Колонист «Вано»

Глава 22. Чересчур гигантские

Дневник Листова И.А.

День восьмой. Много суеты из ничего для ничего, а ещё вопрос горчичного зерна и гор.

— Вот так вот… — Сочинец вернулся на валун, который занимал во время собрания, и оглядел присутствующих. — Если кто-то думает, что теперь можно ходить в гордом одиночестве, то зря… Всё ещё нельзя.

— Но они же теперь без оружия! — возразила Пика.

— Если вырвать клык у бешеной собаки, у неё останутся другие зубы! — негромко, но веско напомнила Кострома. — А то, что они собаки бешеные — надеюсь, теперь каждому наглядно видно.

— Не надо собак обижать! — попросил Чемодан. — Они хорошие. А эта гопота — дерьмо полное…

— Ну да, как будто меня сейчас уважение к собакам волнует! — фыркнула девушка.

— Ребятушки, да вы поймите наконец-то!.. — взмолился Сочинец, прерывая спорщиков. — Нам всем и камнем по башке хватит, чтобы ноги протянуть! А камней тут — вон, целое поле. Они уже попробовали крови! Они уже убили людей! Они не остановятся!

— И что теперь? — поёжившись, спросила Аня.

— Готовиться теперь… — хмуро ответил военный. — Готовиться и всегда быть начеку!

Собрание закончилось как-то скомканно. Люди разбредались по своим делам, но пока держались группами. Как и обещали Сочинцу. И я тоже искал себе группу.

Правда, мои насущные дела особо никого не волновали. Кострома и Дунай пошли дочищать шкуру, на которую мы возлагали немалые надежды. Аня и Трибэ отправились собирать дрова. Девушки Чемодана вернулись в капсулы, а сам Чемодан с Сочинцем ушёл к обрыву.

И как-то само собой получилось, что я остался один. В нарушение всех приказов.

В общем, я не стал терять времени даром. И воспользовался моментом. А именно, сбежал в лес.

Я ведь как раз успел проверить каучук, пока Сочинец пытался сплотить наши ряды. Оказалось, что для копья и топора «грибной материал» не слишком подходит. Несомненно, ему было несложно найти применение. И даже тысячу применений. Но я-то не Юлий Цезарь, чтоб сразу и обо всём думать.

Если с кем меня и сравнить, так разве что с Нероном! Спалить всё ради искусства — это я могу. И всё-таки надо было доделать оружие… Поэтому я решил искать хорошую смолу.

С собой взял обрезанное горлышко от той бутылки, в которую налил каучук. Этого объёма хватало, чтобы проверить каждый образец у костра и снова отправиться на поиски.

Я, наверно, раз сорок сходил в лес и обратно за полдня… Ноги под конец аж гудели от напряжения. А в какой-то момент я и вовсе слишком углубился в чащу. И даже не сразу заметил, как слегка заплутал.

Вот тут-то и обнаружилось кое-что приятное. Оказывается, далеко не весь лес представлял собой покров гниющих мёртвых растений. Есть и такие места, где можно даже спать на земле. Да и наверху там нашлось, на что посмотреть… Я стоял среди зарослей какой-то гигантской травы, листья которой срастались у основания, образуя короткий и толстый ствол — а потом распускались над головой широкими лопухами.

То тут, то там были видны ножки ещё более громадных растений — большей частью, грибовидных. Упругий белый ствол возносился к небу, поддерживая обширную, хоть и тонкую шляпку, сквозь которую проникали лучи солнца. А ещё эту шляпку увивали вьюны, которых я бы с удовольствием собрал. Правда, они находились слишком высоко: и не допрыгнешь даже.

Из земли, сквозь шуршащую сухую подложку, пробивались зелёные побеги молодой поросли. Гигантской травы или ещё чего-то? Не знаю. Я как раз хотел присмотреться, как…

— Ш-ш-ш-ш-ш! — тихо зашипел кто-то из темноты.

Самое время уносить ноги… Но я-то слегка заблудился. А значит, теперь не знал, куда бежать. Бегство без цели хорошо лишь тогда, когда ты уверен, что окажешься быстрее противника.

