Мир Драконов: Игрушка для дракона

Глава 14

Играл он хреново, без всякого сомнения. Пел еще хуже. Даже не пел, а бормотал какую-то хрень нараспев, без рифмы и пауз. Но деньги ему все равно кидали. То ли привыкли, то ли просто как нищему (альпийское нищенство, святое дело!). Кстати, таким уж огромным он и не был, как запугивала меня официантка. Ну…рослый, да, плечистый, но не более того. Чтобы нечто звероподобное — такого нет.

Я вообще-то драться не люблю, хотя приходилось не раз, и не два. Когда ты играешь в ресторане, а также на свадьбах и поминках, то обязательно сталкиваешься с пьяными людьми, а пьяный человек всегда немного идиот. И даже много идиот. Начинают докапываться, нести какую-то хрень вроде: «Я тебе плачу, ты обслуга, лабух сраный, делай, что я тебе сказал!» — и тогда уже в ход идут твердые тупые предметы — и не только голова. Руками бить нельзя — распухнут, а то еще и палец сломаешь, и тогда — полный аллес капут. Музыкант без пальцев все равно как слепой художник. Я обычно старался бить подручными предметами — стульями, бутылками, а то и кирпичом. Получалось вполне недурно — кунг-фу отдыхает.

В общем, здешний музыкант меня не напугал. Потому, когда он отправился смочить глотку, я с чистой совестью и спокойно отправился на возвышение, которое можно было бы называть и подиумом, и сценой. Под стук ложек и гул голосов достал свою гитару, и начал играть.

Сыграл обе песни, которые спел хозяину трактира, еще несколько баллад, даже «Естедей», и ту сыграл. Просто так, ради удовольствия. Люблю я эту песню, мелодию моей юности.

Играл часа два, чувствуя, как зал буквально впитывает мою музыку и откликается всей душой. Простые люди, не избалованные исполнителями.

Впрочем, что значит «чувствовал»? Мне деньги, кидали, и хорошо кидали! Медь, серебро — сыпались благодатным дождем! Я не собирал — заканчивал одну песню, начинал другую, а монеты подбирала и складывала в кошель одна из официанток, то ли по своему желанию, то ли хозяин трактира ей подсказал — он все это время сидел у двери в свой кабинет и слушал меня, время от времени довольно кивая головой.

В трактир набилось столько народа, что не хватало мест — люди стояли у выхода, у стен, между столами, подавальщицы сновали, разнося напитки и закуски — люди ели прямо стоя, с чашек, захватывая содержимое щепотью.

Когда закончил играть, кошель, который заранее приготовил, попросив его у охранника каравана, наполнился практически доверху, сделавшись увесистым, как приличная гирька. Уходя, не глядя, на ощупь, цапнул из кошеля пару монет и сунул их официантке, заведовавшей моими финансами. Может и не следовало давать, она пару-тройку монет сунула себе в лиф (видел, да), но пусть уж порадуется. Что деньги? Пыль! Еще заработаю. А девчонке может они нужнее, чем мне.

— Остаться не хочешь? — спросил меня трактирщик, перехватив у самого выход.

— Нет, извини — пожал я плечами — В столицу нужно.

— Домой? — понимающе усмехнулся он — Жаль. А то…здесь всегда есть слушатели, и платят хорошо. Даже моему придурку, которого с тобой и сравнивать нельзя. Тут место хорошее, перекресток трактов, всегда полно народа. Ты бы скоро дом построил, жену нашел…вон какие у нас девчонки красивые! Жил бы в свое удовольствие! Не жену, так…смотри, как на тебя девки смотрят, так бы и сожрали. Красавчик, музыкант! Я бы к своей дочери тебя точно не подпустил. Хорошо, что у меня нет дочери…хе хе… Ладно, шагай, парень, удачи тебе. Понимаю, что не нашего полета ты птица.

А на улице уже темно. Похоже, что не два часа я играл, а дольше, гораздо дольше. Стало прохладнее, с гор потянул свежий ветерок, принесший запах дыма и конского пота. Я не знал, где буду спать — в каком из фургонов, наверное, в том, в котором ехал, на мешках то ли со шкурами, то ли кожами. Воняло от них совершенно отвратно — чем-то химическим, видимо средствами обработки, но мне по большому счету пофиг. Главное, что от дождя прикрыт, да не на сырой земле сижу.

