошло, как меня взорвали, а они уже вяжут всех, кто со мной связан. Только адъютанта не трогают, ну и гвардию, ведь те не подставляются, да и полки Государя с нами. Тронуть их можно, но потом зубы устанешь собирать.

Тем временем над Мариинским Дворцом шли раскопки. Дворцу также досталось, однако до подрыва все значимые персоны покинули дворец, включая вдовствующую императрицу. Да, в момент взрыва она была в своих покоях, однако мои подозрения от этого не уменьшились. Я могу доверять лишь себе, а также узкому кругу лиц, большая часть которых находится в Петрограде.

— Ага, а вот и наша новая цель, — произнёс я, когда глава военной полиции добрался до особняка, в который и зашёл, оставив своих бойцов дежурить снаружи.

Сразу же был отдан приказ и командиру моей гвардии. Почему не адъютанту? Потому что доверяю больше командиру своей гвардии. Сразу же в небо поднялись десантные корветы, после чего началась операция по захвату всех в особняке. К слову, до последнего подозреваемые никак не реагировали, а значит вероятно в рядах моей гвардии нет предателей, как и среди полков Государя.

Как только высадился десант, то сразу же к особняку подъехали и грузовики с пехотой. Высадка, взятие особняка в кольцо, также помощь оказал и мой адъютант, который узнал обо всём гораздо позже, однако обиды не показал. Впрочем, лично я сомневаюсь в том, что Константин является моим врагом. Всё же я был в его голове, пусть и недолго. Хотя если предположить, что он предугадал мои действия и натренировал собственный разум… нет, так можно загонять по поводу чего угодно.

— Стоять! Здесь проходит военная операция! — на подходе к особняку меня остановил солдат.

— Пропусти его, — тут же произнёс сидящий в бронеавтомобиле офицер, держащий связь с командованием в реальном времени.

Солдат нахмурился, но приказ исполнил. Затем ко мне в сопровождении было выставлено три гвардейца, на лицах которых вообще эмоций не появилось. Они не смотрели на то, что я выгляжу как мертвец, что кожа моя бледна, взгляд пустой, а вся одежда в крови. Идеальные солдаты, для них существует только приказ.

Затем меня проводили до главного зала, где на коленях в ряд стояли все захваченные потенциальные преступники. Слуги находились в углу, а сам владелец особняка и командир военной полиции с другими подельниками оказались размещены по центру, с приставленными к затылкам стволами.

Также за всем следил и офицер в экзоскелете, следя за малейшими изменениями в ментальных проекциях. Если произойдёт что-то странное, хоть чуть-чуть подозрительное — все будут расстреляны на месте, потому что после встречи с уже ныне покойным магом телепортатором нужно быть готовыми ко всему, включая к наличию у врага ещё одного такого уникума.

— Ивашкевичи значит, — произнёс я, остановившись напротив главы рода и владельца этого особняка. — И о чём вы тут мило беседовали под защитой чар?

В ответ молчание, никто не говорит ни слова.

— Забавно, да? Вроде мы в Киеве, а фамилия какая странная… Ивашкевич, — смакуя говорил я, ходя вдоль посаженной на колени семейки. — Дайка угадаю, вы когда-то были поддаными Царства Польского, да? А ещё раньше Речи Посполитой и ещё раньше Великого Княжества Литовского…

Я скорее утверждал, нежели спрашивал, потому что всё же подтянул знания истории и прямо сейчас параллельно читал книги в библиотеки через ещё одну свою марионетку, изучая список дворянских родов именно киевской губернии.

— А ещё твой дед оборонял Порт-Артура в русско-японской войне, твой отец погиб вместе с дивизией под Варшавой. Похвально, только вот… — я покачал головой, встав напротив главы рода. — Ты по всей видимости не продолжил традиций твоей семьи.

— Вы перечислили родственников по линии моей покойной жены, — тихо ответил дворянин, опустив голову и боясь посмотреть мне в глаза. — Сам я с ними не общаюсь. Они никак к этому не причастны.

— Ага, отводишь подозрения от подельников? Не удивлюсь если вы сотрудничаете и с коллаборационистами в минской губернии.

— Я не коллаборационист.

— А кто ты?

И снова молчание. Говорить ребята явно не хотят.

— Ладно, может тогда наш доблестный офицер прольёт свет на произошедшее? — я подошёл к командиру военной полиции. — Скольких уже повязали?

— Мы действуем согласно закону.

