Колонист «Вано»

Глава 14. Чересчур всякого

Дневник Листова И.А.

День третий, собрание у костра

Когда пришёл Сочинец — а он был первым из военных, кто проснулся — я честно поведал ему о происшествии. И о своей роли в том, что случилось. Не стал скрывать и того факта, что ткнул кого-то копьём в плечо.

— Да и хрен с ним, с кем-то! — неожиданно легко отмахнулся Сочинец. — Заживёт. А поступил ты правильно. Резко, но правильно. Хотя вообще… Надо было меня разбудить.

— Да я даже не знаю, какая у тебя капсула!.. Вы туда свалили, а я и не посмотрел, какой номер… — признался я.

— У меня сто восемнадцатая. Недалеко от тебя! — усмехнулся военный. — Я, кстати, тоже выходил в первый день. Но мы с тобой, видимо, в разные стороны ходили. Вот и не встретились.

— Ну это я тогда так… — я почувствовал, что краснею. — На наезд отвечал. Гопники-то наши точно по капсулам сидели.

— Ну эти-то да. Были бы посмелее, могли бы силой стать! — вздохнул Сочинец. — А так… Трусливая гопота нам досталась. Пойдём на тело поглядим.

Поглядели. Всё те же страшные раны на запястьях, всё те же окровавленные зубы и дёсны. Кожа у девушки была белая-белая: много крови вытекло.

Чем и Трибэ неподалёку копали яму. Сначала оттащили пару средних валунов, а потом принялись долбить стылую землю двумя палками. Теми самыми, что остались на месте капсулы.

— А это откуда? — спросил Сочинец, указывая на палки.

— Из капсулы покойной выпало, — ответил я. — Кстати, это дерево. Довольно крепкое.

— Очень интересно… — военный в задумчивости схватился за мочку уха. — Получается, она тоже выходила из капсулы… И нашла где-то нормальную древесину.

— И, судя по всему, свежую, — уточнил я. — Пахнет какой-то смолой.

— Надо бы поискать этот Клондайк! — Сочинец улыбнулся. — Давай-ка мы с тобой этим и займёмся. И наших гробокопателей с собой прихватим. Нам очень нужно нормальное дерево! Это, считай, и дрова, и инструменты.

Мы снова осмотрели тело. Особенно ноги. Вот ноги-то нам и выдали, где недавно была девушка. На ступнях и лодыжках виднелись разводы той самой дряни, которая устилала здесь дно леса. А ещё обнаружилось множество мелких ранок и укусов. Они были уже практически не видны, но…

— Знаешь, а что… Что, если её в первый день покусали и чем-то отравили? — неожиданно предположил Сочинец.

— Ей было плохо, и, исстрадавшись, она решила покончить с собой? — продолжил я его мысль. — Ну как вариант…

В пользу этой версии говорило и выражение лица покойной. На нём даже после смерти сохранилась печать боли и какого-то неизбывного страдания.

— Ведь ты тогда тоже добрался до леса, но вглубь не полез! — припомнил военный.

— Да… Там ковёр из гниющих листьев и прочей гадости. И под ногами кипит такая неприятная жизнь, что я просто не решился лезть! — признался я.

— А вот она, похоже, решилась… — Сочинец покачал головой. — Полезла на свою голову… Или не на свою. В любом случае, стоит подстраховаться.

— Думаю, мне стоит немного вам помочь! — неожиданно подал голос СИПИН. — Да, она подверглась действию несмертельного токсина, но её смерть — результат процессов, протекавших в её голове. Как предположил Иван — уныние, апатия и депрессия. Это было её решение.

— Стало спокойнее… — кивнул Сочинец.

— Я всё равно не понимаю, — проговорил я расстроенно. — Ну как же так? Молодая, красивая… Могла бы жить да жить.

Сочинец молчал ещё почти минуту. А потом повернулся ко мне и тихо, как-то очень рассудительно, как человек, который знает что-то важное и не привык делиться этим знанием, сказал:

— Идеи, Вань. Самое опасное в нашем мире — это идеи. Они могут быть хорошие и плохие. А иногда и хорошие идеи, если их довести до крайности, становятся очень плохими. Но, какую бы идею ты ни принял в себя, если ты ей поверишь — она начнёт на тебя влиять. И чем больше и чаще ты веришь этой идее, тем сильнее она с тобой срастается, как симбионт. Вот только некоторые симбионты, бывает, оказываются паразитами.