Вокруг — ни души, только у входа в трактир стоит группа то ли возчиков, то ли охранников, и пьяными голосами что-то бурно обсуждают. Потом один запел песню, и я с удивлением узнал «Балладу о наемниках». Вот так и уходит в народ песня, и никто не узнает, кто ее запустил.

Подумал немного, и решил пойти искупаться. Весь день в пыли, в поту, да и в трактире было жарко от толпы людей, от жара с кухни. Гигиену, однако, надо соблюдать, даже если людские болезни меня теперь не берут.

Впрочем, это лишь предположение — что не берут болезни. На деле я еще не попробовал. И надеюсь — пробовать не придется. Может тут и нет никакой чумы, или там проказы с сифилисом?

Купаться, конечно же, выше по течению реки — ну не в помоях же плескаться? Кстати, хотел я сказать трактирщику по этому поводу, но передумал. Скорее всего, меня даже не поймут. И вообще — какое мое дело? Мир не мой, земля не моя… да, я пока что не чувствую себя аборигеном этого мира. Мне все время кажется, что я…в мультике, что ли. Или это мне снится. Может и в самом деле лежу где-нибудь в больничке, в коме после попадания пули в голову, и нормально так галлюцинирую. Ну а что? Объяснение ничуть не хуже других.

Осматриваюсь…тихо вокруг. Никого. Светит луна, почти такая же, как земная, только размером побольше — вон как все освещает, будто прожектор. А может мне только кажется, что она больше земной. Просто воздух чистый, вот и свет яркий.

Вижу тропинку, идущую вдоль берега, туда мне и дорога. Иду, наслаждаюсь ароматами ночи — что-то цветет, наподобие ночной фиалки. Запах свежий и сладкий. Когда приезжал к бабушке в деревню, всегда наслаждался запахом цветов — бабушка целую грядку высаживала под окном, так что в моей комнате всегда пахло фиалками. Хорошо!

Удара я не почувствовал. Обычно в книжках пишут что-то вроде: «мелькнула тень, и…» — никакой тени не мелькнуло. Вот сейчас я иду, и…уже не иду. Хоп! И занавес. Вероятно так бывает, когда пуля попадает в голову.

Хмм…что значит — «вероятно»? Уж я-то это знаю наверняка. Смешно…некогда смотрел хороший сериал «Клан Сопрано», так вот закончился он странно — народ ничего не понял. Сидит главный герой в кафе со своей семьей, обедает, и вдруг…опа! Черный экран. Никто из зрителей так ничего и не понял. И только через время я узнал, что такова креативная задумка авторов сериала — показали, что происходит, когда человеку выбивают мозги. Бам! И «черный экран». Интересно, откуда они все это узнали? Попаданцы? Испытали на себе?

Очнулся я на земле. Голова болела, бока болели, все тело болело так, будто его долго и сильно били. И голоса:

— Зачем ты так?! Я же тебя просила не трогать его! Забрали бы деньги, и пусть идет! Такой красивый парнишка! Скотина ты, Перас!

— Пошла ты на…! Что, влюбилась в этого красавчика?! Я тебе уже не по нраву?! Ладно…давно я тебе жопу не рвал, сегодня накажу.

— Да пошел ты! Не буду я с тобой больше! И скажу дяде, что ты сделал! Мерзавец! Посмотрим, что он скажет! Думаешь, буду молчать?!

— Ах, ты сука! Да ты с ним рядом ляжешь, тварь!

— Ай! (звук хлесткого удара, падение тела)

— Перас, зря ты с ней так…хозяин ее дядя, он точно тебя не помилует.

— А кто узнает? Сбросим в реку, и все.

— Я на такое не договаривался. Сам делай.

— И я!

— И я!

— Вы со мной повязаны! Вы тоже его били! И если меня прижмут, скажу, что и девку вы тоже кончали!

Молчание. Голос:

— Ладно, парни…давайте вот как сделаем — трахнем ее, пока живая. Девка свежая, сочная, красивая. Потом придушим, и в реку. Все решат, что это кто-то из гостей сделал, никто на нас не подумает. Я буду искать ее, переживать, ни кто никогда не скажет, что это наших рук дело. А деньги, что с него взяли — я вам отдам.

