Шаг третий. Призовой

Глава 37. Почти обычный длинный день

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 5 мая, 09:25.

Уроки корейской литературы самые скучные из всех. Пожалуй, они в любой стране могут быть скучными. Только в Англии есть Диккенс, Шекспир, Льюис Кэролл; во Франции — Гюго, Бальзак, Дюма; в России — Толстой, Пушкин, Достоевский. Среди корейских авторов нет ни одного, сумевшего взойти на небосвод мировой литературы. Шекспира, Гюго и Льва Толстого знает весь мир. А кому известен Ким Ман Чжун, прости господи?

Поэтому работаю на уроках, как записывающее устройство. На самом деле, для надёжного запоминания нужен эмоциональный фон. Настоящие виртуозные писатели мирового уровня вполне достойны благоговения и восхищения. Для местных у меня нет ничего кроме ехидства и насмешки. Хватит им и этого.

И ещё интересное наблюдение. Корейские авторы, не имея никакого понятия о термине «рояль», пользуются этим весьма широко. Само по себе не столь страшно. В конце концов, таковое сплошь и рядом даже у мировых классиков. Взять хотя бы «Тартюфа» великого Мольера. В конце пьесы у Тартюфа на руках все козыри. Оргон сам подписал ему дарственную на всё своё имущество. И только после этого у него открылись глаза. Но метаться поздно, только выметаться из своего дома, который уже не его. Но вдруг приходит королевский чиновник и арестовывает Тартюфа, как мошенника, давно известного королевским правоохранительным органам. Всевидящее око справедливого и могущественного монарха, ага. Все довольны и счастливы, кроме Тартюфа, разумеется. Если это не рояль, тогда я не знаю, что это такое. Ещё какой рояль, королевский!

Параллельно загрузке в память никчемушной информации на втором слое сознания сами собой всплывают аргументы из разряда «слова на лестнице». Это когда тебя уже спустили с лестницы, и вот, пересчитывая ступеньки головой и рёбрами, вдруг находишь очень остроумные и веские слова. Те самые, которых вовремя почему-то не было.

Президент ХёнСок застал меня врасплох. Чего это я вдруг не могу повторить тот танцевальный финт, который исполняла на его глазах аж два раза? Хотя не надо на себя клеветать, один аргумент всё-таки нашла. Хореографиня тоже ведь не смогла, а она наш сэнсей. Профессионал, по умолчанию более искусный мастер танца.

Главный довод не в этом. Короткий взрывной танец, выданный на пике выброса эмоций и энергии, своего рода рекорд. Ни один спортсмен не сможет повторить собственный рекорд в любое время года, дня и ночи. Ему надо разогреться, ему надо быть на пике формы, его ничего не должно отвлекать, раздёргивать внимание и силы.

А тут в конце дня, после изматывающих уроков и уравновешивающей их, но, тем не менее, съедающей силы тренировки, после ужина прибегает саджанним, весь такой переполненный радостным предвкушением. Давай, Лалиса, але-оп! И если бы послушалась на полную катушку, испортила бы ещё не сложившийся в мозгу алгоритм движения. Он же не закрепился. Надеюсь, что не испортила…

Трень-брень-дрень! Сигнал конца урока обрывает скучные россказни госпожи учительницы. С чувством величайшего облегчения закрываю планшет с надоевшим текстом, тетрадку, — по-старомодному иногда фиксирую важные тезисы, — учебник, всё в сумку.

Уйти спокойно мне не дают. Путь преграждает рослая, на целых два-три сантиметра выше меня, одноклассница.

— Подпиши! — и суёт в руки блокнот размером с книгу. На обложке — «BlackPink», та картинка, где моё лицо плохо различимо. Хотя там всех узнать трудно. Кроме Дженни, у неё особая изюминка.

Надо же! Только сейчас дошло до них, с кем они учатся. Отговорка у меня, то есть, у нас давно готова.

— Без адвоката ничего подписывать не буду, — заявляю с железной непреклонностью и обхожу подвисшую девицу.

