Моё имя

Однако больше всего удивляли далеко не чистые улицы с приятными запахами, доносящимися практически отовсюду, а нарастающие с каждым моим шагом в глубь города шумы и звуки. Для современных городов, в том виде, в котором они ещё сохранились, подобное было сложно даже представить. Но вот оно — прямо передо мной!

Справа от уютного двухэтажного домика, выкрашенного не очень аккуратными мазками в красный, веселилась и заливалась вспышками смеха детвора не старше лет восьми-девяти. На противоположной стороне играла скрипачка с ярко-чёрными, как у Сирила, волосами. Чуть дальше по той же улице женщина, на вид лет тридцати, пела о любви, путая все ноты, которые только возможно, что, к удивлению, никого особо не волновало (видимо, пела она здесь далеко не впервые). За поворотом же, на небольшой городской площади, развернулось целое народное гулянье! Дети летали по небу наперегонки, женщины танцевали, мужчины, не выпуская из рук кружек, соревновались друг с другом в армреслинге, и все одновременно пели, кричали и просто наслаждались жизнью.

И вот, когда я уже почти готова была влиться в столь непривычное для меня гулянье, один косой взгляд в сторону полностью отбил это желание. Время от времени среди эксилей проскальзывали почти голые и, как скелеты, худые особи — люди, что уже давно перестали быть таковыми. Другими словами — рабы.

Как я уже не раз говорила, в нашем мире каждый человек — раб, однако есть те, кому не повезло больше, чем остальным. Тем, кого вписали в специальный реестр и прикрепили к определённому участку земли, было разрешено остаться в своих домах, производя еду и необходимые для эксилей вещи. Несмотря на вечный голод, холод и опасность Жатвы, эту судьбу можно назвать счастливой. Не повезло же тем, кого солдаты короля поймали скитающимися по миру или же тем, кто просто-напросто приглянулся им личиком или физиологией. Таких несчастных отправляли в Аксиллу или другие эксильские центры, где почти сразу же продавали на торгах богатым персонам. После этого их жизнь становилась настоящим адом. Поверьте, однажды я встречала беглого раба и знаю, о чём говорю. Богачам мы нужны лишь для удовлетворения чувства собственного превосходства. Чтобы смотреть на нас и упиваться мыслью о том, насколько же они величественны. Чтобы срывать на ком-то всю свою боль и злость. Чтобы воплощать с нами все свои самые извращённые желания и порывы. Эти ублюдки относятся к людям лишь как к безвольным игрушкам и ничему иному.

Тем временем эксили только и делают, что веселятся, пьют да едят. Прямо как сейчас. Еду им ежедневно выдают солдаты, да в таких размерах, что пока ещё никто не жаловался. Та же ситуация и с алкоголем, которого, смею предположить, в их родном мире вообще не было. Изо дня в день твари лишь развлекаются, с каждым днём всё больше и больше становясь похожими на паразитов. Уверена: если это продолжится, то максимум лет через двадцать эксили сами ж себя и изничтожат. Проблема в том, что человечество они истребят куда раньше.

Стараясь ни о чём конкретном больше не думать и лишь работать ногами, я продвигалась вперёд. Эксили с ещё более-менее трезвым умом время от времени бросали заинтересованные взгляды на мою одежду. И в этом не было ничего странного, ведь как-никак я была в той самой форме, которую Вик выдал мне ещё по прибытию. Поскольку служить высшим чинам, а тем более королевской семье, — огромная честь, большинство смотрело на меня с нескрываемым любопытством и уважением. Видимо, я верно поступила, надев униформу, и моё предположение о том, что она будет отводить взгляд от несверкающей на солнце кожи, отлично сработало.

Наконец преодолев зону риска, в продолжение прошлой мысли я, непонятно зачем, взглянула на пекущее во всю силу солнце. Его лучи обожгли мне сетчатку, тем самым заставив зажмуриться менее, чем за секунду. Когда боль прошла, я вновь посмотрела в сторону солнца, но на этот раз уже глаз не поднимая. Улиц через пять-шесть виднелось огромное сооружение, величину которого сравнивать с остальными было бы просто-напросто неуместно. Два искусно сделанных дракона цвета дня и ночи сидели на большом и широком возвышении. Чёрный как ночь, с распростёртыми крыльями и выставленной вперёд головой словно наблюдал за каждым эксилем, живущем в городе, так же как коршун наблюдает за мышью. Белый стоял на задних лапах со сложенными вдоль туловища крыльями, но от этого вовсе не становился менее внушительным — казалось, что он вот-вот бросится на своего чёрного собрата, готовый загрызть его до смерти. Даже не зная, что это, я вдруг осознала, что не могу отвести взгляда, как бы сильно мне этого не хотелось.

Помню, однажды я рассказывала Сирилу о том, что, скорее всего, самими собой мы стали, пройдя долгий путь эволюции от обезьяны до человека. Услышав это, он искренне, без злых намерений, рассмеялся и сказал: «Вот видишь — нет ничего удивительного в том, что мы стоим выше вас. Пусть люди и эксили похожи внешне, это не отменяет наших различий. Человек пошёл от обезьяны, эксиль — от дракона». Тогда я сочла подобное высказывание глупостью, но сейчас была готова поверить каждому его слову.

Из-за сети домиков поменьше мне не удалось разглядеть конструкцию полностью, но и отсюда я могла с легкостью догадаться о её предназначении. В тех немногих докладах, которые получал Нат, о ней упоминалось, однако, по правде говоря, я всегда слабо верила в правдивость этих донесений. Ворота, отделяющие знать от простого народа и рыжеволосых от всех остальных, — да кто в такое поверит? В любом обществе есть богатые и бедные, вот только… я впервые вижу, чтобы одни отделялись от других огромной, непреодолимой чертой.