— Ты хочешь сказать, что ей было легче сдаться, чем бороться, и она как бы… Приняла в себя эту идею? — спросил я.

— Ну да… Так и есть. Будь осторожней со своими мыслями: вот она к тебе в голову пришла, и ты её впустил. А вот уже не отмахнулся от неё, не возразил — и ты начинаешь этой мысли верить, — Сочинец при этом нахмурился. — Говорят, раньше, во времена больших войн, ещё до боя можно было сказать, кто, скорее всего, вернётся, а кто уже сдался и погибнет, просто по настрою и поведению. Не забывай чистить свою голову от всякого дерьма, пока оно в ней глубоко не проросло. Иначе вот как с ней будет!

Трибэ и Чем не осилили и метра. Стылая земля не желала поддаваться их усилиям. Ещё и камни попадались постоянно. Когда наши «гробокопатели» выдохлись, их сменили Линза из группы Ромы и молодой человек, которого все называли Прокачуном. Он грезил тем, что попал в продвинутую цифровую игру. И был жестоко разочарован тем, что это не так.

Они в итоге и углубились дальше метра. Тело погрузили в яму и принялись закапывать. В этом помогали уже все собравшиеся. Пришли Ника с Машей и их свита. Вернулись девушки, гревшиеся в моей капсуле. Пришли Дунай и Кострома. Пришёл Роман и толкнул короткую, но пафосную речь. Не то чтобы его тут ждали, но не гнать же?

В общем, похороны закончились быстро, а я приволок бутылку воды, чтобы всем ополоснуть руки. На всех не хватило, и пришлось снова наполнить её в капсуле.

Пищевые пайки, как и было обещано, выдали работникам. Четыре копателя могил — четыре пайка. Линза и Роман, успокоенные, после похорон ушли. А вот Прокачун зачем-то остался, теребя в руках коробку с пайком.

— А ты чего? — спросил его Сочинец.

— Меня там пытались к работе припрячь, — признался он. — Чтобы я Тузу с прихлебателями сделал утепление. Но я так не хочу… Сделал вид, что согласен, а сам сбежал хоронить.

Только тут я заметил, что у Прокачуна тоже есть равномерное утепление между комбинезонами. Неплохо сделано, кстати!

— Ишь ты, — покачал головой Дунай. — Быстро они борзеть начали… Прямо даже боязно становится далеко отходить.

— Не боись! — успокоил его Сочинец. — Несколько дней ещё есть, прежде чем полезут. Пока, видишь, одиночек пытаются прессовать. Аню, Прокачуна…

— Не только! — мрачно заметил Прокачун. — Романа, главного нашего, они первым прижали. Я сам слышал… Случайно неподалёку оказался, когда ему Туз угрожал.

— Это когда тот их выгнать пытался? — уточнила Аня.

— Да, — кивнул Прокачун. — Когда в сторону отвёл. Я тогда тоже в сторонку отходил, по нужде. Вот и услышал из-за камня. Туз сказал Роману, что в его же костре и сожжёт его, если тот ещё раз позволит себе командовать. Сказал не рыпаться и сидеть на жопе ровно.

— Мило! — Кострома покачала головой. — Я так понимаю, надо готовиться к проблемам…

— Не сейчас, — снова повторил Сочинец. — День-два у нас точно есть. Вано?

— Ась? — отозвался я, начиная примиряться с прозвищем. — Я согласен!

— Сразу? На всё? — Кострома округлила глаза.

— Ну… Не то чтобы на всё, но на многое! — в тон ей ответил я и уточнил у военного: — Речь о походе к лесу?

— Именно! — кивнул он, довольный тем, что его быстро поняли.

— Хоть сейчас! Только позавтракать надо… И не мясом: ему я пока не доверяю, — признался я.

— Ему пока никто не доверяет! — хмыкнув, ответил Дунай. — Пусть дальше коптится. Лучше днём попробуем пожарить кусочек.

