Моё имя

Не услышав моего ответа, Нат продолжил.

— Интересно, наступят ли хоть когда-нибудь времена, в которых мне не придётся за тебя волноваться?

— Не считаешь, что эти времена были бы слишком скучным? — ответила я вопросом на вопрос, уверенная в том, что услышу согласие.

— Нет, — к моему удивлению, сказал Нат, — эти времена были бы самыми лучшими.

Атмосфера вокруг нас становилась всё тяжелее и тяжелее, ну а я совершенно не хотела вновь начинать играть в молчанку. Поэтому, практически не думая, чуть ли не выкрикнула вопрос, давно засевший в моей голове.

— Так что ты делал в Аксилле с Глэдис? — вдруг поняла, что неосознанно сделала ударение на «Глэдис», но было уже поздно что-то менять.

— Всё не так, как ты думаешь…

— Да я ничего… — осознав, что в мыслях образовалась чёрная дыра, я запнулась на полуслове.

— Ты ведь помнишь, что относительно недавно Глэдис, как и её отец, стала нашим шпионом? Она добывает информацию, работая на шахтах близ Аксиллы. В основном — сплетни стражи, но и они многое значат. Раньше Глэдис использовала жучков, чтобы связываться с нами, но после того, как её отца схватили, эксили усилили охрану и стали повсюду рыскать в поисках шпионов. Когда мы не получили сообщения в назначенный день, то подумали, что что-то могло произойти и тут же направились к ней на выручку. Как оказалось, она просто придерживалась осторожности. Через доверенное лицо Глэдис передала нам сообщение с просьбой увидеться в Аксилле для обмена информацией. И вот я здесь — встретил тебя, никак того не ожидая.

— Но почему на встречу пошёл именно ты? Ты, предводитель «Красного пламени», единственной группы сопротивления, что доставляет эксилям проблемы. Ещё немного, и на тебя охоту объявят, а ты вместо того, чтобы последовать примеру Глэдис и соблюдать осторожность — идёшь прямо в логово врага! Да и вообще: как эта идиотка пришла к выводу, что встречаться в Аксилле будет безопасней, чем послать моего жучка?!

Я поняла, что сорвалась на крик, но угрызений совести совсем не чувствовала. В голове крутилась лишь одна чёткая мысль: ну что за идиоты!

— Ада, я прекрасно знаю о рисках. Но она только что потеряла семью! Пойми и ты меня правильно — я просто не мог её бросить, должен был успокоить. Никто бы не справился с этим лучше меня. И Глэдис далеко не идиотка, пусть иногда и ведёт себя по-идиотски. Думаю, она повернула всё таким образом лишь для того, чтобы увидеться с кем-то родным и, возможно, доказать самой себе, что в этом огромном и жестоком мире вовсе не одинока.

— Эгоисты ничуть не лучше идиотов, Нат, — сказала я, про себя отметив, что кто может знать это лучше, чем такая эгоистка, как я.

— Знаешь, Ада, — ехидно заулыбался мой друг, — мне тут кажется, что кто-то очень сильно ревнует.

— Правда? Не волнуйся: Глэдис меня не интересует. У неё слишком сопливый характер. А у меня, как известно, аллергия на нытиков.

Несколько секунд Нат просидел с ничего не понимающим лицом, но после рассмеялся по-детски искренне и оживлённо. Я тоже улыбнулась, но не стала к нему присоединяться. Вместо этого про себя подумала, что смех друга очень похож на смех Сирила. Когда я нагрубила Пандоре при нашей первой встрече — он смеялся в точности так же. Да и потом… Сирил любит смеяться. Но, минутку: почему я вдруг вообще об этом вспомнила? Потому что смех Ната делает меня счастливой, а Сирила — злит до безумия? Об этом я подумала? Или нет?

— Ада, ты помнишь поверье об одуванчиках, которое родители наверняка тебе рассказывали?

— А? О чём это ты?

