Ранний старт

Сцена № 2. Знакомство (Катя)

Уточнение: Исторически сложилось путаница с нумерацией, по времени вторая сцена на самом деле происходила до первой.

Во дворе многоэтажного дома, являющегося общим для трёх зданий, заботливые взрослые организовали две песочницы для маленьких детей. Выхожу к ближайшей. Один. Родители дома, Кирюшка уморился длинными играми и выпал в глубокий сон. Как сладок краткий миг свободы! И ведь ещё отпускать родители не хотели, надо же! Имея в виду, что Кир может проснуться, а старшего брата под рукой нет. Не на того нарвались!

— Тогда я его разбужу, — декларирую намерения родителям, — мне играть не с кем.

И с решительным видом направляюсь к дивану, на котором раскинул свои ручонки Кир. Естественно, не дохожу. «Мамочка» отнюдь не ласково дёргает за руку и угрожающе шипит:

— Только попробуй, ребёнок только заснул…

После секундного размышления:

— Тогда пойду песенку разучу, я там в книжке хорошую песню нашёл…

— Я тебе разучу, ну-ка марш на улицу.

И я послушно иду на улицу, всем видом демонстрируя грустную покорность злым ударам судьбы.

За дверями подъезда меня радостно встречает свобода. Лицо обдаёт зимней свежестью, во дворе заманчиво поблёскивают свеженаваленные сугробы, приветливо сияет солнце. Кто сказал, что в песочнице нельзя играть зимой? Ещё как можно, даже удобнее. Из снега всякие вещи получаются ещё лучше, чем из песка. Кошачьих какашек опять же нет.

Какая-то девочка моего возраста лепит из снега сложное строение. На голове забавно качается розовый помпончик, из-под шапки вырвались и дерзко торчат в стороны две косички. Подбираюсь ближе, принимаю любимую Витину позу (так-то раньше меня по-другому звали, но пора привыкать) — руки за спину, наблюдаю. Сначала с одной стороны, потом захожу с другой. Девочка поглядывает на мои эволюции с подозрением и опаской. Наконец вспоминаю, что обета молчания никому не давал.

— Сударыня, не разрешите ли мне присоединиться к вашему милому обществу? — С детьми разоблачения не опасаюсь.

«Сударыня» ошеломлённо хлопает ресничками над голубыми глазками. Насладившись эффектом, усиливаю впечатление.

— Мамзель, вы позволите побыть рядом? — Широкий жест рукой, для расшифровки слишком общего понятия «рядом».

Девочка, в мгновенье ока получившая звучный статус «сударыня» и тут же сменившая его на подозрительное, но такое заманчивое «мамзель», заторможенно кивает головой.

— Только замок мой не трогай! — Спохватывается она.

— О-о-о, сударыня, вы утверждаете, что это замок? — Сомнений не сдерживаю.

— Конечно! А что же ещё? — Возмущённо отвечает девочка.

— А почему нет подъёмного моста? Где защитный ров? Почему башен всего две? Должно быть четыре или больше. А где донжон? Донжон где, я вас спрашиваю? И почему нет конт… контра… контрабасов, нет, контрафасов*?

Обескураженная девочка стоит и хлопает глазами, потрясённая длинным списком недостающих строений и бескомпромиссностью претензий. А мальчик, то бишь я, продолжает смотреть строго и неподкупно.

— А что такое контрафасы? — Осторожно интересуется «сударыня».

— Не помню, — пожимаю плечами, — но у тебя их точно нет.

— Как тогда ты можешь знать, что у меня их нет? — Торжествующая девочка решает, что подловила противного эксперта. Но не тут-то было.

— А как ты можешь построить то, чего не знаешь? — Резонно продолжаю корчить из себя «эксперта» по замкам.

— Как? Очень просто! — Девочка решительно прилаживает какие-то откосины внутри стены, — Вот! Контрафасы!

Долго с изрядным подозрением изучаю свежеприлепленные конструкции.

— Ты уверена? — Девочка незамедлительно и без малейших сомнений кивает. — Тогда ладно. Пусть это будет такой, девчачий замок.

Девочка слегка разочарованно вздыхает и соглашается «Пусть!». Чем подкупает меня окончательно. Решаю, что пора бы и познакомиться с хорошенькой, рыженькой, молоденькой девушкой. К чему и приступаю. Как только проясняется вопрос с именами и адресами, — девочку зовут Катей, и живёт она в моём же подъезде этажом выше, — наступает время для светской беседы. Однако спокойное развитие нашего приятного знакомства резко прерывается.

Катя вдруг замолкает и начинает смотреть мимо меня. Незамедлительно отслеживаю объект её внимания. К соседней песочнице, в которой тоже ковыряется некая пигалица нашего возраста, направляется пара детишек-мальчишек. Один, помладше, нам ровесник, второй старше на год-два и выше на голову. Судя по схожести одежды и согласованности движений, мальчишки братья или близкие друзья.

— Быстрее, Витя, быстрее! — заполошённо торопится вдруг Катя. Она хватает свои совочки в ведёрке, меня за руку и тащит за будку недалеко от них. Техническая большая будка, кажется, там трансформатор стоит.

Мы огибаем будку, пригибаясь, быстро пробираемся вдоль кустов поближе к конкурирующей песочнице. Занимаем позицию с краю кустов, нас отделяет от группы детей всего метров двадцать — двадцать пять. По пути и на выбранном наблюдательном пункте Катя вводит меня в курс дела.