Вспоминаю про ЧэЁн. Вот кто никому ни в чём не откажет. Какой-нибудь решительный и настойчивый парень легко добьётся от неё секса, если ему мешать не будут. Изнасилования даже не получится, она просто подчинится и всё. Будет плакать, отворачиваться, но активного сопротивления не окажет. Может даже удовольствие получит, если парень попадётся опытный… чо-то меня не туда заносит. Короче, надо её предупредить! Бегу в её класс, у них как раз математика кончилась, мы их меняем.

— ЧэЁн, никаких автографов никому в школе не давай! Нам господин директор официально запретил это делать.

— Лалиса, а когда это директор запретил нам автографы давать? — шёпотом спрашивает ЧэЁн. Мы стоим в общем холле, куда выходит три класса.

— Помнишь, как победителей на соревнованиях награждали? В числе подарков были наши автографы. Что это значит?

— Что? — сообразительность ЧэЁн обычно дремлет.

— А то! Дебак! Наши автографы — награда, которую надо заслужить. А кто в школе может награждать? Только директор.

— А учителя?

— С разрешения директора. Предупреди ДонГука, как увидишь.

Не жалко расписаться. Но ведь умучают! В школе несколько сотен соучеников, рука отвалится подписывать. Так что это не только причина наших отказов, но и повод, в который я радостно вцепляюсь.

Математика. Математичка расписывает доказательство первого замечательного предела. Отношение синуса икс к иксу, как известно всем, кто честно учил математику в школе, равно единице. Доказательство не без хитрости, но довольно прозрачное.

Строгая и немного скучная наука. Только про последнее учительнице никогда не скажу, сразу стану врагом на всю жизнь. И по сравнению с литературой насыщена смыслом и выстроена на строгой логике, которая в корейской литературе даже не ночевала. Так что терпеть математику намного легче.

— Внимание! — говорит математичка. — На экзамене доказательство теоремы вряд ли будет. Но задачек, связанных с первым и вторым замечательными пределами, не избежать.

Общий тоскливый выдох класса можно расшифровать словами:

— Как? Их ещё и двое?!

Как в анекдоте про китайцев, в котором русский богатырь побил очередную стотысячную китайскую рать, а из-за сопки выползает недобитый и кричит своим:

— Не ходите сюда! Они нас обманывают! Их тут двое!

Начинаем тренироваться применять этот предел… пропади он пропадом! Так думаю в конце пары, когда математичка окончательно всем мозги узлом завязала. Она это умеет. И любит.

Доживаем до обеда, на котором ЧэЁн под понимающие взгляды нашей свиты жалуется на жизнь:

— Не представляю, как я математику на сунын буду сдавать…

— Онни, зачем тебе переживать за сунын? — удивляюсь, как люди сами себе проблемы выдумывают на голом месте. — К примеру, ты хорошо его сдашь, дальше что?

— Дебак! Как что?! — удивляются все хором, но разговариваю я только с ЧэЁн.

— Могу поступить в SKY, — неуверенно отвечает подружка.

— А дальше?

— Возьмут в процветающую компанию с хорошим окладом… — ещё более неуверенно продолжает ЧэЁн. Неужто доходит?

— А сейчас ты где? — не стала рассусоливать и разжёвывать, ставлю вопрос ребром, но всё-таки поясняю. — Обычно в айдолы выходят после долгих лет в статусе трейни. ДжиСу и Дженни сколько лет обучались? Пять? А ты? Полгода? Ты уже суперуспешную карьеру сделала.

Свита задумчиво оглядывает проглотившую язык ЧэЁн. Добиваю второе и заодно подружку.

— Ты хоть на двести баллов сунын сдай, хоть на сто, что с того? Ты думаешь, я из-за этого выгоню тебя из группы? — на последнем вопросе свита переводит взгляды на меня. Теоретически все знают, что я менеджер группы, но о реальных пределах моей власти представления никто не имеет.

— От тебя требуется, чтобы ты весело и задорно пела и скакала на сцене. Твои школьные успехи дирекцию агентства не интересуют. Возможно, скажут: ай-я-я-яй, что же ты, Рози, и тут же забудут об этом.