А я в этом уверен не был. Поэтому обернулся на шипение и поудобнее перехватил копьё, кляня себя на чём свет стоит. Разгулялся по неизведанной планете, как по современному парку!

Сначала я увидел яркие голубые зрачки. Как тут принято, не одинарные. Зрачок был тройной, сросшийся в центре зеленоватого белка глаза.

И только потом я обратил внимание на поджарое тело с мощными лапами… А, кроме того, тонкий короткий хвост, покрытый костяными пластинами.

Эти пластины росли на гибкой спине, между широких ушей — и даже на вытянутой тупой морде, добираясь почти до ноздрей. Пасть, усаженная двумя рядами не слишком больших, но острых зубов, была приоткрыта, а наружу вываливался коричневый язык.

Зверь, или ящер, или монстр — как ни назови, суть не изменится! — был размером с овчарку. Гибкий, быстрый и выносливый хищник, способный доставить немало хлопот. Особенно почти безоружному человеку.

Но самыми страшными были глаза.

Голубые, как летнее небо.

Внимательные, как взгляд психотерапевта в палате с наполеонами.

И умные…

Очень, сука, умные, глаза! Взглянув в них, сразу понимаешь: эта тварь не будет спешить.

Она не кинется безрассудно в атаку.

Она выждет.

Присмотрится.

Найдёт удобный момент.

И возьмёт своё.

На сей раз момент оказался для неё неудобный. Я выставил вперёд копьё, и хищная тварь как-то догадалась, что эта штуковина для неё опасна. Поэтому, сделав небольшой шаг ко мне, зверь остановился.

Мы смотрели друг на друга несколько секунд. И каждый из нас не желал отступать.

А потом лесной хищник фыркнул. И потрусил прочь, чуть прихрамывая на одну лапу… Причём, в этой хромоте явно чувствовалась привычка. Видимо, лапу уже давно повредил, и теперь это ему почти не мешает. А более низкая подвижность компенсируется умом и сообразительностью. И, боюсь, ума и сообразительности там побольше, чем у меня…

Я стоял и ждал. Ждал, прислушиваясь и периодически резко крутя головой: то влево, то вправо. Но зверь отступил без боя, посчитав, что сегодня — не день поедания Вано Алексеевича. Однако он обозначил себя. Со стороны, куда ушёл хищник, донёсся вой. Долгий, протяжный, тоскливый…

И только после этого я заставил себя опустить копьё и пойти прочь. Причём направление выбрал так, чтобы уйти как можно дальше от зверя. Шёл быстро, старался не шуметь, но получилось так себе…

Когда я вывалился из кустов подлеска, оказалось, что вышел к обрыву. Прямо пред светлы очи Сочинца Свет-Не-Знаю-Имени-Батюшки (дай Бог ему здоровья, а его сыну — поменьше ехидства во взгляде!).

— Нарушаешь? — насмешливо спросил военный, а Чемодан за его спиной не удержался от улыбки.

— Нет! Как раз ищу спутников! — немедленно отозвался я. — А то после собрания все так быстро разбежались… Как тараканы!.. Вжух! И нету никого!.. Оставили меня одного! И я пошёл искать!

— Ну, нашёл, считай, — улыбнулся Сочинец.

— Ну, видимо, да… — согласился я.

— Погляди на наших соседей! — предложил военный.

И я поглядел…

На склоне стояло девять капсул. Девять, блин! Наш неожиданный визит, а затем и опасная погоня уполовинили число жителей посёлка. И те этого, ясное дело, не забыли.

Кто-то заботливо выложил светлыми камнями буквы на тёмно-сером скальном основании. И складывались они в одно слово: «У Б И Й Т Ц Ы!!».

— Если не обращать внимания на старательное выкладывание лишней буквы… — заметил я. — … То даже красиво. Но, думаю, с ними у нас отношения не заладятся.

— Как бы они нам мстить не пошли! — между бровей Сочинца залегла глубокая складка.