— Мы с моими в детстве часто выбирались на пикники, играли в бадминтон на таких вот больших и цветущих, усеянных одуванчиками, полянах. Помню, что всегда выигрывал и был очень счастлив от этого. Сейчас, я, конечно же, понимаю, что мне просто поддавались, но тогда относился к этому вполне серьёзно и действительно гордился собой. Каждый раз, когда такие пикники подходили к концу, я брал одуванчик и загадывал желание — «выиграть у папы с мамой и в следующий раз». После этого дул на него изо всех сил, дабы сорвать все цветоносные стрелки с первой попытки. Ведь по народному поверью, если тебе это удастся — желание обязательно сбудется.

После этого Нат плавно протянулмнеодуванчик, что уже давно перебирал длинными и мозолистыми пальцами. Однако, когда я потянулась за ним, не отдал в руки, а вместо этого, продолжил держать возле моих губ, дыхание которых слегка теребило крошечный цветочек из стороны в сторону. «Загадай желание, Ада», — сказал Нат с серьёзным и в то же время заботливым выражением лица — тем, которое я так сильно любила.

Пару минут я просто смотрела на протянутый мне цветок, перебирая в голове бесчисленное множество вариантов. Желание… Нечто, чего бы мне хотелось больше всего на свете… Что же это? Конечно, я знаю ответ. Но правда в том, что никому не под силу подарить мне то, чего я так жажду. Не стоит и пробовать полагаться на кого-то иного — это дело я должна завершить своими силами.

— Прости, — улыбнулась я слегка виновато, — но, похоже, у меня нет подходящего желания. Так что я передаю это право тебе. Отдай мне цветок… Да, вот так. А теперь загадывай. То, чего желаешь больше всего на свете.

Я думала, что Нат потратит на раздумья хотя бы несколько секунд, но вместо этого он не мешкал ни мгновенья. Набрав в легкие побольше воздуха (его лицо от этого слегка покраснело), он дунул со всей силы, тем самым отправив цветочные стрелки в быстрый и неконтролируемый танец. Их тут же подхватил летний ветерок и, разделив, понёс в разные стороны. Через минуту-вторую они уже скрылись из виду. Я посмотрела на стебель, что остался в руке, и улыбнулась: там ничего не осталось.

— Так это значит, что твоё желание сбудется? Весьма забавно…

— Я верю в это и обязательно сделаю всё возможное, чтобы его исполнить.

Суровый взгляд Ната заставил меня взять себя в руки и стать серьёзной. Пора перестать относиться ко всему со столь большой долей скептицизма, ведь, как и я, Нат отлично понимает, что, ставший голым, стебель одуванчика никоим образом не приблизит к нам то, чего мы так страстно желаем. Это можем сделать только мы сами.

— Я не знаю, что ты загадал, Нат. Да и не нужно мне знать, ведь, как-никак, последние десять лет все желания человечества сводятся к одному и тому же. Для того, чтобы твоё, нет, наше желание исполнилось, обещаю приложить все свои силы и даже больше.

Я была уверена в том, что Нат воспримет мои слова всерьёз и искренне поблагодарит за поддержку, но вместо этого, он вновь рассмеялся. Да как он?! Вот же ж нахал!

— А ты, как всегда, в своём репертуаре, — с большим трудом выдавил он сквозь смех. — В таком случае рассчитываю на тебя. На самом деле я загадал не то, что ты представила, но не волнуйся: в моём желании у тебя особая роль.

И тут я поняла, что он мог загадать нечто, о чём я до этогодажене думала. С осознанием этого пришло и понимание того, что мои щеки, то ли от жары, то ли от стыда, но слегка покраснели.

— Эй… Ты… Что ты пожелал, Нат Орсон?!

— Ха-ха, не злись ты так. Однажды я скажу тебе. Однажды ты обязательно узнаешь.

Весёлое настроение Ната быстро передалось и мне. Думаю, болтая на той поляне, забыв обо всех страхах и будучи просто сбежавшей служанкой с бедным пастухом, мы просидели довольно долго. Но вот когда солнце скрылось за горизонтом, я с болью в сердце отметила, что Нату пора уходить. Лишь когда добавила, что его дальнейшее пребывание здесь навредит не только ему, но и мне, он согласился, что так оно и есть.