Устав думать об этом, я свернула за первый попавшийся угол и тут же пожалела об этом. Вокруг меня раскинулась главная площадь той части города, что принадлежала обычным эксилям («Нижняя», которая, по моим подсчётам, занимала всего лишь 1/3 Аксиллы). И что самое худшее — если сосчитать всех эксилей, которых я видела за сегодня, то не наберётся и половины, стоящих здесь и сейчас в ожидании какого-то зрелища. Именно из-за этой непреодолимой толпы мне и не удалось сразу разобраться в происходящем. А когда я наконец поняла, что здесь всё-таки происходит, и захотела убраться куда подальше, сделать это оказалось весьма затруднительно, так как со всех сторон меня тотчас зажали всё прибывающие и прибывающие эксили.

— Итак…, — вещал кто-то с небольшой, самодельной сцены, разглядеть которую мне не предоставлялось возможным, — сколько же вы за него дадите? Конечно, нога у этого животного слегка покалечена, и я не думаю, что он сможет выполнять тяжёлую работы, но зато он отлично переносит боль. Ради вас, уважаемая публика, я проверял это лично.

К горлу подступил вчерашний ужин и мне пришлось напрячь все свои силы, дабы вернуть его обратно в желудок. «Животное»? Нет. Я отлично знала, что сейчас на той сцене стоит человек.

Когда диктор закончил говорить, эксили с разных концов площади стали тянуть вверх руки, одновременно с этим, как можно громче, выкрикивая свою сумму. И в этот чёртов момент на их лицах было написано настоящее счастье… Игра. Для этих ублюдков человеческая жизнь не более, чем игра!

В какой-то момент мне стало плевать на то, заподозрят меня в чём-нибудь или нет. Ловко орудуя локтями, я стала уверенно пробираться к выходу. Во время этого процесса одному или двум зрителям хорошо зарядила по лицу, после чего, неловко извиняясь, ликовала внутри. Ненавижу. Ненавижу каждого из них.

Ричи Джонс. Я запомнила тебя. И не только тебя. Я запомнила мужчину, что сейчас стоял на сцене. Я запомнила шпиона, которого поймали в Аксилле. Не волнуйся: я помню. Я не забыла. И прости, так как искать ответ на вопрос «почему?» я не стану. Но зато клянусь: однажды, не важно, сколько времени это займёт, я обязательно перережу глотку каждому эксилю на этой планете. Именно я буду той, под мечом которой эксильский род падёт на колени, а после — исчезнет в небытие.

***

Когда день стал постепенно клониться к вечеру, я решила, что хватит уже бесцельно бродить с одного конца города к другому. Покупать что-либо с самого начала я не планировала, так что моё пребывание здесь изначально служило лишь за тем, чтобы скоротать время. Хотя несколько положительных сторон всё же можно найти — мне удалось довольно неплохо запомнить расположение улиц, площадей, да и отдельные домики с лавками отлично вписались в карту, нарисованную в голове. Этого вполне достаточно. Пора уходить. Ночью в Аксилле ещё опаснее, чем днём, да и ждать его я должна на открытой местности, где нам никто не помешает.

Не спеша и стараясь никому не попадаться лишний раз на глаза, я двигалась в направлении задних ворот, служивших по большей части для доставки продовольствия. Эти ворота были куда меньше и беднее, чем те, через которые я попала в город, и посему же идеально подходили для того, чтобы незаметно из него скрыться. Пристального внимания к моей особе я уже не боялась, поскольку давно поняла, что королевской прислуге здесь не задают лишних вопросов.

Главные и шумные улицы мне уже надоели, так что, по большей части, я передвигалась узкими дворовыми кварталами и тёмными переулками. В них не было ни освещения, ни гуляний, ни эксилей, и меня это более чем устраивало. Но тут, завернув в очередной раз за угол, я почувствовала, как кто-то или что-то крепко схватило меня за плечо. Слегка потряся им, я попыталась сбросить это «что-то». Безрезультатно. Моя вторая, свободная рука машинально, сама-собой, потянулась к волосам, где, как всегда, был надёжно спрятан сюрикэн Алой Розы. Держа палец на кнопке активации, я резко повернулась на сто восемьдесят градусов, готовая в любой момент снести голову храбрецу-самоубийце.

Но этого не понадобилось. Увидев, кто передо мной, я опустила руку и, убедившись, что у меня нет галлюцинаций после целого дня, проведённого под палящим солнцем, хорошенько врезала по макушке своего давнего друга.

— Какого чёрта ты тут забыл, Нат? — выкрикнула я, совершенно не скрывая эмоций.

На это светловолосый паренёк с ожогом вокруг левого глаза лишь потёр ушибленное мною место, прошипел тихое «больно» и улыбнулся искренней, по-настоящему обезоруживающей улыбкой. Уверена, многие девушки тотчас пали бы под её чарами. Многие. Но не я.

Для человека пересечь границу Аксиллы и приставить пистолет к собственному виску — одно и то же. Конечно, в мире полно безумцев, которые решаются и не на такое, однако их судьба меня просто-напросто не интересует. Но этот дурак — совсем другое дело!Мне совершенно не плевать на то, доживёт он до завтрашнего утра или нет. Конечно, Нат всегда любил рисковать, и я давно привыкла к этому… но его появление здесь переходило все допустимые грани! Это из-за меня? Он что, следил за мной? Так сильно хотел увидеть? Если это правда, тогда, как бы больно это ни было, мне придётся разорвать с ним все наши связи. Ради него самого.

Когда мой свирепый и его счастливый взгляды, наконец, встретились, он замялся и начал переступать с ноги на ногу. После этого парень всё-таки вернулся в исходное положение и с безысходностью в глазах посмотрел на меня — видимо, понял, что от ответа никуда не деться.