— А балард?

— Балард — мне. Я его пока припрячу, а когда все затихнет, скажу, что купил у торгаша. Все будет чисто. Гейц, уступаю тебе право — первым будешь. Эх, и жопа у нее классная, ты бы знал!

— Не жалко, девку-то? Ты же с ней полгода любовь крутил, жениться обещал…

— Чего жалеть суку, которая собралась меня сдать? Нет уж, пусть себе плывет. Ну что, как вы?

— Ладно…раз так.

— Подождите, парни…этот музыкант какой-то странный. Вы ничего не заметили, когда его пинали?

— А чего тут замечать?

— А я заметил. У него одежда странная. Она…ненастоящая!

— То есть?! Это как?

— А вот так! Ты его вообще обыскал?

— Нет. Потом хотел обыскать.

— Ну вот и попробуй.

Чьи-то руки шарят по моему телу, я делаю вид, что лежу без чувств. Ничем не выдаю себя.

— Ух ты! И правда! Руки сквозь одежду проходят! Магия!

— Та-ак…я в этой херне не участвую. Перас, иди на… со своими задумками! На мага напоролись!

— Вы идиоты?! Какой маг будет зарабатывать игрой в трактире?! Хмм…а он живой, сука! Ты гля! Не добили! Я думал — у него башка всмятку!

Медленно подтягиваю свою руку к горлу — там как раз сейчас шарит чужая недобрая рука, и…хватаю врага за предплечье. А потом — сжимаю изо всех сил, дергая подонка на себя. Пальцы проваливаются, будто в пластилин — неужели этот тип такой рыхлый? А казался крепким. Перас визжит, дергается, пытаясь освободиться, брызжет кровь, заливая мне лицо. Хватаю его за горло, сдавливаю…хруст! Готов!»

И вот я уже на ногах — стою нетвердо, но через пару секунд ловлю равновесие, и…сходу бью ногой в пах первому, кто оказался рядом. Хороший удар. И особой силы не надо, и работает очень эффективно. Главное — попасть.

Я попал. Да так, что «мишень» отбросило метра на два, и мужчина повалился на землю без сознания. И тут же чувствую резкий укол в спину — неужели подрезали? Похоже, что да. И такая ярость меня охватила, такое бешенство, что я уже не думаю о том, чтобы беречь руки. Раз уж придется подыхать в очередной раз — так хрен с ними, с руками! Я и вас за собой заберу, мрази!

Оборачиваюсь, и без всяких там боксерских изысков бью человека кулаком в лицо, будто заколачиваю гвоздь. И опять — странное чувство — как если бы ударил по вате, или скорее по перезрелому арбузу. В лицо плеснуло теплым, на щеке — кусочки чего-то скользкого, теплого.

— Я не хотел! Я говорил ему — не надо убивать! — верещит человек, лица которого я не вижу, и повернувшись, пытается ускользнуть. Ловлю за рубаху левой рукой, подтягиваю к себе, перехватываю…хрусть! Шея ломается. Но я в ярости не отпускаю голову и дергаю вверх. С легким треском голова отрывается, и я отбрасываю ее в сторону.

Один успел убежать шагов на семь, но я догнал его в три прыжка. Повалил, и ухватив за голову переломил позвоночник, подтянув ее к заднице. И уселся на землю, отхаркивая кровь, льющуюся изо рта.

— Ох…

Повернул голову, посмотрел…тот, кого я сделал импотентом, очнулся и пытается подняться. Преодолевая слабость, встаю, подхожу к раненому и без затей откручиваю ему голову.

Странно. Все то, что я проделал — будто на автомате. Будто несерьезно, как в дурном сне. Это не я. Это кто-то чужой! Я не могу вот так, без эмоций, без угрызений совести убивать людей! Сейчас я должен блевать, увидев трупы, всячески страдать по поводу моей жестокости, но у меня ничего такого нет. Разве человек, прибивший муху или таракана переживает? Если только о том, что испачкал стену его кишками, не более того.

Пытаюсь нащупать то что торчит у меня из спины и мешает дышать, и не могу. Рука не достает. Похоже, клинок у меня где-то в легких, потому как выходящая изо рта жидкость пузырится, а дышать мне очень трудно. Попробуй, подыши, когда одна половина легкого заполнена кровью!