Вот только, когда парень уже встал, попрощался и отошёл на два-три метра, я вспомнила о кое-чём ещё.

— Нат, подожди! У меня для тебя кое-что есть, — сказала я, доставая из небольшого потайного кармана средь складок юбки свернутый вчетверо листок и протягивая его другу. — Думаю, оно должно быть у тебя.

— Что это? — спросил Нат с ничего не понимающим видом, медленно, словно бомбу, открывая листок.

— Письмо одного мальчика. Хочу, чтобы ты прочёл его. Можно не сейчас, конечно же. Это для того, чтобы ты не забыл, ради чего мы сражаемся.

Сделав всё понимающий вид, Нат, кивнув без каких бы то ни было сомнений, засунул клочок бумаги в карман джинсов и вновь повернулся ко мне спиной.

— Завтра с первыми лучами солнца я снова сюда приду. И ты тоже должна быть здесь — живая и невредимая. Не забывай: ты обещала приложить все свои силы ради исполнения моего желания.

Похоже, что в конце концов Нат испугался (или же засмущался) собственной храбрости, поскольку, сказав это, развернулся практически молниеносно и чуть ли не бегом направился гнать отару домой. Смотря на всё отдаляющуюся спину друга, я подумала, что даже благодарна ему за это, ведь в любом случае не имела ни малейшего представления о том, как ответить.

Засыпая, обдуваемая лёгким ветром, я не переставала думать о желании Ната. Что же такое он мог загадать? Может, и мне стоило загадать что-то? Смерть Сирила, к примеру. Сирил… а ведь они с Натом действительно похожи. Да, так и есть, вот только… никак не могу понять, чем.

Кажется, именно на этой мысли усталость и взяла надо мной верх.

***

Утром я не смогла вспомнить, что именно видела во сне, но теплота, струящаяся по венам и разносящая по телу маленькие крупицы счастья, утверждала, что это было нечто действительно приятное. Ужин с мамой и папой? Сказка, рассказанная сестрой? Или же тренировка на мечах вместе с Натом? Не знаю. Возможно, уцепись я покрепче за осколки ускользающих в свете солнца воспоминаний — смогла бы вспомнить, что это было. Но когда я лишь приоткрыла глаза и только начала понимать, что именно меня разбудило, желание вспоминать сны исчезло практически моментально. Всё моё внимание тотчас сосредоточилось на том, что происходило здесь и сейчас.

Со всех сторон меня обдували неестественно холодные для середины лета потоки ветра. Приподнявшись и сев, по солнцу, находящемуся в зените, я поняла, что день уже давно сменил утро. Пытаясь успокоить мечущиеся от ветра из стороны в сторону непослушные волосы, я приложила чуть больше усилий инаконец смогла разглядеть причину столь сильного (по меркам сонного человека) и неприродного катаклизма.

В небе надо мной парил Сирил. Он был полностью обращён, и его лицо — единственную деталь, оставшуюся человеческой, — со своего угла я не смогла различить. Но даже так была уверена: это именно он. Взмахи огромных крыльев не прекращали поднимать вокруг меня настоящую бурю, пока Сирил медленно, словно специально растягивая мгновенье, опускался на землю.

Не знаю почему, но мне никак не удавалось вытолкнуть из горла замораживающий кровь воздух. Вдруг я подумала, что стоит встать, но не смогла осуществить задуманное. Что со мной происходит? Сирил, наконец, опустил когтистые лапы на зелёный ковёр и, не прекращая смотреть на меня сверху вниз, принял свою вторую, человеческую, форму.

Вот тут-то я и поняла, что именно было не так: мне в спину вновь дышала смерть. Об этом ясно говорило выражение лица Сирила, до неузнаваемости перекошенное от злости. Корольсобирался меня убить. И почему я только решила, что всё будет иначе? Он же монстр. Он не поддаётся логике. Так, значит, в этот раз моя авантюра провалилась? Неужели… это конец?