Придвигаю десертик, пирожное безе, бодро хрупаю под чай.

— Надо же куда-то поступать… — бормочет ЧэЁн.

— Найдёшь что-нибудь, — отмахиваюсь, — какие-нибудь актёрские факультеты. Можно на лингвистический пойти. Чтобы потом на разных языках петь.

Раздевалка спортзала, время 18:00.

Быстренько, упрятав волосы под резиновую шапочку, ополаскиваюсь в душе. Бегать обожаю, а потеть не очень. Не страшно, но смывать приходится. Пловчихам хорошо, им душ после тренировки принимать не надо. Обтёрся и одевайся.

Выхожу, обтираюсь и одеваюсь. Девчонки ещё возятся. Втянулись они, кстати говоря. Поначалу скучными личиками меня доставали, Дженни открыто ныла, а сейчас она и остальные повеселели. Фигурки, неуловимо для видящих их каждый день, изменились к лучшему. В целом, спортивные девушки заметно красивее неспортивных.

Весело щебеча, выходим на улицу дружной стайкой. Мы начинаем тренировку чуть раньше, раньше и уходим, поэтому толпится нам не приходится.

— Лалиса, а ты чего? — ЧэЁн смотрит вопросительно, остальные уже в машине.

— Сегодня в агентство не поеду, — про себя уточняю, что до понедельника меня там не будет, — надо дома побыть.

Иду на выход, берясь за телефон, чтобы вызвать такси.

— Госпожа Лалиса, только один вопрос! — вычленяю самого длиннорукого, тянущего микрофон сквозь железную ограду.

А почему бы и нет? Вай нот, как говорится. Отменяю вызов такси.

— До дома меня довезёте?

— Да!!! — вспыхивает подобно взорвавшейся звезде журналюга. Выбираю его не только из-за длинных рук, конечно. Морда лица наименее наглая из всех. Ну, и компания авторитетная.

Сажусь в их микроавтобус под охраной везунчика и его команды. И разочарованные выкрики остальных. В салоне оказываюсь под прицелом кинокамеры, передо мной вырастает микрофон. После вопроса:

— Скажите, госпожа Лалиса, почему президент Ли назначил вас менеджером группы «BlackPink»?

— Подождите немного, мне надо согласовать… — отвожу рукой микрофон подальше и достаю телефон.

Звоню ХёнСоку и ретранслирую вопрос.

— Лалиса, ты же знаешь, несанкционированные разговоры с журналистами запрещены.

— Саджанним, вот я и прошу санкцию. Информация о моём менеджменте группы уже просочилась. Ничего с этим не сделаешь. И время от времени журналистам надо что-то давать. К тому же это канал SBS.

— Хорошо, — президент меняет гнев на милость после паузы. — Скажи им, что ты спродюсировала первый клип «It’s Us». Твоя ведь сюжетная идея была. И твоё инкогнито. Об этом тоже можешь сказать.

— Хорошо, саджанним. Я поняла. Аннён.

— Итак, госпожа Лалиса, что вам дозволили сказать? — предвкушающе сияет журналист СБС-канала. Представился, как господин Пак КанДи.

— Первый клип «It’s Us» помните? Спродюсировала его я, сценарий сочинила тоже я. И как вы должны были заметить, там участвовали девушки из «BlackPink».

— Тоже ваша задумка?

— Да.

— Куда делся бывший менеджер группы? Он ведь был у них?

— Никуда не делся. Это менеджер трейни, он так им и остался. А у новой группы менеджера, как такового не было. Я не знаю, что происходит в голове президента, но, как вы понимаете, основания для такого решения у него были.

— Он об этом не пожалел?

— Насколько знаю, нет. Трений в группе нет, коллектив дружный, популярность растёт, — пожимаю плечами. — Нет причин считать это решение ошибочным.

— Дебак! Популярность ваша не растёт, а взмывает вверх подобно ракете, — поправляет господин Пак. — Считаете, что так будет и дальше?