— Очень плохие мальчишки, всех во дворе бьют и обижают. Только они недавно приехали и эту девочку ещё не знают…

— А ты знаешь? Как её зовут?

— Как зовут, не знаю. Но это очень злая девочка, её все боятся. Даже взрослые. А эти два дурачка не знают. Давно мечтала посмотреть, что будет… всё, не мешай!

Катя в итоге оказывается абсолютно права, события развиваются в захватывающем стиле крутого боевика. Драка — какой боевитый сюжет обходится без неё? Плохие ребята нападают, хорошие их жестоко избивают… таков непреложный закон жанра. Боевик без драки, это — как жизнь без любви.(с) А столкновение плохих парней и очень злой девочки — самая многообещающая и заманчивая для голливудских боевиков завязка. Что может быть увлекательнее? Такой состав противоборствующих персонажей сулит не меньше зрелищности, чем безбашенная погоня. Можно выбрать из массы вариантов: плохие мальчики против злого мальчика; плохие девочки, можно с добавлением плохих мальчиков, против злой девочки. Причём харизма злобных девочек в притягательности даст десять очков вперёд обаянию злых мальчиков.

Парнишки обступают хмурую девочку, та что-то недовольно говорит, парниши-плохиши гогочут. Дальше события принимают стремительный и диковатый оборот. Старший парнишка проходится ногами по кучкам, выстроенным девочкой, младший лихим ударом ноги отправляет ведёрко девочки в дальний полёт. Непроизвольно выпучиваю глаза, на Катю не смотрю, но наверняка она делает то же самое. Ногу паренёк опускает на землю уже с висящей на ней глухо рычащей девочкой. Она вцепилась зубами в его ногу! — ошеломлённо осознаю немыслимый факт. Как злая собака, причем не простая, а бойцовой породы. Вцепилась и висит. На зубах висит! — С трудом верю своим глазам. Нет, точно. Висит чуть повыше колена.

Парнишка, вереща от ужаса и боли, как зайчик, пойманный злой совой или хитрой лисицей, падает на снег. Потрясённый происходящим старший брат сначала очумело смотрит, затем пытается схватить девочку за ноги. Не слишком удачная идея, как выясняется. Девочка бьётся со свирепостью дикого зверя, старший получает жестокие удары ногами в грудь и падает. От слабых хаотических ударов укушенного она защищается руками.

Рядом от возбуждения повизгивает Катя. Схватка меж тем резко заканчивается. То ли девочка разжимает зубы, то ли парнишка, собрав все силы, сам вырывается, но всё-таки вырывается и на четвереньках быстро-быстро улепётывает к родному спасительному подъезду. Старший, мечущийся рядом, вроде нацеливается пнуть девочку как следует, но наталкивается взглядом на неё, сидящую на корточках и готовую к новому прыжку. Принимает решение, — очень разумное, по моему взрослому разумению, — ретироваться за братом.

Девочка идёт за своим ведёрком. Возвращается на место и принимается за прежнюю возню. Почему-то этот факт потрясает меня ещё больше, чем стремительная бескомпромиссная битва полуминутной давности. Катя замолкает, видимо, тоже проникается моментом.

Сидеть, как Катя, или лежать, как я, холодно. Начинаю вставать, но Катя останавливает.

— Смотри, смотри… — шепчет она.

Из подъезда выходят те же парнишки и какой-то здоровый, малость расхристанный мужик. В наспех надетой шапке, в полушубке на майку, видно, торопился. Младший парнишка всхлипывает, слегка подвывая, хромает. Вся гоп-компания направляется к мирной маленькой девочке, играющей в песочнице.

— Аллес капут, — немецкий аналог русской нецензурщине (полный п…дец) всплывает сам.

— Точно, — Катя немецких слов не знает, но смысл улавливает тонко.

Хм-м, дяденька, ну, вышел ты и что дальше? Бить маленькую девочку будешь? Да ты только маленький синячок ей поставь, сразу в тюрьму упекут, вякнуть не успеешь.

Дяденька и не бьёт её, конечно. Но разоряется громко. Сначала вообще орёт, потом малость сбавляет. Девочка бурчит что-то злобное, дяденька вновь резко поднимает децибельный рейтинг. Из подъезда вываливается ещё один персонаж. Здоровенная плечистая тётка с таким мрачным лицом, что сразу догадываюсь, кем она приходится мрачной девочке. Тётка тут же зычно подтверждает мою догадку.

— Эй, ты, хер моржовый, а ну, отвали от моей дочери!

Встаю, отряхиваюсь. Катя на этот раз присоединяется без возражений.

— Как думаешь, Кать, кто победит, если они в рукопашной сойдутся?

— Я думаю, они! — Без тени сомнения высказывается девочка. Без всяких уточнений понимаю, кого она имеет в виду под словом «они».

— Чистый цирк, кино…** — здесь чуть не вставляет крепкое слово, но вовремя спохватываюсь, — никакого кина не надо.

— Точно, — соглашается Катя.

Так началась наша дружба.

*Примечание: Витя намеренно исказил слово «контрфорсы». Что означает контрфорс в архитектуре, можете сами в интернете посмотреть.

** Ничего особенного. Витя хотел сказать «кино, уссышься».