— Они могут! — вздохнув, согласился Чемодан. — Неловко вышло…

— Если ты считаешь, что вырезать людей, пока они в отключке — это «неловко», то даже не знаю… А что ты тогда считаешь «жестоким»?.. Или, к примеру, «бесчеловечным»?.. — задумчиво протянул я, разглядывая здоровяка, как будто в первый раз.

— Тебя что, это совсем не волнует? — удивился Чемодан, указывая на склон.

— А должно? — почесав затылок, спросил я.

— Убиты люди… — мрачно протянул Чем.

— Я вот тоже не ожидал от тебя, Вань! — ехидно заметил Сочинец.

— Слушайте, ну вы как будто на Земле находитесь! — я покачал головой. — Вы их требования вспомните: «Нам нужно ваше оружие и женщины. А ещё приплатите за то, что мы вас не раздели догола!». Это, блин, нормально было? Или кто-то думает, что те часовые у Алтаря с оружием стояли, чтобы нам его заботливо отдать? Типа, держите, люди добрые, чтобы вас на обратном пути не скушали!.. Так, что ли?

— Ну… — Сочинец усмехнулся. — Нет, пожалуй…

— То, что у них оружие было, ещё не значит, что они решились бы его применить! — возразил Чемодан.

— То, что у них в группе из сорока человек к нашему приходу осталось только двадцать, ещё не значит, что другие двадцать мирно замёрзли! — не остался я в долгу. — Чемодан, заканчивай! В том, что произошло, нашей вины не больше, чем их. А уж конкретно твоей, моей или Сочинца — так и вовсе…

— Жаль, потенциальные мстители об этом не знают! — заметил Сочинец.

— А тут да, согласен… Мстить будут всем без разбора! Только маловато их для мести осталось… — кивнул я, чувствуя, как быстро портится настроение.

Даже показалось, что земля под ногами содрогнулась…

— Мстить можно по-разному! — включил разумную паранойю Чемодан. — Найдут какую-нибудь отраву, а потом придут ночью и измажут наше мясо.

— Мясо мы всё приготовим и спрячем! — ответил Сочинец. — Но ты прав: маленькая ловушка, смазанная какой-нибудь гадостью, сделает нам много бо-бо…

Я не ответил. Мне снова показалось, что мир вокруг покачнулся. Наверно, это упоминание яда и ловушек произвело на меня такой психологический эффект. В силу своей прямолинейности я как-то раньше не задумывался о подлых и коварных вариантах…

Впрочем, Сочинец с Чемоданом тоже замолчали. Видимо, представляли себе в красках, на какие гадкие подлянки способен ум обиженного соседа…

— Нет, но ведь дрожит же! — заметил я, снова почувствовав ногами толчок.

— Кто дрожит? — не понял Чемодан.

— Земля дрожит! Вздрагивает так… Периодически! — ответил я, изливая своё возмущение недостойным поведением тверди под ногами.

— Так мне не показалось!.. — воскликнул Сочинец.

— Землетрясение, может быть… — предположил Чемодан, который, похоже, всегда подозревал самое худшее.

— Слишком ритмично для землетрясения! — возразил военный.

А я открыл рот, закрыл рот… Сглотнул…

— Скажите, друзья мои… А не обладает ли кто из вас верой с горчичное зерно, чтобы по слову его горы двигались?.. — поинтересовался я охрипшим голосом, потому что вся слюна во рту куда-то испарилась.

От страха, видимо.

— Ну хоть на половинку горчичного зерна? Гора-то небольшая… — снова прохрипел я.

— Какая вера? Какая гора? — не понял Сочинец, нахмурившись.

— Это он переохладился, наверно! — предположил Чемодан, обеспокоенно оглядывая меня с ног до головы.

— Ну если от переохлаждения горы двигаются… — перешёл на хриплый шёпот я.

Земля дрогнула, гора двинулась…

— Вот! Опять! — пожаловался я, указывая пальцем на вершину той самой горы.

И будто кукиш нечисти показал… Спало наваждение! Ну не гора это…

Ну да, спина — выше нашего обрыва. Но плоскогорье соседей всё-таки не переплюнет.

И да, это что-то очень высокое. Да, оно куда-то идёт. И да — в такое в жизни не поверишь, пока не увидишь собственными глазами.