— Дунай, Кострома, займитесь шкурой! — распорядился Сочинец. — А мы с Вано до лесу прогуляемся… Трибэ, Чем, вы как? С нами пойдёте?

— Я только за! Но глаза сами собой закрываются! — признался Трибэ.

— Тогда идите спать! Днём-то поможете? — уточнил Сочинец.

— Днём мы с вами! — решительно кивнул Чемодан.

В общем, наши ситуативные союзники были отправлены спать в капсулы. Я предлагал покемарить в моей, но все скромно отказались. Зря, между прочим! Это не гостиница, а я за постой денег не беру. Спать ушёл и Прокачун, пообещав вернуться днём, чтобы помочь по мере сил.

А мы с Сочинцем выдвинулись к лесу. Вёл я. И двигался той же дорогой, что и в прошлый раз. Тот участок, по которому успел побегать, я неплохо изучил. Да и червей тут уже было меньше. Так что получался удобный путь. Во всяком случае, для меня. Сочинцу приходилось тяжелее.

С моего последнего посещения лес не сказать, чтобы изменился. Всё те же растения, только начинающие пробуждаться ото сна. И всё тот же ковёр мерзкой гнили на земле. Сразу лезть напрямик мы не стали. Двинулись вдоль кромки, постепенно обходя лесной массив.

Лес был небольшой. Он занимал довольно пологий склон, а дальше его ограничивал обрыв высотой метров в двадцать. На краю этого обрыва мы с Сочинцем и остановились. Дальше местность продолжала понижаться. Да, внизу были видны и возвышенности, и плоскогорья, и даже небольшие горы. Одна из них, кстати, была на порядок выше остальных и перекрывала нам обзор.

Но, в общем и целом, было заметно, что мы находимся на краю горного хребта. И если появится острое желание, можно будет свалить на равнину. Среди немногочисленных зарослей даже призывно блеснула гладь какого-то водоёма.

— Смотри, вон там! — Сочинец указал на соседнюю невысокую гору. — Это ведь капсулы?

Я присмотрелся и кивнул. Ну да, там тоже была группа капсул. Но самое интересное находилось дальше… На что я немедленно указал Сочинцу.

— А вот та штука — это не капсула!

— И что это? — задумчиво спросил военный.

— Это Алтарь Вознаграждения № 32451! — ответил вместо меня СИПИН. — Ближайший к вам!

— Надо разыскать туда путь! — кивнул Сочинец и посмотрел на меня.

— Согласен! — решительно отозвался я.

Главным препятствием был обрыв. Наше плоскогорье находилось выше, чем возвышенность с Алтарём. И обрыв тянулся далеко в стороны. Я и Сочинец двинулись дальше, внимательно высматривая удобные места для спуска.

Повезло где-то через час, когда мы почти обогнули заросли. И это у нас не заросли такие большие были. Это мы шли осторожно, простукивая землю перед собой. Во избежание, так сказать!.. Лес рассекала глубокая промоина. И она же сглаживала рельеф обрыва.

По ней можно было смело спуститься вниз. Бегать не стоило, конечно, но и прыгать нигде не придётся. Поскольку пересечь промоину было тяжело, то назад мы возвращались уже по ней. И именно здесь-то и обнаружили деревья.

Они росли выше по склону и оказались похожи на наши ели. Правда, были не слишком высокие — максимум, три метра. На месте одного молоденького деревца я смог заметить слом. Ну а кора на палках и на местных елях была один в один. В общем, мы с Сочинцем предположили, что тут-то девушка и нашла свой инструмент, с помощью которого её потом хоронили.

Я по пути поглядывал не только под ноги, но и по сторонам. И вскоре обнаружил отличные заготовки под топоры. Их надо было ещё обточить, отшлифовать, но в целом они были почти нужной формы. А главное — камни были прочные. Прочнее тех, что я подобрал в первый день.

Где девушка запачкала ноги? На узкой полосе растительности, отделявшей промоину от окраины зарослей. Всего метров двадцать, которые надо было пройти под сенью деревьев. Для этого мне и Сочинцу пришлось снять сандалии.