— Да? Ваше командование и лидер верховного дворянства были расстреляны согласно закону военного времени при представителях Государя, а также офицеров его избранных полков. Получается… Государь у нас вне закона?

— К расстрелам претензий нет. Мы расследуем дело о незаконной перестановке кадров. Никаких бумаг не было предоставлено и…

— А-а-а, дурачком прикидываешься, бумажек тебе не хватило. Я тебя понял. Что же, тогда перейдём к тому, что вы тут делали и что обсуждали? Чего молчите? Вы понимаете, что с вами будет из-за этого молчания?

Мне опять ничего не ответили, прямо партизаны какие-то. Так что я встал, оглядел всех. Этот Ивашкевич подставил всю свою семью, вон, его дети сидят. Да молодая женщина это кажется любовница и будущая жена. Командиру военной полиции на свою жизнь по моим личным ощущениям плевать, как и семьи у него нет, это я уже тоже проверил.

— Ладно, ты, дорогой офицер, смертный приговор уже получил. Только с твоими подручными поговорю. А вот с Ивашкевичами… я ещё не решил, что делать. Но знаешь, друг, — я снова подошёл к главе рода и сел напротив него. — Я же не святой и руки марать привык. Мне нужен результат, мне нужна победа, понимаешь? В этой стране будут расти мои дети, поэтому я хочу всего лучшего для них и, следовательно, для нашей Империи. Ты меня понимаешь?

— Хорошо понимаю. Я мыслю также, — глухо ответил глава рода, в затылок которого упиралась холодная сталь ствола винтовки.

— Да? Докажи. Скажи правду, а там… подумаем, что можно с этим сделать. Даже если всё очень-очень плохо, то хоть глядишь детей своих спасёшь ценой своей головы. Не нужно упираться, у нас идёт война и с предателями лично я намерен расправляться максимально жестоко. Именно жестоко, а не справедливо, потому что моя цель оправдывает средства, а вот предательство… я не знаю, чем можно оправдать предательство.

— Я… мы обсуждали то, как бы подвинуть вдовствующую императрицу, — начал тихо говорить Ивашкевич, продолжая смотреть на мою обувь, не поднимая взгляда.

— Не смей! — в ужасе воскликнул командир военной полиции. — Они тогда точно всю твою семью…

— ЗАТКНИСЬ!!! — сразу же заорал гвардеец и с ноги вписал в челюсть, после чего добавил ещё ударов по тушке. — ЗАКРОЙ СВОЮ ПАСТЬ!!!

— Не смотри туда, — произнёс я, видя, как Ивашкевич старший покосился в сторону уже плюющегося кровью командира военной полиции. — Продолжай рассказывать. Что значит «подвинуть»? Вы планировали её убить?

— Она слишком много лезла в дела нашей губернии. После же ваших перестановок она получила слишком много власти и начала реализовывать свои планы. Нам же предложили закрыть рты и терпеть.

— Какие планы?

— Если бы мы только знали… но она явно захотела получить всю политическую власть. Речь не только о киевской губернии, но и территориях Гомеля до Одессы. Наши предприятия попали под угрозу, она забирала наши труды и отдавала их своим приближённым. Моя семья ничего дурного не делала, да и служили мы Российской Империи поколениями, как вы знаете… вернее… это служили родственники по линии жены, а сам я получил титул лишь после реформ…

— Ты хочешь сказать, что малое дворянство просто не поделило зоны влияния с вдовствующей императрицей? Это всё?

— Так эту ситуацию вижу я.

— А покушение?

— У нас нет таких ресурсов. Но я бы никогда не стал участвовать в заговоре против царской семьи. Мне просто нужно было защитить себя и свою семью в борьбе за власть. Если бы я остался один, то… меня бы легко убрали. Поэтому я решил заручиться поддержкой командира военной полиции. Для этого мы и собрались здесь. Обсудить будущее и наши общие планы.

— Угу, то есть ты ни в чём не виноват и вообще патриот, за Царя и Отечеству, ну и ещё православный, разумеется, так?

— Я виноват во многом, но я не коллаборационист и не предатель. Мои сыновья служат в армии, мой бизнес платит двойную ставку в фонд «Долга и право» для поддержки военных. Когда началась война, я первым передал половину своих грузовиков в армию, а остальные возили боеприпасы от моей фабрики, переоборудованной для производства военного снаряжения. Как и я отдаю полный отчёт в том, что с врагом мы пиво пить не станем. Он видит в нас лишь трудовой ресурс, который будет эксплуатироваться. Такой участи для своей страны я не желаю.